В небольшом лесочке передо мной каркали вороны. Вот уж что точно не назовешь музыкой для ушей. Но я не мог заставить себя уйти. Потому что следующее чем мне нужно заняться — обзвонить больницы и узнать, что стало с бабушкой. Когда ее ударил инсульт мне пришлось уйти. И узнать правду сейчас намного страшнее, чем просто находиться в неведении. Но рано или поздно мне придется это сделать. Сейчас, по крайней мере, я могу еще хоть как-то помочь. Особенно, если она прикована к кровати.

Я направился к ближайшему таксофону, считая дни, которые прошли с момента ее приступа. Два? Три? Если она не выжила, я должен присутствовать хотя бы на похоронах.

Я обзвонил все больницы. В справочной уверили, что предоставили все номера телефонов, но ни по одному из них я не узнал, что случилось с бабушкой. К ним в этом году просто не поступал ни один человек с такой фамилией.

Потом я обзвонил морги. И там не нашли документы. Тогда остался только один вариант. Навестить тетю Валю. Бабушкина соседка должна знать, чем все закончилось. А если я поспешу, то успею до начала комендантского часа.

Я не успел. Последний трамвай уехал раньше, а ни один водитель не согласился вести меня так далеко. Все спешили домой. Поэтому пришлось кошмарить старушку, стуча в ее дверь уже после десяти.

— Тетя Валя, это Костя! Ваш сосед. Помните? — скрип пола за дверью выдавал соседку.

В конце концов она набралась смелости и открыла оба замка. Сняла цепочку. Показалась.

— Костя? Ты что здесь делаешь?

— Я…

— Заходи скорее! — она схватила меня за плечо и затащила в квартиру. Закрыла дверь на все замки и включила свет. — Ты почему не дома, е-мое?

— Мне нужно узнать, что случилось с бабушкой. Я обзвонил все больницы. Ее нигде нет. Звонил в морги. Там тоже нет никого с такой фамилией.

— Какие больницы?! Какие морги, е-мое?! — хлопнула себе по бедрам соседка.

— Не понял, — нахмурился я.

— Скорая не успела! Не доехала, понимаешь?

— Что? — от удивления я раскрыл глаза.

Черно-белый кот тети Вали подошел ко мне и принялся тереться об ноги.

— Что слышал, — ответила соседка.

— Значит она дома?

Я уже собирался ринуться из этой квартиры и постучаться в соседнюю, когда женщина в стоптанных тапочках и с бигудями на голове остановила меня.

— Нет! — шепнула она. — Когда ты меня позвал, а сам смылся, я все сидела с ней. Отошла только один раз. Чтобы тряпку смочить. Которую ей на лоб накладывала. А когда вернулась — не стало ее!

— Как это не стало? Умерла?

— Да нет же! Исчезла! Испарилась! След простыл, понимаешь?

— Не совсем, но суть я понял, — я почесал подбородок.

— Полтергейст какой-то! — покачала головой она. — Скорая приехала. Спрашивают меня, где больная? А я что сказать не знаю. По итогу они как ложный вызов записали и отчитали меня еще, как малолетку какую. Я записку оставила, а сама ушла.

— Записку?

— Ага. Под леску на двери сунула.

— У вас лампочка на этаже перегорела. Не увидел, — ответил я. — А ключи значит у вас?

— А у кого же еще?

— Дадите?

— Конечно! Мне-то они зачем? — ответила тетя Валя, сняла с крючка кожаную ключницу, расстегнула ее и отцепила нужные мне железки. — Вот. Держи. Что-то я туда сама идти не хочу. Жутко мне. Но ты ключики-то верни, когда уходить будешь. Добро?

— Добро, — я кивнул и уже собирался выйти.

Но тетя Валя оттолкнула меня, чтобы сперва посмотреть в глазок, в котором все равно ничего не было видно. Собравшись с духом, она открыла замки и выставила меня за дверь. Хлопнула ей мне вслед. Подъезд эхом подхватил звук.

Я нащупал замочную скважину в соседней квартире и вставил ключ.

Захожу в прихожую. В ванной горит свет. Видимо тетя Валя так и не выключила его, когда уходила отсюда несколько дней назад. Жутковато.

Нащупываю выключатель и первым делом прохожусь по всей квартире, чтобы включить свет везде. Затем возвращаюсь в комнату. Подхожу к кровати, на которой лежала бабушка, когда я в последний раз видел ее.

