Я хотела ей довериться, но боялась оказаться обманутой. Боялась, что когда-нибудь Астария отберет подаренное ей тепло, которое я никогда раньше не чувствовала. И что это было не желание обо мне позаботиться, а всего лишь инструмент — попытка направить меня по нужному Тайсам пути.

— Госпожа, хотите поговорить? — тихо поинтересовалась Марька, расчесывая мои влажные после мытья волосы.

Сегодня она была особенно аккуратной. Почти не дергала гребнем и неторопливо разделяла пряди, а я, благодаря ее заботе, смогла немного отвлечься и расслабиться. Сидела перед зеркалом с ногами на стуле, как в детстве. Обнимала колени. Получала наслаждение от прикосновения деревянных зубчиков к голове. И чувствовала, как от них по телу бегают мурашки. Но стоило Марьке прекратить меня расчесывать — волшебство рассеялось, тревожные мысли вернулись и на сердце опять потяжелело.

Я качнула головой, давая служанке понять, что мне банально нечего ей сказать. После беседы с Астарией я ощущала себя опустошенной, точно дырявый кувшин. И пусть это опустошение оказалось спасительным, в то же время оно пугало. Из меня словно вытянули все чувства и бросили в мир на поиски новых эмоций и впечатлений.

Собственно, этим я и планировала заняться, как только Марька приведет меня в божеский вид. Решила разбавить свою пустоту какими-нибудь приятными эмоциями и между делом вспомнила, что давно не навещала Уфа. Надо бы поинтересоваться как его дела. Поэтому когда служанка закончила все приготовления, я выпроводила ее и, пока солнце не покинуло небо, отправилась в лазарет. Заодно прихватила бережно сложенный халат Арона.

Совсем не хотелось его возвращать, но надо. Вещь же чужая. Еще Арон неправильно меня поймет, если решу оставить халат себе. И не только Арон… Но и Марька. И принц, если заметит. Однако это уже совсем другая история.

Стараясь никому не попадаться на глаза, я быстро покинула замок и пошагала по знакомой дорожке, скрытой под длинной тенью замка. Посмотрела на залитое закатными красками небо и устало вздохнула. Близился конец очередного дня. Уже совсем скоро погаснет еще один камень браслета, и я очень надеялась, что им окажется исчезнувший символ змеи.

После того, как Рензел спас меня от убийцы, я на миг засомневалась: нужна ли мне эта легенда? Может, судьба стать невестой принца не такая уж плохая? Но приговор Френсису все изменил. Теперь вопрос о поиске книги встал острее, и я дала себе обещание, что брошу все силы на разгадку тайны библиотеки. Больше не буду сомневаться. Не позволю сбить себя с верного пути! И обязательно разгадаю секрет созвездий на стеллажах. Непросто же так принц их придумал.

«Вдруг семь звезд, нарисованных Лисавой, имеют какое-то отношение к загадке Рензела?» — пронзила меня шальная мысль.

Немного ошеломленная этой идеей, я замерла посреди цветов на дорожке, ведущей к дверям восточного крыла, и крепко призадумалась. Но так и не нашла ни одного довода, почему библиотека, ладони Богини и подсказка Лисавы могут быть связаны, поэтому решила отложить эту идею на потом. Когда голова остынет и будет свежее. А сейчас стоило поспешить в лазарет.

Долго задерживаться на улице не хотелось. Пусть принц усилил охрану, и теперь повсюду то и дело бродили стражники, позвякивая кольчугой и доспехами, а Френсис томился в темнице, где второй убийца — никто не знал. Хотя интуиция подсказывала, что вряд ли он сейчас отсиживался в королевских владениях. Иначе не упустил бы шанса меня убить, пока Френсис сражался с Тенью. Но все равно было страшно. И постоянно мерещилось, будто за мной кто-то следит.

Плотнее прижав к себе халат Арона, я подбежала к двери и, отворив ее, прошмыгнула в башню. Выдохнула. Волнительно осмотрелась, припоминая, в какую сторону идти, чтобы попасть в лазарет, и повернула налево от лестницы, ведущей к закрытому верхнему проходу. Но не успела оказаться в длинном коридоре, где мерцали огоньки свечей, как услышала за спиной скрип дверных петель и удивленный голос:

— Миледи?

Я резко оглянулась, но внизу никого не увидела, и тогда посмотрела наверх. На лестнице стоял Арон и улыбался, явно забавляясь моим смятением.

