— Насколько я понимаю, то же самое можно было бы сказать и о лорде Мейдаля.

— Глервин из Мейдаля был слишком ловок. Он говорил Совету одно, а делал другое. Совет все равно вмешался бы. Он просто не успел.

Дик пожал плечами. Рассуждения показались ему довольно туманными. Нарроен принес ему книги, которые возил с собой, и рыцарь-маг впервые за долгое время коснулся манускрипта, содержащего в себе нечто иное, нежели библейские истории. Читать книгу по магии сперва было страшновато, но, убедившись, что она — лишь свод формул, которые сами по себе не представляют никакой угрозы ни для души, ни для тела, Герефорд углубился в изучение. Он читал с трудом, тем более что язык, на котором были написаны формулы, имел весьма отдаленное сходство с языком, которому Дика учили друиды.

— Сложно? — участливо поинтересовался офицер. — Может, помочь?

— Сам справлюсь, — упрямо ответил молодой рыцарь, хотя с непривычки от напряжения перед глазами все плыло. Он понимал, что просто обязан справиться сам.

Впрочем, в книге готовых рецептов и не оказалось. Лишь краткие формулы, которые скорее намекали на возможное действие. Над ними надо было думать, гадая, что же хотел сказать автор книги, какое действие имел в виду. Да и то — как можно описать чувства, побуждения, движения воли? Создатель магической книги сделал все, что мог. Просидев до темноты над одной из страниц, Дик внезапно понял, что здесь имеется в виду, и поразился простоте и изяществу идеи.

Он велел принести свечей и склонился над второй страницей, готовый пренебречь даже ночным отдыхом.

Герефорд мог позволить себе заниматься магическими трудами лорда Тангайра, потому что и солдаты и офицеры отлично знали, что им делать. За них рыцарь-маг был спокоен. Солдаты вставали небольшими лагерями; группы по три-четыре человека становились в дозор. Дозоры расположили всюду, где только можно, и кольцо осады стало плотным, как кокон шелкопряда.

На замковых стенах разложили большие костры, такие же горели и на берегу рва, обогревая осаждающих. Солдаты жарили над углями мясо и шутили, нисколько не беспокоясь, что завтра многие из них могут погибнуть. Они ужинали. Балагурили — и следили за замком, так что ни один человек не смог бы проскочить мимо дозоров, хотя вряд ли Далхан стал бы посылать обычных гонцов — куда проще отправить магическое послание или магическое существо. Но Дик считал, что лучше перестраховаться. Кроме того, он воевал как умел.

Как хороший военачальник, он трудился из последних сил до того, как войско явилось под стены замка. Теперь работали офицеры — рыцарь-маг ужинал с Идилином в их общей палатке и вчитывался в магическую книгу. Перед ним все яснее и яснее вставал план, воспользовавшись которым легче будет взять твердыню Далхана Рэил. Лучше всего для этой цели годилась природная магия, основам которой его учили еще друиды. Только надо быть поосторожней. Природная магия масштабна, а замок должен остаться в целости — ведь под обломками могла погибнуть Сер пиана.

Наутро началась подготовка к штурму. Она выглядела традиционно — со стен сыпали стрелами, порой в ход шла кипящая смола, которой, впрочем, редко и с трудом удавалось плеснуть дальше, чем в ров. Иногда кому-то это удавалось. Тогда ошпаренный с воплем катился в воду, где его со стен шпиговали стрелами бдительные лучники. Остальные солдаты продолжали сосредоточенно работать — строить какую-то осадную технику, сбивать лестницы, возводить укрепления.

К вечеру Дик вышел на берег с книгой в руках. Он устроился на остатках перемолотой сапогами травы, чуть в стороне от воды, чтобы до него не до-Гтянулись всплески смолы и кипятка или стрелы. Впрочем, от стрел, обычных и магических, у него имелась отличная защита. Сейчас как никогда он ощущал свою связь с источником. Энергия, конечно, притекала не мгновенно и в ограниченном количестве, зато без отказа.

