— Но вы не ранены. Почему?

— А вы поверите, если я скажу, что мантия волшебная?

На миг повисло молчание, за которое у меня в голове пронеслось много-много мыслей, и оборвались они моим коротким смешком:

— Волшебная?

— Угу.

Я отклонилась назад и коснулась пальцами губ:

— Волшебная-волшебная?

Арон кивнул, и вдруг мне стало так смешно! Что я прыснула и звонко рассмеялась, держась за живот.

— Ну, да… Конечно! Как же я сразу не догадалась! — вытерла пальцем слезу в уголке глаза. — Столько думала, столько гадала. А… А оказалось…

Мои плечи опять задрожали от попытки сдержать неконтролируемый хохот. Я подняла ладонь и указала ею на рубаху Арона.

— Все так просто! Мантия, — с нажимом произнесла, — волшебная!

И опять рассмеялась. Не знаю, то ли нервы сдали, то ли выпитая мной настойка виновата, но хохотала я от души. Что-то еще лепетала: какую-то откровенную чушь. И, кажется, разок обронила, мол, что еще можно оправдать в этом замке волшебством? Припомнила книгу, где главный герой ходил и говорил:

— Всему виной волшебство! — произнесла низким голосом и опять засмеялась.

И честно, я пыталась успокоиться, но только вспоминала слова Арона, как снова заливалась смехом. Нет, наверное, все-таки тут и нервы, и настойка виноваты. А еще то, что я до сих пор не привыкла к магии. Всю жизнь прожила как простой человек. Порой соглашалась с теми, кто говорил, будто Тайсы, если и обладали силой богов, то давно ее утратили, а тут… Ну почему я сразу не подумала, что мантия могла оказаться волшебной?!

Однако Арон не мешал мне изливаться смехом и не осуждал. Только с улыбкой наблюдал за моим… ненормальным весельем, а в его взгляде небесно-голубых глаз читались понимание и озорство. Похоже, мое отношение к слову «волшебная» сильно его позабавило. Но вдруг улыбка с лица мужчины стерлась, а брови нахмурились.

— Рад, что вам лучше, леди Цессара.

Смех застрял в моем горле — сейчас говорил не Арон.

Жар покинул щеки. Я оглянулась, и с губ слетел писк ужаса. Вскочив со скамьи, я запуталась в собственной юбке и чуть не шлепнулась на значимое место, которое в последнее время нашло слишком много приключений, но успела ухватиться за руки подоспевшего на помощь Арона, а потом вовсе спряталась за его спину.

У скамьи мрачной тенью стоял Рензел. Нас разделяли спинка, расстояние четырех шагов и Арон, но я все равно чувствовала, как холод и ужас проникают под кожу и отравляют кровь. Под взором льдистых глаз хотелось только дрожать. Дрожать, точно загнанный охотником в ловушку кролик. И не знаю… Наверное, я дрожала. Просто из-за стужи, что разлилась по моему телу, перестала что-либо чувствовать. И как ожидалось, ни один из стражников даже не пошевелился. Все они стояли ровными столбами недалеко от скамейки и только украдкой переглянулись, когда я шарахнулась от принца.

— Арон, оставь нас.

— Нет! — вцепилась я мертвой хваткой в предплечье Арона, и мне было плевать, что подумают другие люди. — Я… Я не останусь с вами наедине.

Мой голос показался детским, высоким, звенящим. Даже для меня он прозвучал странно, не только для принца и Арона. Рензел одарил меня хмурым взглядом, а Арон оглянулся через плечо и не сдвинулся с места, только его мышцы под моими пальцами напряглись, когда он стиснул кулак.

— Наедине? — принц мазнул взглядом по стражникам. — С нами останется стража.

С моих губ слетел нервный смешок:

— Конечно, останется.

Я все-таки смогла разжать пальцы и выпустить руку Арона, но продолжила прятаться за его спиной.

— Только прошлой ночью спасла меня не стража.

Взгляд принца потемнел. Он опустил голову, отчего темные пряди волос упали ему на лоб, окончательно спрятав взор. Когда же принц снова на меня посмотрел, то по моему телу пробежали мурашки.

Я будто спрыгнула с утеса и провалилась в белое облако, где нет ничего, только ветер, холод и колючий снег. «Колыбель — вспомнила книгу, где герои прорывались сквозь страшную снежную бурю, которая чуть не отняла у них жизни. — Ледяная колыбель, откуда нет возврата». Вот что напомнил мне взгляд Рензела.