— Добрый вечер, леди Цессара, — он неспешно спустился. — Уже и не ждал, что вы придете.

Я растерялась от его официального тона и слегка смущающего вида. Ворот белой и чистой рубахи был расшнурован и оголял изгиб ключицы. Мокрые, собранные в небрежный хвост волосы рассыпались по плечам, а две тонкие пряди выбились, обрамляя порозовевшее лицо Арона. От мужчины исходил приятный запах свежести, мыла и хвои.

— Д-добрый вечер, — опустила я взор, чтобы не смотреть на оголенную ключицу и участок мужской груди, но взгляд все равно то и дело туда стремился, и мои щеки вспыхнули от стыда. — Мистер Арон…

Ни с того ни с его лекарь ко мне склонился, и его аромат стал гуще, насыщеннее. Теперь в нем чувствовались еще древесные нотки.

— Не волнуйтесь, Цесса, — шепнул Арон и подмигнул: — Сегодня в лазарете немного людно.

Будто в подтверждение его слов входная дверь приоткрылась, и в холл вбежала служанка в сером платье и с тяжелым ведром в руках. Завидев меня, она остановилась, чуть не расплескав воду. Поклонилась. Пробормотала скомканное приветствие и без оглядки заспешила по коридору в лазарет. Да так быстро и легко! Словно в ведре у нее был лебяжий пух, а не вода.

— Нездоровится, миледи? — нарочито громко поинтересовался лекарь, а я вновь на него посмотрела, перестав следить за удаляющейся служанкой. — Или пришли кого-то навестить?

И почему-то от этой игры мне стало совсем не по себе. Вроде бы ничего предосудительного не совершали, а мне все равно было неуютно, точно нас поймали за чем-то постыдным. Арон даже на шаг отступил. И правильно сделал! Вот, был бы он старым, ворчливым дедом — никаких проблем бы не возникло. Никто слова бы не сказал и дурной мысли не подумал, а так ногой в лазарет не ступить без страха стать осужденной. Безобразие!

— Да, я пришла навестить Уфа, — тоже громко произнесла я и улыбнулась — почти оскалилась. — Хочу узнать, как его дела, а заодно проведать остальных… больных.

— Вы очень добры, леди Цессара.

— Ну что вы, мистер Арон. Поинтересоваться здоровьем пострадавших — это меньшее, что я могу для них сделать.

Похоже, не одну меня напрягала эта игра. Только шаги служанки оборвались хлопком двери, и в башне наступила оглушающая тишина, как плечи Арона расслабились, а я выдохнула и протянула ему свернутый халат:

— И вот! — опять уткнулась взглядом в пол я. — Спасибо, что одолжили.

Сердце отсчитало три удара, прежде чем Арон забрал халат. Я почувствовала, как мягкая ткань скользнула по пальцам, покинув мои ладони, и только потом осмелилась взглянуть на лекаря. А когда он набросил халат на плечи и склонил голову к краю воротника, с недоумением замерла.

Не сразу, но все-таки сообразила, в чем дело. Похоже, не углядела и где-то пропустила пятно крови или грязи, но потом заметила, как затрепетали ноздри мужчины, и почувствовала, что моя душа уползает в пятки.

Что это Арон делает? Нюхает? Точно… Нюхает. Вон, даже грудь приподнялась от глубокого вдоха. Богиня! Стыд-то какой! Наверное, я слишком взмокла от погони и теперь халат дурно пах.

Залившись цветом спелого помидора, я смущенно проблеяла:

— Простите за несообразительность, нужно было попросить Марьку…

— Жасмин не подходит, — задумчиво перебил Арон и таинственно улыбнулся, а я совсем потерялась, не зная, что на это сказать.

Сегодня утром Марька надушила меня ароматной водой с жасмином и твердо уверила, что для юной леди лучшего цветка в мире не сыскать, мол, его непременно стоит попробовать. Но, похоже, Марька не угадала.

— Цесса… — начал лекарь и замолчал.

Спрятав потемневший взор под веками, он чуть качнул головой и опять на меня посмотрел, но уже другим, привычным взглядом.

— Леди Цессара, позвольте ваши руки.

Все еще сбитая с толку, я поступила наоборот и только сильнее прижала их к груди, опустив взор на раскрытые ладони лекаря.