Энергии было много, а знаний и навыков не хватало. Дик созерцал сложную защиту, лежащую на замке (во внезрении — так его называл автор чародейского фолианта, — то есть на магическом плане, она отливала всеми оттенками перламутра), и догадывался, что ее можно расковырять. Но с какой стороны взяться — вот загадка. Защита куполом накрывала твердыню жреца сатаны, только на ров ее уже не хватило. Рыцарь-маг задумчиво посмотрел на воду.

Он ощущал слабое головокружение и странную легкость во всем теле. Казалось, одно неверное движение — и он улетит в хрустально-синее пространство чужого неба, как пушинка, подхваченная ветром, надо лишь совсем немного напрячься, чтобы почувствовать, как сквозь него струится заемная энергия. Не будь у Дика опыта общения с источником и памяти о том, как он подчинял его и что чувствовал при этом, не миновать ему настоящей паники. Не слишком приятно ощущать, как тебя буквально растворяет в потоках невиданного эфира.

Но он знал, что не перестанет существовать. Откуда взялась эта уверенность — неизвестно. Дик, опасаясь делать резкие движения, лишь перевел глаза на кромку леса справа, за которую как раз садилось солнце. И окаменел, охваченный восторгом.

Закатный свет окрасил все вокруг алым и желтым. Редкие перышки и пышные вороха облаков будто окунули в разноцветные краски и разбросали повсюду, чтобы ярким покрывалом устлать путь усталого солнца.

Там, над головами людей, небо жило какой-то своей жизнью, величественной и церемонной, заключенной в раз и навсегда очерченный цикл. От совершенства тамошнего бытия щемило сердце, поэтому смертные именно там поселили своего Бога — править ими.

Дик и сам пе понимал, почему его так поразило зрелище заката. Теперь он уже не чувствовал ни сомнений, ни страха — лишь ошеломляющую прелесть Божьего мира. Казалось, красота, развернувшаяся перед глазами, теперь прорастает в его душе, пуская корни всюду, куда прежде никаким чувствам не было пути. И вместе с ней прорастала магия.

Он вдруг понял, в чем была его ошибка. Он относился к Богом дарованной ему чародейской способности как к инструменту, которым можно пользоваться по своему усмотрению, пока не устанешь. Но сам по себе инструмент ничего не значит. Лишь в руках мастера, одухотворенный его талантом, резец может высечь из мраморного валуна прекрасную статую. Только напоенная человеческим духом, неравнодушным к созидаемому, магия способна подняться на высоту настоящего искусства.

Только настоящее искусство способно творить чудеса.

Рыцарь-маг снова посмотрел в книгу. Конечно, учиться нужно, но куда важнее отдавать себе отчет в своих желаниях и добиваться поставленной цели. Дик знал, что ему нужно, и приблизительно представлял, как этого добиться. Он закрыл книгу, подошел к самому берегу рва, быстро нагнулся и положил два пальца на взрыхленную влажную землю. Воздух прорезали две стрелы, но, лизнув магический щит, ушли вбок. Эфирная защита на миг обрела твердость стали и даже на вид оказалась серо-голубой, со стальным отливом.

К командиру немедленно бросились ближайшие солдаты — видимо, дабы заслонить его щитами. Дик не стал с ними спорить, лишь усмехнулся и направился к своему шатру, рядом с которым на костре жарился целый теленок. Идилин, развернув на коленях, рассматривал карту. Рыцарь-маг нагнулся над потрепанным листом пергамента, но скоро понял, что разобрать чужие надписи не в состоянии. Наверное, буквами было то, что он сперва принял за узор.

— Откуда? — удивился Герефорд.

— Нашел у книготорговца.

— Книготорговца?

— Да. Он, должно быть, приехал сюда на ярмарку. Ребята посмотрели его товар, забрали карты и отпустили. Взгляни, здесь отмечено владение Далхана Рэил.

— Большое владение? — Дик стал с любопытством рассматривать лист. — Но что толку с этого пергамента? Карты замка у торговца наверняка не было.

— А она тебе нужна? — Нарроен поскреб пальцем запачканный край карты. — Стоило бы узнать, откуда к местному владетелю может прийти помощь.

— Откуда угодно. Он ведь верховный жрец культа Зла, ты об этом знаешь?

— Ах, еще и верховный!… Ты позабыл сказать. — Офицер лишь покачал головой. — Значит, подмога может прийти к нему откуда угодно. Даже из моего родного мира.