— Хорошо, хорошо, — закивали обе. — Хватит пугать, пойдем уже!

На улице было слишком темно — фонари не работали, ни один. Видимо, кто-то потрудился, чтобы отключить их все. Хайо натянул очки, проследил, чтобы и девушки надели. Так было видно намного лучше, а встроенный индикатор показывал, есть ли где поблизости магические «сюрпризы».

С неба стремительно спикировал темный силуэт, остановился в паре шагов от Хайо. Он стащил очки — Риайо держал на ладони желтоватый огонек, так что его было хорошо видно.

— Я к тебе, Смотритель.

— Я так и понял, — кивнул Хайо. — Что тут творится?

— Война, — тяжело сказал Риа. — Такая, какой я и не помню.

— Как все началось?

— Как всегда, — пожал тот широкими плечами. — Трое молодых из людей зашли не в тот квартал и нарвались на пятерых ровесников. Их несильно покалечили. Но у одного из них брат — из Квартала Наемников, и брат с десятком приятелей решил наведаться. Поговорили. Договорились. Потом кто-то выстрелил тому брату в спину огнем, не из молодых. Кто — я не узнал. Долго перечислять все детали... в общем, сейчас нейтральных нет.

— А про отряды, которые готовили кланы, ты знаешь? — спросил Хайо.

— Уже знаю, — коротко кивнул Риа. — Моя вина. Должен был знать раньше. Два клана примкнули к «непримиримым». Раньше были нейтральными.

— Ты-то на чьей стороне? — осторожно спросил Хайо. — Если нейтральных нет?

— На стороне разума, — без улыбки в голосе ответил Риайо. — Со мной два клана, почти весь Квартал Наемников и пять отрядов людей Города. Мы — третий фронт, меж двух огней. Но центр Города наш. Ты войдешь в штаб?

— Куда ж я денусь, — вздохнул Хайо. — Я и эти две красавицы тоже. Пригодятся.

Крылатый молча осмотрел насупившихся девчонок, еще раз кивнул. На Рэни он задержал взгляд чуть дольше, пожал плечами, но ничего не сказал. Узнал приходившую с Хайо «девушку с табуретом», увидел и насколько она изменилась. Ему не очень было понятно, что с ней произошло. Но перемена была к лучшему.

— Тогда пойдем по коротким тропинкам, — сказал Крылатый. — Иначе — опасно.

Хайо очень боялся за Яру, опасался, что у нее ничего не выйдет. Но Риайо был хорошим проводником. В темной зыбкой серости, которая клубилась вокруг, не заблудился никто. Девушки молчали, но Хайо чувствовал их изумление. Под ногами расстилалась светящаяся тропинка — Риайо не пожалел сил, чтобы сделать дорогу удобной. Вокруг все было нечетким, расплывчатым, лишь иногда из мутной дымки выступали силуэты домов, фонарей, детали интерьеров чьих-то квартир. И вдруг тропинка оборвалась — перед ними был очень яркий по сравнению с недавним, живой, осязаемый мир.

Штаб располагался в здании кинотеатра, и основная рабочая группа размещалась на сцене, где поставили широкий стол и глубокие кресла. В зале тоже было много народу — кто-то в камуфляже спал, обняв автомат, в дальнем углу компания из шести персон — трое людей, трое тенников, все в черной коже, пела хором под гитару. Всего Хайо показалось, что в зале около сотни людей и тенников. В воздухе висела сизая завеса табачного дыма, пахло какими-то травами и ароматическими курениями, спиртным, наскоро подогретой едой, потной одеждой.

— Так живем, — улыбнулся Риа. — Остальные на постах и патрулировании. Спальни наверху.

Хайо подошел к столу, к карте, раскрашенной в разные цвета. Две женщины покосились на него, потом слегка подвинулись.

— Это — наша территория. Это — патрулируемая нами нейтральная зона. Здесь — люди, не желающие нас поддерживать. Вот здесь — штаб самых буйных шизиков, «борцов с нечистью». У них три бригады охотников на вампиров...

Хайо застонал. Кажется, на запах горелого мяса слетелись все городские стервятники. Это нужно было прекращать немедленно.

— Я закрою завесу на вход. Начисто. Замкну на себя. Никаких больше охотников...

— Было бы очень кстати, — кивнула женщина без лишних вопросов, и принялась объяснять дальше. — Примерно тут — штаб «непримиримых», точнее мы не знаем пока. Вот эта территория принадлежит им, вот отсюда они нас пытаются вытеснить, пока паритет. Бои идут здесь, здесь и здесь.

