— Расскажите, пожалуйста, Чакс, как Злата?

Я бросила взгляд на вход в конюшню позади конюха. Эх, встать бы чуть левее, а так не разглядеть что и кто там внутри. Мне на самом деле очень хотелось увидеть лошадь. Ну, и дочь кухарки само собой. А старичок бодро расправил широкие плечи и с гордостью произнес:

— Лучше всех! Прекрасная кобыла: молодая, сильная, здоровая и редкая. Таких красавиц я давно не видывал. Настоящий лотос.

— Лотос? — удивилась я познаниям простолюдина.

Вряд ли он владел грамотой, чтобы прочесть об этом цветке из книг. Если только слышал от кого-то… Потому что лотосы в наших краях не водятся.

— Да, лотос. Мистер Хо так сказал, — обнажил в улыбке желтоватые и кривые зубы конюх.— Заходил, утром за лошадьми понаблюдать, пока они в загоне разминались. Вот и заприметил вашу красавицу. Да-а-а, — выдохнул он. — Давненько я таких не видывал, хоть и присматриваю за конюшней короля.

«Словно мед в уши, — подумала я, выслушивая похвалу конюха. — Хорошо Растис этого не слышит, а то бы нос задрал выше небес». И задалась вопросом, как бы выяснить, здесь ли дочка кухарки или нет?

— Слышала, у Златы появилась подруга, — улыбнулась я и пояснила, когда конюх озадачился: — Лисава, дочь кухарки.

— А-а-а! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Лисава! Да-да, они со Златой очень подружились, — и вдруг настороженно нахмурился. — Вы только не серчайте. Лисава здорово ладит с вашей своенравной кобылкой, — усмехнулся и почесал затылок, — и очень с ней помогает.

— Да отчего же серчать? — отмахнулась я. — Напротив, это прекрасно, что девочка подружилась со Златой. Им вдвоем будет не так скучно во дворце. А то я что-то больше не видела детей в замке, — только что осознала эту простую истину.

За все время, пока я пробыла в королевском доме, никогда не видела детей, и слышала только о дочери кухарки. И пусть это было странным, но все-таки логичным, ведь детское любопытство сложно контролировать. Если зоркий глаз ребенка доберется до самой сокровенной тайны, можно уже считать ее всеобщим достоянием. Взять в пример «ладони Богини».

— Так и нет их, — пожал плечами конюх. — И никогда не было. Только одна Лисава. Угораздило ее здесь родиться, потому и осталась с матерью. Слышал, мистер Арвел хотел отослать Касси, но король пошел ей навстречу, потому что девчонке с младенцем некуда было податься. А Касси за это поклялась верно служить его величеству.

— Вот оно как, — хмыкнула я. — Король очень великодушный человек. Но Лисаве, наверное, одиноко среди взрослых, — печально выдохнула я. — Она… Она сейчас здесь?

— Да! Должна быть, — вновь улыбнулся конюх. — Дал ей немного яблок, чтобы Злату порадовала. Да вы заходите, заходите! И Злату, и Лисаву найдете.

Он поклонился, а как выпрямился, снова взялся за вилы и продолжил раскидать остатки сена.

— Только собачку снаружи оставьте. Лошади — боязливые животные. Вдруг напугаются.

— Это уж точно, — усмехнулась я, припомнив сумасшедшую гонку верхом на Злате, и, склонившись к собаке, произнесла: — Тень, подожди меня снаружи. Хорошо?

Она наградила меня настолько красноречивым взглядом, что мне почудилось, будто из ее глаз на меня посмотрел сам принц, а в мыслях прозвучал его голос: «Леди Цессара, вы с ума сошли?» — очень надеюсь, что это всего лишь мое воображение.

— Я быстро, Тень, — зачем-то начала оправдываться перед собакой, отчего конюх отвлекся от тюков сена и косо на меня посмотрел. — Одна нога тут, одна — там. И ты можешь посидеть на входе.

Недовольно проворчав, Тень прошла немного вперед и села напротив раскрытых двустворчатых ворот, а я облегченно выдохнула:

— Умница, Тень.

И, потрепав собаку по голове, вошла в конюшню. Запах сена и лошадиного навоза стал заметнее, чем снаружи, но не был навязчивым. Конюх хорошо следил за полутемным помещением, а сквозной проход позволял ветру прогнать неприятный запах.

