Вошедшие без стука капитаны отрядов с отвращением уставились на карту. Первый — приземистый рыжебородый качок из Квартала Наемников, настоящего имени которого никто не знал, отзывался на прозвище Стрелок. Второй — с виду его полная противоположность, глава клана Стражей Тишины, долговязый и полупрозрачный, с серой, под цвет бетона стен, кожей. Звали его настолько длинным и трудным для человеческого языка именем, что в первый же день тенника сократили до Стража. В плане профессионализма оба командира отрядов могли между собой поспорить. Чем и занимались, но, к счастью для всех, только в свободное время. Сейчас обоих разбудили задолго до обычного срока, и недовольство на двух физиономиях — широкой красной и конопатой и узкой пепельно-серой — было вполне одинаковым.
— Своих уже подняли? — спросил Лаан.
Две головы синхронно кивнули.
— Согласие, достойное хроник, — улыбнулся Смотритель. — Смотрите, что нужно сделать...
Стрелок и Страж выслушали инструкции, витиевато выругались на весь белый свет и городские площади, отпустили пару замечаний по сути дела и отправились выполнять задание. Аэль с тревогой посмотрела им вслед. С двумя отрядами уходил практически весь «антимагический» резерв северного штаба — и Лиар из Крылатых, и отдельная группа Стражей, которую приберегали на крайний случай. Крайний случай наступил, разумеется, неожиданно и не вовремя, как всегда и получается.
— Или они справятся, — словно читая ее мысли, сказал Вайль, — или мы все-таки проиграли. Пожалуй, я пойду с ними.
— Пожалуй, ты займешься вычислением того, кто макнул нас во все это дерьмо, — постучал ладонью по столу Лаан. — Разберешься, кто именно слил тебе дезу, когда. Вспомнишь, что еще из сведений этого источника мы используем.
Окончательно сконфуженный начальник всея разведки опустил голову на руки и уставился в стену — задумался, надо понимать. Аэль потрепала его по волосам, уселась на край стола и тоже задумалась. Делать ей было сейчас особо нечего, очередь медицинской бригады наступит парой часов позже, тогда работы будет по горло, столько, что и стакан воды выпить станет некогда, если только не поднесут прямо ко рту. Помощников из Квартала, из клана Детей Дороги и прочих целителей хватает, но и раненых каждый раз много, слишком много. На большинство помощников можно положиться, но то, что делают тенники — оно все же чужое и страшноватое, сколько ни работай с ними бок о бок, привыкнуть трудно, и положиться на их умение не получается, всегда хочется проверить и перепроверить, особенно, если те работают с людьми. И неудобно обижать коллег таким дотошным вниманием, и расслабиться не удается. Нервное напряжение выматывало Аэль почище давно привычной рутинной работы.
Шел четырнадцатый день гражданской войны, охватившей всю завесу. По большей части события развивались именно так, как было выгодно штабу миротворцев. Основная масса крупных банд была разбита на отдельные группы, рассеяна и, если речь шла о человеческих группировках, отстреляна мелкими партиями и скинута на нижние завесы, откуда им предстояло возвращаться довольно долго. С тенниками было сложнее, их убивать было строжайше запрещено, Лаан и Хайо неукоснительно требовали одного: обезвреживать, не причинив серьезных повреждений. Пленных передавали Риайо; что именно с ними делает Крылатый и куда отправляет, Аэль не знала, да и не слишком интересовалась. Главное, что больше пленные по инициирующей завесе не бегали и за оружие не хватались. За какие заслуги к когтистому и остроухому племени относились с такой бережностью, Аэль тоже не слишком понимала, но со Смотрителями не спорила. Им виднее...
Куда больше ее огорчало то, что не все прошло по плану «рассеять и разогнать». Несколько больших отрядов с обоих сторон сумели объединиться, и забыв о прежних распрях, наладить взаимодействие. Из разговоров в госпитале и штабе Аэль узнала, что многие кланы тенников не слишком-то любят друг друга, например, между Детьми Молнии, прирожденными магами, и Звездами Полуночи, лучшими фехтовальщиками Города отношения обычно были не то чтобы дружественные, точнее уж, вооруженный до зубов нейтралитет — но сейчас они отлично нашли общий язык и действовали сообща, да так, что отряды миротворцев с большим трудом противостояли их атакам.
