— Но у тебя все равно нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, — невозмутимо продолжил дикарь.

Я возмущенно обернулась.

— А разве ты не должен заботиться о своей нареченной?

— Так я и забочусь. Приношу еду, отгоняю зверей. Ты их не слышишь, а их полно вокруг. Веду тебя удобной дорогой, а ночью позабочусь о ночлеге. Девы за Туманом так избалованны, что им этого мало?

Я слегка опешила. Потом задумалась. И решила уточнить:

— Мог бы еще понести мой мешок!

— А это уже как раз то, о чем нужно попросить, — уголки его губ дрогнули. — Не я придумал тащить на себе половину пещеры. Шла бы налегке, кто тебе мешал? И если ты закончила терзать эту несчастную шкуру, чужачка, то нам пора. До заката надо пройти перевал. Ночевать придется в лесу, здесь много ночных хищников, а идти с тобой слишком опасно.

— То есть один ты прошел бы и ночью? — буркнула я.

— Конечно, — похоже, вопрос его удивил. — Я вырос в этих горах. Поторопись, дева.

— Меня зовут Энни! — бросила я.

Он пожал плечами, показывая, что мое имя его мало интересует, и отошел к деревьям, ожидая, пока я соберусь. Очень хотелось гордо плюнуть ильху вслед, но я понимала, что это лишь мои глупые эмоции. И потому просто собрала свой мешок. Куски мяса так и остались лежать на камне, ильх к угощению не прикоснулся.

До самой ночи мы двигались вдоль скалы. Тропинка даже стала немного шире и суше, снега становилось все меньше. Я изумленно крутила головой, не понимая, что происходит. Казалось, что зима резко пошла на убыль и воздух начал теплеть. Еще недостаточно, чтобы я решилась снять шубу, но вполне ощутимо. Пару раз варвар останавливался, чтобы я могла отойти за камни по естественным потребностям, и успевал за это время набрать ягод и сладких корешков, которые молча отдавал мне. Я благодарила, ильх кивал и так же молча шел дальше. И почему-то эта молчаливая и отстраненная забота вызывала желание догнать его и дать пинка.

Вот так, изумляясь своим странным и нелогичным эмоциям, я и топала, выдергивая ноги из снежного ковра.

Когда тени удлинились и стали густыми, чернильными, ильх наконец остановился на ночевку. Я к концу дня так выдохлась и устала, что могла бы уснуть даже на камнях. Но когда варвар указал на крошечную лачугу, прилепившуюся к скале, не сдержала радостного вопля:

— Дом! Здесь есть настоящий дом!

— Всего лишь сторожка для охотников, — уголки губ ильха слегка приподнялись. — Но внутри ты сможешь поспать.

«А ты?» — чуть не ляпнула я, но прикусила язык. Молча прошла вслед за ильхом в низкую дверь, осмотрелась.

К моему удивлению, открылась створка без скрипа, а внутри оказалось чисто.

— В горах много зверья, ильхи часто здесь ночуют, — пояснил Рагнвальд. — Повезло, что сегодня пусто.

— Ты тоже охотник? — Я потерла руки, рассматривая низкую узкую кушетку у стены, глиняную плошку с горстью хёгговых угольков, несколько чугунков на треноге. Под крышей узкая дыра, не окошко — воздухоотвод. На стенах — крючки, в углу — сложенное покрывало и запас сухих дров. Вот и вся обстановка.

— Все ильхи Карнохельма владеют оружием. И многие девы — тоже.

Варвар тряхнул плошку, и угли слабо засветились. Я уже знала, что они не гаснут насовсем, лишь «засыпают». И стоит их разворошить или растрясти, снова разгораются. Очень удобно!

— Неужели все умеют сражаться? — изумилась я, сбрасывая свой мешок и развязывая платок.

— Да, мы учимся этому с раннего детства.

Я потрясла головой, почти весело размышляя над своей судьбой. Если я хотела найти более неподходящее место для толстой и неуклюжей Эннис, то вот оно — Карнохельм! Мало того что ильхи и их девы изумительно красивы, так еще и ловки, грациозны и сильны! Да мне впору удавиться от осознания собственной неполноценности!

Пока я предавалась унынию, ильх успел развести в специальном углублении пламя, и по лачуге поползло живое тепло. И снова я уловила взгляд Рагнвальда, направленный на огонь. Тоскливый, мертвый взгляд, от которого мороз пробирал и хотелось спрятаться. Но отвернулся ильх снова слишком быстро, не давая понять свои эмоции.