Он был полон опасности, что держалась на тонкой привязи воли и самообладания. И если Арон уйдет, то буря принца непременно сорвется, поглотит меня или сотрет, точно ветер след на пыльной тропе.

— Арон, — жестким тоном повторил Рензел, а я, мелко задрожав, прижала похолодевшие кулаки к груди и зажмурилась.

«Богиня! — взмолилась. — Если он уйдет… Если уйдет, то…»

— Если у тебя есть хоть одна причина остаться — останься, — внезапно произнес принц.

А я открыла глаза и ошеломленно на него посмотрела. Потом на Арона, который расслабил стиснутый кулак и отвесил поклон лишь головой:

— Я дал обещание сэру Ларису присмотреть за леди Цессарой, ваше высочество.

Принц ухмыльнулся:

— Обещание?

— Именно.

— И если бы я приказал тебе уйти, ты бы его нарушил?

— К сожалению, ваше высочество, — в голосе Арона мне почудилась улыбка, — этого мы теперь не узнаем.

Дерзко… Я даже заволновалась, затаила дыхание, но принц только еще раз усмехнулся и сверкнул глазами, в которых виднелись бело-синие искры — зачатки магического пламени. Видно, что ответ Арона его раззадорил, но почему-то Рензел не спешил упрекать его за дерзость или наказывать. Только молчал, а я поежилась, когда мне в спину подул холодный ветер. Легкий, но пронизывающий до костей. Хотя это мог страх так со мной играть — в воздухе витало странное напряжение, которое нас окутывало, стягивало, но рассеивалось, стоило попытаться его понять — чуточку лучше распробовать.

— Леди Цессара.

Я вздрогнула от звука собственного имени. Рензел больше не пытался испепелить взглядом Арона и теперь смотрел на меня цепким взором. Он поднял левую руку, а я вспомнила, что убийца, прежде чем спустить на меня сгусток огня, сделал в точности так же: медленно поднял ладонь, где зажглись бело-синие языки пламени — поэтому сделала полушаг за спину Арона. Пусть здравый рассудок твердил: «Принц не станет нападать так очевидно», — страх диктовал куда-нибудь спрятаться. Однако голос паники немного поутих, когда я увидела в пальцах принца ключ от библиотеки. Вот и нашлась пропажа.

Внезапно…

— То, что вы желаете услышать — я не могу сказать, — мягким голосом произнес Рензел. — А то, что могу — вряд ли вас убедит. Но я все равно надеюсь, что наш… — он помолчал, немного подумав. Наверное, подбирал слова, чтобы Арон не понял о чем речь. — Наше соглашение, все еще имеет силу, и вы от него не отступитесь.

Рензел протянул ключ, а я выдохнула:

— О-откуда он у вас?

Принц так же медленно, как недавно поднял руку с ключом, на него посмотрел и еле заметно усмехнулся:

— Эта вещь слишком ценная, чтобы оставлять ее без присмотра, — уклончиво ответил он, а я нахмурилась.

Каким бы ключ ценным ни был, это не дает права трогать мои вещи. Даже принцу. И, кажется, Рензел прочел эти мысли на моем лице, раз монотонно заметил:

— Он лежал на столе.

— Он… — начала я и осеклась, что-то припоминая.

Хорошо, может быть я и оставила ключ на столе, потому что отвлеклась на браслет. Моя ошибка, которая берет начало еще с первого выпитого бокала. Говорил же папенька: вино женщин до добра не доводит! Взять, к примеру, нашу экономку — самый яркий пример. Повадилась тетка таскать из погреба папенькину бражку и доливать туда воды. Ушлая! Слов нет. Папенька быстро раскусил подвох, а там и воровку вычислил. Очень просто, кстати. По запаху… И с тех пор никто не допускался в погреб без его чуткого надзора, да и экономка у нас больше не появилась. Ни прежняя, ни новая.

Все заботы взяла в свои руки Ярла, чему она очень обрадовалась, а слуги, мягко говоря, были раздосадованы. Хитрая баба убедила папеньку отдавать ей все жалование экономки. До сих пор помню ее довольное остроносое лицо, что в тот день больше обычного походило на воронье, и даже голос мачехи прозвучал в голове, точно карканье: «Мелочь карман не тянет, а пользу принесет».