— Это тяжело, — заметила Амалия, — но если постараться, можно. Я и сама хочу, но не в гимназию, а в училище на журналистику. Там, правда, кроме основных предметов, надо сдавать историю родов и русскую литературу. А эти предметы в общих школах не преподают — только в платных. Приходится самой изучать.

— История родов? — удивился я. — А ты про многие роды знаешь?

— Про все.

— А про Куракиных знаешь?

— Да, это большой княжеский род, ведёт свою родословную с тысяча шестьсот восемьдесят второго года, ответвление польского рода Гедеминовичей. Ещё двадцать лет назад он находился в десятке богатейших кланов нашей империи.

— Ничего себе, да ты разбираешься.

— Пришлось выучить, — улыбнулась Амалия и, немного помолчав, сказала. — Ты не обращай внимания, что Юля говорит. Ты же знаешь, я не такая уж и отличница. Она просто мне парня хочет найти.

— А у тебя нет?

— Есть.

— А зачем тебе ещё?

— Ну… — протянула Амалия. — Того мне родители нашли. Это их знакомый. Мы должны обвенчаться, когда мне исполнится восемнадцать. Обычаи такие дурацкие.

— А ты, я смотрю, не очень хочешь?

— Конечно, нет. Но отец говорит, что надо со своими держаться. И потому хочет обвенчать и женить побыстрее. А я… в общем, не хочу.

— В чём-то он прав: свои всегда помогут. Кстати, ваши, вроде бы, недалеко от Измайлово живут. А вы чего отдельно. Не, я не хочу сказать, что… — начал я оправдываться, подумав, что слова мои будут восприняты превратно: мол, чего вы забыли не в своём районе? Но Амалия перебила:

— Да не, всё в порядке. Просто у нас там своя квартира. К тому же, азиатский район тоже спокойный.

— Своя квартира — это круто, — согласился я.

В здешней Москве (да и в других городах тоже) собственное жильё, особенно среди небогатых слоёв населения — это, и правда, было чем-то из ряда вон. Большинство многоквартирных домов принадлежало различным жилищным компаниям, и даже найти квартиру на продажу являлось задачей не из лёгких, не говоря уж о том, чтобы купить её. А потому горожанам приходилось жильё арендовать. Арендовали они всю жизнь, а потом арендовали их дети, внуки, правнуки, не имея никакого шанса заиметь собственные четыре стены.

— Отец и мать всю жизнь работали, — сказала Амалия. — Купили бы в нашем квартале, но не нашли. А у тебя есть девушка?

Я не ожидал подобного вопроса.

— Была, — сказал я, подумав.

— Расстались?

— Нет, её похитили.

— Кто?!

— Не знаю. Пытаюсь это выяснить. Слышал, что похищения девушек нередки. Вот, хочу выйти на тех, кто занимается подобным. Но пока никак.

— Блин, сочувствую. Это грустно. Мне отец тоже говорит, чтобы я не ходила пешком. Обычно на автобусе езжу. Слышала, что такое бывает. Помнишь, два года назад с нами Таня училась? Ну вот, она пошла работать в публичный дом. Мы с ней немного общались. Она такое рассказывала! В общем, туда девушек как-то привозили. Они наркотой были накачаны, вообще ничего не понимали. Их держали где-то отдельно, а потом куда-то увезли. Поговариваю, что их продают в другие бордели: кого-то на Ближний Восток, кого-то — в столицу. Но это было только один раз.

— А когда это было? И где вообще этот бордель? Чей он? — засыпал я вопросами Амалию.

— Давно, полгода назад, наверное. Это бордель возле Измайловского рынка. Его Мамедовы держат.

Мамедовы? Как будто знакомая фамилия, где-то я её уже слышал. Вот только где? Память подводила, не желая выдавать нужную информацию. В любом случае, появился адресок, куда стоит наведаться.

Я прекрасно понимал: поиск девчонки — задача не первоочередная, и в то же время меня не оставляла мысль, что могу опоздать. Промедлю день — и она наложит на себя руки, или её убьют, или ещё что-нибудь случится. И меня преследовала навязчивая идея, будто смерть не даст мне покоя, хоть по большому счёту я вообще не имею к этому никакого отношения.

