— Что ты об этом знаешь? — оживился я.

— Лишь то, что время магов закончилось, — сплюнул на мой ковер Рит. Я подумал, что мало ему врезал. Впрочем, ничего не мешает добавить! — Закон уже принят, спасибо советнику Люмису. Всех магов принудительно заставят пройти через воронку лишения дара, кто воспротивится — отправится в петлю или ссылку.

Я почесал подбородок.

— Интересно, как император собирается жить без магов?

— Хорошо! — буркнул Рит. Он сел и прислонился спиной к дивану, настороженно сверля меня взглядом. — Магия — это вызов Богине! Ее силе и власти.

— Заткнись, а? — оборвал я. — Не хватало мне еще слушать этот бред, которым пичкают горожан жрецы!

Парень насупился, а потом неожиданно сказал:

— На самом деле, ты прав, хоть и сволочь. Хреново мы будем жить без магии. Лоель в прошлом месяце подвернула ногу, любой дельный целитель за два приема справился бы с ее распухшей лодыжкой. А без целителя пришлось пропустить десять спектаклей, потому что сестра не могла ходить, — он покачал головой. — В театре не поймешь, что творится, без силы настройщиков даже декорации не могут собрать! И так везде. Идиотский закон!

Я с интересом взглянул на Рита. А он не так безнадежен, как кажется!

— Надо подвергнуть воронке только чернокнижников, — добавил пленник, разочаровав меня. — Вот темных точно следует уничтожить! И я даже знаю, с кого стоит начать!

Я лениво повел рукой, обрушивая на голову Рита остатки своего стула. Наглец ловко откатился и послал меня в Бездну.

— Ладно, что там с этим баронетом, что грезит о твоей сестренке в своей постели? — продолжил я.

— Старый козел этот баронет, — скривился Рит.

Я смерил его оценивающим взглядом, обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Кажется, тебе он не нравится…

— Буду рад, если он провалится на Изнанку и отстанет от Ло!

Я прищурился. Почему бы не воспользоваться подвернувшимся случаем?

— Слушай, а мы можем договориться, — протянул, усмехнувшись. — Что скажешь, если я избавлю тебя от этого… досадного поклонника Лоель? Так сколько, говоришь, у тебя монет? Только плата вперед, выпишешь мне вексель на предъявителя, понял?

Блондин хмыкнул, оценив мою предусмотрительность, но кивнул.

— Если избавишь меня от Гюльвика — по рукам!

В гостиной пахло едой и довольно шумно разговаривали мои незваные гости. Первое меня радовало, второе — злило. Мириться со вторым ради первого я не собирался, но — приходилось.

При моем появлении смех смолк, и у меня возникло гаденькое подозрение, что обсуждали как раз меня. Окинул сидящую за столом компанию недовольным взглядом.

— Э, Лекс, ужинать будешь? — несмело спросила Лира. Я пренебрежительно фыркнул.

— Здоровяк не настолько хороший повар, чтобы рискнуть во второй раз отведать его еду, — буркнул я, пытаясь не вдыхать умопомрачительный аромат жаркого. Краем глаза заметил возникшую в дверях Одри, что застыла, увидев меня. Я и вовсе решил ее появление проигнорировать. — К тому же я решил поужинать в другом месте, — завершил я.

— Ты уходишь? — удивился Ник.

— Да, прогуляюсь. Навещу несколько любимых заведений, к фиалкам загляну. Могу взять тебя с собой, развлечешься.

Ловец густо покраснел и покосился на Лиру.

— Эм, нет… я, пожалуй, откажусь…

— Как знаешь. У мадам Хлыст отличные фиалки, на любой вкус. Хочешь — блондинка, хочешь — брюнетка или рыжая. Или все сразу, — я подмигнул смущенному Нику и явно заинтересованному Здоровяку. — А главное — девочки сговорчивые и знают, как доставить мужчине удовольствие!!

— Нет, спасибо, — промямлил Ник.

— А я навещу, — убрал с рукава соринку, упорно не глядя на Одри в дверях.

— Подожди.

Кинул на златовласку равнодушный взгляд. Она нервно сжала ладони.

— Подожди, Лекс. Не уходи.

Я сдержал торжествующую ухмылку. Вот так-то лучше! Думает, я не найду где утешиться? Ошибается, еще как найду!

Одри метнулась в коридор, прибежала через минуту, на ее щеках розовел румянец. Наверное, от испуга, что я осуществлю сказанное.

— Сядь, пожалуйста! — попросила она, заглядывая мне в лицо.