Карандаш бегал по карте, демонстрируя, что Город фактически поделен на три равные части. Но у «непримиримых» были самые выгодные позиции, потому что им принадлежали районы катакомб и подземных пещер. Борцам с нечистью повезло куда меньше — они окопались в жилых районах людей, но как выбить их оттуда, Хайо пока не представлял. Некоторые части карты не были раскрашены вовсе, в частности, и тот район, где поселился Смотритель.

— А тут что?

— Белое — это районы, откуда все ушли в другие, или те, где никто не вмешивается. Вот, восемь таких у нас, четыре у тенников. И те, и другие плохо годятся для засад или баррикад, в этом все и дело.

— Красота-а, — мрачно сказала Рэни из-за спины Хайо. Женщина подвинулась, пропуская ее поближе. — Ничего в этом не понимаю, но выглядит как-то печально.

— Да уж, — сказала женщина. — Сплошная печаль. И что делать — пока толком не ясно. Засылали парламентеров и к борцам, и к непримиримым. Что в лоб, что по лбу. Весело им, скотам...

— В том-то и дело, что весело, — подала голос Яра. — Таким всегда весело...

— Видимо, нужно, чтоб стало страшно... — ответила женщина, поглядев на нее.

— Нет, — покачала головой Яра, стаскивая капюшон и откалывая шпильки, которыми коса была закреплена вокруг головы. — Этого мало. Страх можно преодолеть, когда рядом много таких же. Один кто-то сделает вид, что не боится — и остальные туда же. Чтобы не показать, что боятся, что слабее...

— Так что же ты предлагаешь, девушка? — Риайо подошел к ним поближе, да и остальные оторвали головы от карты и бумаг, внимательно прислушиваясь к разговору. — Смертный страх?

— Нет, нет. То есть — а чего вы хотите? Заставить всех так бояться вас, что станет мир? Вы уйдете — начнется вновь, хуже. Дело-то не в том, правда?

— Да, — кивнул Риайо. — Этого мало.

— Если рвать сорняки, так с корнем. Где корень вражды?

Крылатый невесело усмехнулся, присел на край стола — кожистый «плащ» крыльев смел ручки, карандаши, скрепки и прочую канцелярскую мелочь.

— Ты мудра. Но и неопытна. Корень вражды в том, что мы слишком разные, мы и люди. Ты предлагаешь рвать корни Города?

— Чушь, — вскинула упрямый подбородок Ярослава. — Чушь! Вот мы стоим с тобой, и нам нужно одно — мир и покой. Вот мы стоим рядом, как друзья, и стоим плечом к плечу против одного, против войны. Вот там сидят и люди, и тенники, — девушка показала рукой в зал. — И все они против войны, за мир и покой! У тебя есть крылья и ты умеешь летать, а у меня — нет, но нужно нам одно. Так зачем же ты говоришь, что мы слишком разные?

Хайо никогда не подозревал, что его любимая женщина способна на такое красноречие. Щеки ее раскраснелись, волосы золотистым ореолом окружали нежное лицо с мягкими неброскими чертами, и казалось, что глаза Ярославы чуть светятся изнутри. Обычно светло-карие, оттенка гречишного меда, сейчас они казались золотыми, и как-то удивительно больно она была похожа на погибшую Виту-целительницу, так похожа, что у Хайо защемило сердце.

— Такие, как ты — сердце Города, госпожа моя рассветная, — в наступившей тишине сказал Риайо, соскользнул со стола, взял руку Ярославы и с поклоном прижал к своему лбу. — Пойдешь со мной, когда я буду говорить?

Яра окончательно смутилась, осторожно забрала руку и спрятала ее в карман комбинезона. Посмотрела на Хайо, но он только улыбнулся ей навстречу, давя непрошеную горькую мысль — «почему не она, а Рэни, Город, ну почему же так, я ведь все отдал бы, чтобы это была Яра, почему же...». Он гордился Ярой, тем, как легко и спокойно она держится в незнакомой обстановке, как честно и смело говорит с Риайо. Хайо любил ее так, как не любил никого и никогда, хотя до встречи с Ярославой был уверен, что знает о женщинах все, и это знание как-то мешает любви. Приятно проводить время — почему бы и нет, доверять и заботиться — легко, но для любви требовалось немного удивления и непонимания.