Наиболее сообразительным из людей урок тоже пошел впрок, и отдельные разрозненные группировки, вожаки которых раньше не желали признавать над собой хоть чьей-то власти, ухитрились объединиться в два или три (точно никто еще не знал) хорошо организованных и экипированных отряда. Все лишние и случайные уже давно были перебиты, остались самые везучие, опытные и сообразительные.
Гидра, лишенная возможности размахивать ядовитыми щупальцами, подобралась, злобно надулась и теперь искала выход из ловушки.
Вайль что-то прикидывал, безмолвно шевеля губами и загибая пальцы. Задача, которую поставил перед ним Лаан, была не из легких — не сходя с места, только на основании слишком явного расхождения между донесением и реальным положением дел, вычислить источник ложной информации. Это можно было сделать, лишь восстановив в памяти дословное содержание каждого доклада, а их за день Вайль выслушивал до сотни, причем часть сведений приходила напрямую, а часть — через вторые и третьи руки, нуждалась в проверке и перепроверке. До сего дня накладок в его ведомстве не возникало, но зато эта единственная оказалась слишком серьезной, чтобы пренебречь ей.
Начальником разведки обоих штабов он стал на третий день заварушки. Никакого особенного опыта у него не было, и сначала на него взвалили административную работу — собирать и упорядочивать сведения, координировать действия разведывательных отрядов, но уже на второй день оба временных начальника разведки южного, а тогда еще единого, штаба с удовольствием перевалили на него большую часть обязанностей. У бывшего гладиатора, отлично знавшего всю территорию завесы, прорезались сразу две ценные способности: умение быстро и четко обрабатывать огромные массивы зачастую противоречивой информации и расставлять людей на подходящие места. «Нюх» на способности, на потенциал новичков оказался особенно ценен. При этом парню отлично удавалось сглаживать большинство конфликтов и противоречий в своем окружении. Вайль всех внимательно выслушивал, кивал, соглашался, утешал — и делал то, что считал нужным. Не прошло и двух суток, как начальники с удовольствием отказались от должности в пользу Вайля и отправились «в поле».
Вайля туда совершенно не тянуло. Стрельба, кровь и драки ему опротивели несколько раньше, чем началась гражданская война. Работать с информацией было куда приятнее — и полезнее; без своевременно полученных сведений даже самый лихой боец мало на что способен. К тихой радости начальника разведки, никто не стремился вручить ему в руки оружие и выгнать из уютного полутемного кабинета наружу.
Порой бывшему гладиатору казалось, что он разучился убивать; что чужая кровь, даже кровь заклятого врага или преступника, попав на руки, обожжет их, словно кислотой; что выбирая между своей жизнью и чужой выберет — чужую. В этом не было ни смирения, ни самоуничижения, просто желание причинять другим боль вырвали из него, словно гнилой зуб, вырезали, как воспалившуюся занозу. Прошлое забывалось, таяло, словно туман под лучами утреннего солнца, и только иногда из тумана выплывали воспоминания о том, как он жил до встречи с Аэль и Лааном. Чужие и дико чуждые, которые слишком трудно было примерить к себе нынешнему, и Вайль отгонял их прочь, не желая каждый раз пугаться призраков прошлого.
С тех пор мир стал больше, сложнее и добрее, но главное было не в этом. Раньше он чувствовал себя чужим среди людей, стрелой в мишени, гвоздем, вошедшим в податливую, сочащуюся смолой плоть доски. Теперь все изменилось, и, подбирая слова, он выбрал бы совсем другие. Птица среди других птиц в небе, лист на ветке среди других листьев. Свободный, как и все остальные, не слишком тесно связанный с другими, но не чужой, больше не чужой, не инородное тело...
