Раз, два, три… еще немного.

— Кажется, тебе придется меня покатать, — обрадовал я друга, чувствуя, как сползаю по стене. Армон рыкнул, протестуя, он терпеть этого не может. А я прошептал последнее слово аркана, глядя, как моя кровь разворачивает багровые змеиные кольца и поднимает треугольную голову. Зубы напарника вцепились мне в рубашку, и он рывком забросил меня на спину.

— У тебя из пасти воняет, — успел проинформировать я, прежде чем отключиться.

В себя пришел, полусидя в кресле, и прощупал силой пространство, не открывая глаз.

— Дома мы, не нервничай. И убери свои «щупальца», — проворчал рядом Армон. Я демонстративно зевнул.

— Даже не сомневался. Ты так провонял здесь все псиной, что и без силы ясно, где я. О дом, родной дом! Уютное пристанище наследника почтенного лорда Раута! Во что ты превратился!

— В притон, — мрачно хмыкнул Армон, — твоими стараниями. Твой отец в гробу переворачивается.

— Вероятно. А ты мог бы меня и на постельке устроить, — посетовал я. — Спина затекла.

— Обойдешься, — изрек напарник. Он сидел во втором кресле моей уютной гостиной, лениво потягивая мою черничную настойку и подбрасывая на ладони то самое кольцо, из-за которого мы так попали.

— Кстати о притоне, — вспомнил я. — Мне нужно восстановиться. Отправь вестника к госпоже Хлыст. И пусть поторопится.

Армон скривился и поднялся.

— Уже сделал. Девушка прибыла час назад, я думал, ты очухаешься скорее. — Он шагнул к двери.

— Ты можешь не уходить, — предложить я. — Мне все равно ее не хватит, так, слегка перекушу. Чтобы были силы для охоты.

Напарник шагнул к двери.

— Лучше я позже зайду.

— Ты такой скромник, блохастик. Может, присоединишься? Втроем веселее, — протянул я и засмеялся, наблюдая, как удлиняются его клыки.

— Да пошел ты, — усмехнулся Армон, — я в твои игры не играю.

— Ну и зря, может, научился бы полезным вещам, — поддел я.

— Отвали, — лениво процедил он. — Я скажу Медее, чтобы поднялась.

Дверь за ним закрылась, а я устало откинулся на спинку, чувствуя, как противно пересохло во рту и дрожат руки. Я не желал, чтобы Армон догадался, насколько мне плохо, и от того язвил. Внутри лишь гудело пламя, пожирая мои внутренности, мысли, чувства… Сил не было даже, чтобы подняться.

Створка тихо стукнула, впуская девушку. Я наблюдал за ней через полуприкрытые веки, рассматривал темные волосы и точеную фигуру в откровенном наряде. Она не впервой в моем доме и знала мои вкусы и пристрастие к красному. Вот и сейчас на ней был лишь шелковый алый пеньюар, который остался на черном ковре багровой лужицей. Медея опустилась на колени перед креслом, облизнула губы. Ее умелые руки поползли по моим бедрам, забрались под пояс. Я закрыл глаза, отдаваясь ее движениям и впитывая ощущения. Вслушиваясь во влажные звуки и учащенный стук ее сердца.

— Еще, — прохрипел я. Сила возвращалась, но медленно, слишком медленно.

Насытившись, я расслабленно лег на ковер и закинул руки за голову. Противная слабость исчезла, а сердце снова стучало в нормальном ритме. Внутри стало спокойнее, огонь погас, на время затушенный чужой силой. В комнате повисла тишина, и я лениво повернул голову. Медея не двигалась, а кровь из шеи испачкала обивку кресла. Кажется, я ее укусил… Придется купить новое кресло, это окончательно испорчено. И желательно вынести тело так, чтобы не видел мой чистоплюй оборотень. А то у меня совсем нет настроения выслушивать его нотации…

Армон все-таки узнал, что я забрал почти всю энергию девушки, и принялся орать на весь дом. Если бы не его таланты, давно взял бы себе в напарники кого-нибудь не столь… трепетно относящегося к человеческой жизни. Если учесть, что истинная суть Армона звериная, просто удивительно, как истово он желает оставаться человеком. Если бы он узнал, скольких я убил, у него бы шерсть клоками вылезла. Но я стараюсь не посвящать друга в эти подробности, в конце концов, у всех должна быть личная жизнь. С другой стороны, Армон слишком верит в моральные принципы, чтобы опасаться подставить ему спину. И он единственный человек (хе-хе), которому я почти доверяю. Почти.