Лошади зафыркали, стоило мне войти в их жилище, а я растерялась. Конюшня оказалась невероятно огромной! Невольно закралась мысль, что она гораздо крупнее гостевого крыла. Прямо-таки настоящий лошадиный дворец, который сейчас пустовал больше чем наполовину. Людей в нем точно не было: ни взрослых, ни детишек, а лошадей я заметила голов десять или пятнадцать, и среди них быстро узнала Злату.

Она высунулась из стойла и отчаянно пыталась достать до яблока на полу. Так и сяк тянулась, фыркала, била копытом, но все тщетно — мешалась высокая ограда. А когда я подошла ближе, лошадь меня заметила и, хрипло выдохнув, мгновенно отступила вглубь стойла.

— Ты меня боишься? — догадалась я и, медленно склонившись, подобрала зеленое яблоко.

Одна его сторона была сбита и сочилась соком. Значит, его обронили впопыхах?

Лошадь громко фыркнула, услышав мой голос, и беспокойно затопталась, а у меня в груди все сжалось. Злата боится… И по понятным причинам: она думает, что рядом со мной ей опять будет больно.

— Тише, — с дрожью я выдохнула и почувствовала, как на глаза навернулись горячие слезы. — Прошу тебя, не бойся. Я не причиню тебе зла, — и протянула лошади яблоко.

Злата с недоверием посмотрела на угощение, тряхнула головой, будто боролась с сомнениями. Потянулась было к яблоку, но опять фыркнула и отстранилась, не осмелившись высунуться из стойла. Тогда я решила пойти ей навстречу. На шаг приблизилась, и только когда моя рука оказалась ровно над дверцей стойла, Злата таки осмелилась подойти. Осторожно, мягкими и теплыми губами забрала угощение.

— Вот умница, — потянулась я к носу лошади.

Мое сердце радостно забилось от того, что Злата не стала противиться и убегать. Значит, не все потеряно. Мы еще сможем подружиться и вместе преодолеть страх друг перед другом. Но только мои пальцы коснулись теплого носа Златы, как ее спугнул металлический грохот.

Лошадь громко заржала и отпрянула, а я резко обернулась и увидела, как в другом конце конюшни, где выкатилось пустое ведро, промелькнула и выбежала на улицу рыжеволосая девочка в сером платьице.

— Лисава? — громко воскликнула я и бросилась следом.

Если она сейчас сбежит, то я не узнаю, что значат ее слова: «Невесты в ладонях Богини». Но к моему несчастью, девчонка оказалась не на шутку проворной, а я нерасторопной из-за длинных юбок, что ужасно мешались. Лисава быстрее меня добралась до полосы деревьев в конце тропы, а я остановилась возле ствола ивы и, обессилив, на него облокотилась. Нет. Не поймать мне эту девчонку. Шустрая зараза!

— Опять… Опять все по кругу. Опять. Все по кругу…— услышала знакомое ворчание, и заинтересованно выглянула из-за ивы.

На заднем дворе поместья, напротив северной башни, а кустах роз копался вымазанный в земле садовник и повторял одни и те же слова, точно заклинание:

— Опять по кругу… Опять…

— Что по кругу? — вышла я из-за дерева.

Но старик то ли не услышал моего вопроса, то ли его проигнорировал. Продолжил трясти кустами и что-то подсыпать на землю у корней из грязного льняного мешка, а заодно приговаривать:

— Все по кругу. Все опять по кругу… Забыл. Нет… Не забыл. Забыл… По кругу. Опять забыл по кругу. Не забыл.

— Войр? — склонилась я над садовником и тот застыл.

Его рука с металлической лопаткой мелко задрожала, сам он напрягся. Глаза остекленели. Взгляд лишился последних крупиц смысла. Подбородок затрясся.

— Все… по кругу, — прохрипел Войр, а я испуганно отступила.

Вдруг старик совсем голову потерял. Еще лопаточкой пристукнет… Но стоило мне отойти, как Войр успокоился и вновь принялся за цветы.

— По кругу…

— Войр, — присела на корточки в шаге от него.

— Все по кругу.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю.

— Не забыл по кругу.

— Войр, — я все-таки осмелилась придвинуться ближе и ласково коснулась плеча старика. Он вздрогнул и наконец-то поднял на меня взгляд. — Мне кажется, ты хочешь что-то сказать, но боишься… Войр, — сильнее стиснула его плечо. — Ты же не всегда был… таким. Что-то случилось. Что-то, о чем я должна знать. Поэтому прошу, Войр. Помоги мне.