Я присел на стул, откинулся на спинку, почти улыбаясь. И подпрыгнул, когда девушка коснулась моей головы.

— Ты что это делаешь?

Одри провела по моим волосам гребешком.

— Расчесываю, — серьезно пояснила Одри, продолжая выдирать мне клочки волос с маниакальной настойчивостью. — А вот еще! — она отбросила гребень и завязала мне шейный платок — ярко-красный, и где только такой взяла! Так завязала, что мне сдавило шею как удавкой!

— Это что за хрень?! — вскочил я.

— Это чтобы тебя фиалки лучше рассмотрели! — зло бросила девушка. — А то вдруг проглядят такого красавца! Неплохо бы еще грязь с сапог счистить, но в таких заведениях девушки непритязательные, даже такого… отлюбят!

— Это точно, — рявкнул я, поняв, что зараза снова издевается. С трудом сдернул с шеи красный бант — завязала на совесть! И волосы взъерошил. — Они в отличие от некоторых — честны!

— Ну еще бы! Особенно за звонкие монеты! Честно расскажут, как сильно тебя любят!

— Так это то, что нужно! — ухмыльнулся, ощущая, как вновь загорелись пальцы. Нет, эта гадина точно меня доведет! Спалю на хрен, чтоб не злила! И закопаю на заднем дворе! Буду поливать травку и жизни радоваться! — По мне так лучше честная фиалка, чем лицемерная жена!

— Кто здесь лицемерен? — зашипела в ответ Одри. — Ты даже себе не можешь сказать правду!

— Нет никакой правды! — процедил я ей в лицо.

— С тобой невозможно прийти к согласию…

— Чтобы прийти со мной к согласию, надо всего лишь со мной соглашаться! И все! Соглашаться, поняла?

— Самовлюбленный наглец!

— Скажи еще разок, и мне окончательно наскучит! — вконец обозлился я, разворачиваясь к двери.

— Что тебе наскучит?

— Этот разговор. — Я сжал зубы. — Потому что все присутствующие надоели раньше, чем вошли в дверь моего дома!

В гостиной повисла напряженная тишина, недруги жались к стенам, оказывается, мои пальцы все-таки вспыхнули, и ковер уже тлел от падающих искр.

— Любимый ковер отца, чтоб тебя! — окончательно разозлился я, пнул стул, развернулся и ушел, пожелав всем провалиться к демонам. Я очень надеялся, что к моему приходу так и случится.

Злясь и ругаясь в голос, чем отпугивал прохожих, я добрался до ближайшего дома фиалок и с порога потребовал трех девочек. Заведение оказалось низкопробным, не то что приют мадам Хлыст. На грязных стенах темнела плесень, в комнате пахло чем-то кислым. Раньше меня подобное не смущало, я и сам — дитя помоек. Кажется, в былые времена я даже не замечал такого убожества. А сейчас в глаза бросался и рваный балдахин над скрипучей кроватью, и ведро с нечистотами в углу. Отвратительное местечко. Но я упрямо завалился на несвежую постель, с мрачным удовлетворением разглядывая свои сапоги. И чем они этой чистюле Одри не угодили? Подумаешь, кусок навоза на подошве… Я в благородного господина никогда не играл. Гадство, ну почему тут так воняет?

Фиалки явились быстро — три весьма потасканные девицы. Сноровисто приступили к работе, то есть к ублажению меня. Я закрыл глаза. Полежал, пытаясь сосредоточиться на женских губах и руках, а не придумывать гадости, что хочу сказать и сделать Одри. И не думать о том, что фиалки меня раздражают. И даже бесят. И запах мне не нравится. И вообще… когда я успел стать таким разборчивым? Даже грустно. Еще недавно я реагировал на все, что движется, а теперь вот хочу красивую, молодую и вкусно пахнущую. Троллья срань, так и до старческого брюзжания недалеко! Докатился — чернокнижник, бродяга и мерзавец стал привередливым! Что дальше? Кресло-качалка с клетчатым пледом, травяной настой, пенсне и «Вестник Кайера» вместо горячих цыпочек?

Я содрогнулся от возникшей картины, скрипнул зубами. Так, надо представить кого-нибудь симпатичного и включиться в процесс!

Перед внутренним взором с готовностью возникло лицо с пухлыми губами и прищуренными злыми глазами. Следом — полная грудь с маленькими ореолами сосков, рисунок ребер под золотистой кожей, мягкий живот с ямочкой пупка… Все это в мыльной пене, мокрое, скользкое, влажное… Сделал тяжелый вдох, чувствуя, как свело горло. В нос подло ударил запах смрада, возвращая в реальность, и я выругался.