Я пристроила шубу на крюк и покосилась на единственную лежанку.

— Я переночую снаружи, — заметив мой интерес, сказал Рагнвальд.

— Можно постелить на пол мою шубу и одеяло…

— Я переночую снаружи, — отрезал ильх.

— У меня еще есть мясо…

— Я не голоден.

— Слушай, я всего лишь пытаюсь быть вежливой! — вспылила я. — Не поверишь, но общаться с хёггом было легче, чем с тобой!

— Жаль, что благодаря тебе он не сдох окончательно! — рявкнул вдруг ильх, и я подпрыгнула. Лицо его исказилось, синие глаза полыхнули синим пламенем, а стены лачуги вмиг покрылись ледяными узорами. Но кажется, сам варвар этого не заметил. Шагнул ко мне, сжимая кулаки, и показалось — голову оторвет!

— Я теперь даже прикоснуться к пламени не могу! Проклятая снежная тварь не позволяет!

— Но я не виновата в том, что ты поймал ледяного дракона!

Ильх рывком сделал еще шаг и сжал мои плечи. То ли встряхнуть хотел, то ли придушить… От резкого движения мои очки слетели с носа. Варвар втянул воздух и на миг закрыл глаза. А открыв, взглянул уже без злости.

— Да, — тихо сказал он. — Виноват лишь я. Прости, что испугал.

От изумления, что варвар способен извиниться, я даже дар речи потеряла. А ильх улыбнулся с уже знакомой насмешкой.

— Ильх, который винит в своих бедах слабую деву, — глупый и недостойный ильх. Ты не виновата, ты лишь исполняла волю Бенгта. Брату трудно перечить, даже мужчинам это не удается. — Ильх вздохнул. — Просто мне трудно… смириться.

Словно завороженная, я смотрела в его лицо.

— У тебя необычные глаза, чужачка, — задумчиво протянул мужчина. — Вроде и голубые, а внутри зеленые пятнышки.

Я затаила дыхание, смущенная и близостью ильха, и переменой его настроения.

Глаза? Видел бы он свои… вот от них точно невозможно оторвать взгляда, смотрю — и внутри все замирает. Вот только напоминать Рагнвальду о том, каким сделал его ледяной дракон, точно не стоит. Интересно, какие глаза были у варвара до слияния с хёггом? Верно, темные, как у Бенгта… Каково это — стать совершенно другим? Получить новые качества, но потерять прежние… Странно, наверное. А возможно, и страшно. Тем более когда совсем не рад таким изменениям.

И почему он так смотрит на меня?

— Тетушка Хло за цвет глаз звала меня Жабой, — ляпнула я от смущения. — А бабушка именовала Сорняк Энни. Розалинда, это моя кузина, говорила: «Неуклюжая Эн», а тетя Джун величала Недоразумением. Весело, правда?

— Нет. Почему твоя семья тебя ненавидела?

Я опешила. Ясно, цивилизованно врать, чтобы пощадить чужие чувства, ильх не приучен.

— Они не ненавидели… надеюсь, что нет. Просто… просто я отличалась от них. Была другой. У меня были странные мечты, мысли, поступки… Мы совсем друг друга не понимали. Наверное, им было трудно со мной… Знаешь, мне не хочется об этом говорить.

И… почему он все еще так близко?

И снова ожило воспоминание — шепот ильха и его прикосновения… И кажется, об этом подумала не только я, потому что в синеве глаз Рагнвальда возникла растерянность, а ладони сильнее сжали мои плечи, безотчетно привлекая. И вдруг в льдистой глубине чужого взгляда вспыхнуло… сияние. Я ахнула, пораженная. Переливы расцветили радужку, словно в глазах ильха поселилось северное сияние! Да что же это такое?!

Ильх тяжело выдохнул, лицо его стало удивленным. Я моргнула, не веря в то, что увидела. В его глазах было сияние! Самое настоящее! Но разве это возможно? Или меня снова подводит зрение?

Рагнвальд качнулся, словно желая меня поцеловать. Я застыла.

И он дернулся в другую сторону.

— Ложись спать, дева. И не выходи, здесь полно хищников, — грубо бросил Рагнвальд, стремительно выходя, почти выбегая, за дверь.

Я удивленно глянула на хлопнувшую створку. И какая муха снова укусила этого варвара? Мне показалось, что мы почти нашли общий язык, так нет же — опять разозлился. А на что — неясно. Боги, да с драконом объясниться легче, чем с этим мужчиной!