Потому что полностью я не доверяю никому.

Я позволил напарнику проораться, понаблюдал смену его ипостаси и возвращение в человеческий облик.

— Если ты закончил, то помоги мне вынести Медею, — предложил я. — А потом обсудим, что делать дальше. Хотя я могу обсудить и сейчас, мне она не мешает.

Армон присел перед девушкой, приложил пальцы к ее шее.

— Ну ты и…

— Давай закончим, — пожал я плечами. — То, что я — последняя сволочь, ты уже говорил. И вряд ли твой словарный запас значительно обогатился за прошедшие несколько минут. Так что ничего нового я не услышу. Но у нас есть проблемы посерьезнее моего дурного характера и ее никому не интересной смерти, — я взмахнул в сторону кресла бокалом с вином. — Так что? Ты уже в разуме или еще поорешь?

— В разуме. А девушка еще жива, — буркнул Армон. Он осторожно поднял Медею, прижал к себе. Я равнодушно пожал плечами.

— Рубашку изгадишь, — предупредил я. Напарник не ответил и вышел, ногой захлопнув дверь. Я снова пожал плечами и налил себе еще выпить. Армон вернулся, когда в бутылке осталась половина. Куда он дел Медею, спрашивать не стал, наверное, отнес лекарям. Еще и заплатил им наверняка, чтобы подлатали. Ну, дело-то его. Я давно понял, что за принципы приходится платить. Хорошо, если монетами, а не жизнью. Так что без них все гораздо легче и не в пример веселее.

Армон налил себе вина, выпил залпом. Постоял, глядя на огонь. В желтых глазах плясало пламя, а на лице застыло задумчивое выражение.

— Слушай, еще немного, и я решу, что ты тайно сох по этой девчонке, — не выдержал я. — Ты бы просто завалил ее пару раз, да и все, мигом бы вся дурь прошла…

Он метнулся ко мне с такой скоростью, что я не успел отреагировать. Стальные пальцы сжали мне горло.

— Заткни пасть, — прорычал Армон. — Имей хоть какое-то уважение к девушке!

Я сложил ладонь, но напарник сдавливал мне голосовые связки, не позволяя произнести заклинание. Так что аркан пришлось бросать «немой», силы в таком немного. Но достаточно, чтобы откинуть Армона к противоположной стене. Правда, он почти сразу прыгнул обратно.

— Хватит! — все-таки он меня достал, и я связал его обездвиживающим арканом. Долго не удержу, но этого хватит, чтобы привести оборотня в чувство. — Отвали от меня! Ну осушил я ее, и что? Убьешь меня за это? Или мы будем тут силой мериться? У нас императорские ловцы на хвосте, и, если понадобится, я заберу силу еще десятка таких Медей или сотни, чтобы сохранить свою шкуру! Понял? И ты прекрасно знал об этом, когда согласился со мной работать. Так что засунь сантименты подальше и включи мозги, Армон! Ты забыл, с кем связался? С поганым чернокнижником и проклятым темным, могу напомнить! Нет у меня совести, ясно? И сожалений тоже нет!

Аркан он все-таки разодрал, даже быстрее, чем я ожидал. Но кидаться на меня не стал, упал в кресло.

— Нам надо поговорить, — не глядя на меня, бросил он.

Я перевел дух и опустил руки. Конечно, надо. Я жду этого разговора уже месяц. Когда же ты скажешь мне все, мой дорогой и честный друг Армон? А то уже надоело пить, ожидая этот разговор.

Значит, время пришло…

Упал в вытертое кресло, пока дом не обставят заново, придется терпеть это старое убожество. Закинул ногу на ногу. Ощутил сильнейшее желание выпить… Втянулся, вот гадство.

— Я думаю, ты должен знать, Лекс, — Армон остался стоять, засунув пальцы в шлицы брюк. Качнулся с носка на пятку. — Мы с Одрианной встречаемся. Уже… какое-то время. И я надеюсь, что наши встречи станут чем-то большим.

Ну вот и сказал. Всего несколько фраз, а я вновь на той проклятущей дороге между неподвижных трав, вновь иду куда-то. Шаг за шагом, а внутри имя. Словно камушек в левом ботинке. Царапает, мешает, заставляет морщиться. И незаметно стирает кожу до крови.