Прошлой ночью меня снова мучили кошмары. Я проснулся в холодном поту. В тёмной комнате стояли несколько человек. Я не видел их лиц — только чёрные трагичные силуэты, сгрудившиеся возле дивана. Их было пять. Они молчали. Некоторое время я смотрел на них — потом они пропали. Я включил свет и телевизор, и просидел так до утра. Не мог больше спать. Становилось не по себе от мысли, что рядом бродят призраки. Кто они? Те пятеро персов, которых я зарезал? Капитан Лаптев говорил, что души могут возвращаться, чтобы мстить обидчикам. А может, просто галлюцинации?

— Давай перейдём на ту сторону, — дёрнула меня за рукав Амалия, вырвав меня из плена собственных мыслей.

Навстречу нам шагала компания мужчин — человек десять. Сразу бросились в глаза их единообразные наряды: брюки, пиджаки, твидовые кепки. На лацканах и козырьках красовались чёрные прямоугольные нашивки. «Чёрнопетличники», — мелькнула мысль. Поначалу я не понял, почему Амалия хочет перейти на другую сторону улицы.

— Зачем? — посмотрел я на свою спутницу непонимающим взором.

— Чёрнопетличники. Мало ли…

И тут до меня дошло:

— Точно, пошли. Тут перехода только нет, блин.

Группа была уже совсем близко.

— Эй, а ну стоять, — крикнул нам один из чернопетличников — крупный бородатый мужик, такой широкий, что казалось, он один занимал пол-улиц. Другие тоже носили бороды — видимо, ещё одни отличительный знак.

— Уходи, — сказал я Амалии. — И побыстрее! Я разберусь.

Я встал на пути компании:

— В чём дело?

— Ты что же это делаешь, сукин сын? — наехал на меня бородатый увалень. — Сам русский вроде, а с чурками водишься? Эти наших парней убивают, гадят тут, весь город заполонили. Своих девчонок нет? Кровесмешением занимаешься, гад?

— Тебе-то какое дело? — ответил я вопросом на вопрос.

Компания обступила меня полукругом.

— Сейчас узнаешь, какое дело, — процедил громила.

Узнавать мне не очень хотелось. И я, не дожидаясь дальнейших действий, свалил бородатого верзилу апперкотом. Мужик хоть и здоровый был, но хороший апперкот — гарантированное сотрясение мозга.

Мужики даже среагировать не успели. Ближайшему я пробил в челюсть правым хуком, следующему — левым. Ещё одного свалил ударом ногой в голову, и четвёртому — с разворота в грудь. Мои атаки были столь стремительны, что остальные не сразу сообразили, что происходит. Оно и понятно: никто не рассчитывал, что подросток первым налетит на десятерых. Чернопетличники стояли с ощущением своего полного превосходства, даже не думая о возможной опасности.

Но теперь, когда до всех дошло, в руках мелькнули ножи и кастеты, а мне надо было удирать. Ближайших я раскидал, освободив путь к отступлению и выиграв время, но драться сразу со всей толпой, даже при моей реакции, выглядело настоящим самоубийством. А потому, нанеся последний удар, я ринулся прочь.

Чернопетличники были разгневаны. Они бросились за мной, посылая вслед потоки брани. Ну а я даже не знал, на что теперь надеяться. Десять здоровых вооружённых мужиков выглядели серьёзной проблемой.

Но тут я увидел, как навстречу идёт ещё одна компания — тоже человек десять-пятнадцать. Это были персы.

Я метнулся через дорогу, чуть не попав под колёса авто, проскочил перед мордой автобуса. Позади раздались гневные крики и звуки драки. Достигнув тротуара, я остановился и обернулся: на той стороне улицы началась потасовка. Встретив своих лютых врагов, чернопетличники тут же забыли обо мне и набросились на персов. Я огляделся в поисках Амалии, но поблизости её не было. Убежала. Это хорошо.

Свернув в ближайший переулок, я со спокойной душой зашагал прочь.

Больше всего меня интересовало, откуда взялись персы? Они меня выслеживали или их появление тут случайно? Так или иначе, те, сами того не желая, спасли меня, ибо отбиться от десятка здоровых мужиков с ножами и кастетами, я вряд ли бы сумел.

Правда теперь я ополчил против себя третью банду, и помимо персов и поляков, за мной будут гоняться ещё и чернопетличники. А может, и не будут: на кой я им сдался? Мы с Амалией оказались просто случайными прохожими, к которыми решили докопаться эти отморозки. Всё произошло слишком быстро, и они вряд ли меня запомнили настолько, чтобы узнать при следующей встрече.