Никаких следов постороннего присутствия. Она как будто просто растворилась в воздухе. Но ведь не могла она без причины исчезнуть? Может быть ушла сама? Но как? Если бы через входную дверь, то тетя Валя точно бы заметила ее. Ванная прямо напротив.

Я подошел к окну в зале. Внимательно осмотрел его. Бабушка всегда осенью заклеивала щели. Чтобы не продувало. И если бы окно открывали, я бы увидел следы. А их нет. Значит она не могла уйти этим путем. Что-то точно произошло на кухне. После чего она вернулась в комнату, а я решил, что у нее инсульт.

Медленно ступая по скрипучему полу через минуту, я оказался у плиты. В сковородке лежали горелые протухшие оладьи, которые она так и не успела дожарить. В раковине гора посуды. Бабушка никогда не была примером для подражания в плане чистоплотности. Белый чайник с цветочками, но обгоревший ровно до середины. Опрокинутая сахарница. Между «Доместосом» и «Фейри» какая-то слизь. Но это точно не средство для мытья посуды…

Наклоняю голову. Принюхиваюсь. Запаха нет. Поднимаю глаза на настенный шкаф, висящий над лужей. Такая же слизь осталась на стенке ящика. Тонкая полоска, ведущая сверху вниз.

Подвигаю табуретку и забираюсь наверх. Перешагиваю на стол. Хватаюсь руками за край ящика и встаю на цыпочки. Вижу тут тонну пыли и следы той же жижи. Они ведут прямо из вентиляции. Но если вся старая решетка прежде была покрыта паутиной, то не так давно что-то проползло через небольшую щель.

Спрыгиваю на пол. Размышляю. В голову лезут разные мысли. Но я цепляюсь за одну. За ту, что говорит — если бабушка не исчезала, значит она до сих пор может находиться дома. Меня передергивает от этой мысли. От того, что она может прятаться где-то в квартире и ждать. Ждать чего?

Хотелось бы мне впитать Силу и приготовить Жаару. Только вот я не хочу причинить матери моего отца вред. Поэтому придется вооружиться только желанием узнать, что за чертовщина тут творится. И что за полтергейст, мать его.

Возвращаюсь в комнату. Опускаюсь на колени и заглядываю под кровать. Тут только пара советских чемоданов. Подхожу к шторам. Отдергиваю их в сторону. Никого. Остался только один вариант.

Оборачиваюсь. Подхожу к шкафу. Берусь за ручки. Медленно тяну. Дверцы предательски скрепят и заставляют меня сжимать челюсти.

В следующий момент что-то вылетает оттуда и вместе с дверью выталкивает меня в центр комнаты. Я падаю на пол, а сверху меня накрывает оторванной дверью. Я не успеваю отбросить ее в сторону. Что-то запрыгивает на меня и придавливает к полу.

Я пытаюсь дышать, приподнимая оторванную часть шкафа. Через пару секунд то, что сидело внутри спрыгивает, хватает дверцу и отбрасывает ее в сторону.

— Бабушка? — произношу я, глядя на то, что стоит передо мной.

Я не знаю, что с ней случилось, но от бабушки осталась лишь оболочка. Полная женщина в платке, спортивных штанах и халате. Она стоит надо мной, скалится и тяжело дышит. Вместо зрачков, все ее белки залиты тьмой. Клацает зубами, словно чертов зомби.

— Я так понимаю, ты не поговорить хочешь? — спокойно произношу я.

Старушка прыгает на меня. Я откатываюсь в сторону. Хватаю подушку с кровати и кидаю в нее. Она отбивает нехитрый снаряд. Затем я срываю покрывало с кровати, запрыгиваю на матрац и набрасываю ткань на бабушку. Прыгаю следом, пытаясь обезвредить. Но руки слишком короткие. Да и сил недостаточно. Она делает несколько сильных рывков, и я снова оказываюсь на полу.

Еще несколько движений и одержимой удается освободиться от покрывала. Она оборачивается. Шипит, словно кошка. Снова идет в мою сторону.

— Ты вернулась? — доносится из коридора удивленный голос.

Мы одновременно поворачиваем головы. Там стоит тетя Валя.

— Что с тобой, Нюра? — спрашивает она, увидев залитые тьмой глаза.

Но зомби видит более неподготовленного противника и бросается на него. Соседка взвизгивает и пятится назад. Одержимая настигает подругу в туалете. Но той удается вытолкнуть бабушку в прихожую. Затем она закрывается внутри, но не перестает кричать от ужаса.