Дверь дома Воронцовых была выломана, а окна — разбиты. На первом этаже — несколько убитых: две женщины, один мужчина и один мальчик-подросток. Судя по одежде — слуги. В кабинете на втором этаже на пропитанном кровью ковре лежал мужчина, одетый в бархатный кафтан. Игорь Изяславич узнал покойного: это был отец семейства. Других Воронцовых мы не обнаружили. Мебель и прочие вещи налётчики почти не тронули, словно грабёж их не интересовал.

Дом Черемских находился неподалёку. Это был двухэтажный особняк с мезонином. Крыльцо выходило на улицу, над ним свешивался балкончик с витыми перилами. У входа нас встретили два гранитных льва. За особняком имелся сад, огороженный решётчатым забором. В отличие от большинства соседних домов, дверь жилища Черемских была закрыта, а окна — заколочены изнутри.

— Они забаррикадировались, — догадался Андрей. — Там кто-то есть.

Мы поднялись на крыльцо, и Игорь Изяславич постучал в дверь. Нам никто не ответил, и боярин повторил попытку.

— Странно, — он отошёл и стал осматривать окна второго этажа. — Бьюсь об заклад, что там есть люди. Не померли же они за два дня?

— Могли сойти с ума, — предположил Андрей. — Сон — место губительное.

— Не верю, что они погибли, — проговорил Пётр. — Они не могли погибнуть. Наверняка живы. Просто боятся.

— Пётр Васильевич, — с упрёком посмотрел на него Андрей. — Я сочувствую вашему горю, но во Сне может быть всё, что угодно. Советую вам приготовиться к худшему.

В это время ворота, ведущие в сад, скрипнули, и на улицу вышли трое, одетые, как простые горожане. Они целились в нас из старых пищалей.

— Кто такие? — тихо, почти шёпотом спросил крупный бородатый мужик, не спуская с нас ствол ружья.

— Спокойно, — проговорил Игорь Изяславич, — мы не моры. Мы — люди. Я — боярин Малютин, со мной боярин Верхнепольский. Опустите оружие.

— Вы не моры? — переспросил другой, щуплый горожанин. Его взгляд блуждал, а губы дрожали. Это походило на первые признаки безумия.

— Нет, мы не моры, — повторил Игорь Изяславич, — опустите оружие.

Не дожидаясь ответной реакции, он направился к воротам, не обращая внимания на вооружённых людей. Мы двинулись следом. Даже если бы обезумевшие горожане открыли огонь, пули для нас опасности не представляли. А три мужика, наконец, сообразили, кто перед ними, и опустили ружья.

— Прошу прощения, господин, — пробормотал здоровый бородач и поплёлся за Малютиными. — Мы думали, вы моры. Моры приходили сюда. Они увели их. И убили. Кого-то убили, кого-то увели. Два дня назад. И вчера тоже. Мы оказались тут два дня назад. Спрятались в доме. Мы не знаем, что делать, — речь его была спутанной и сбивчивой, чувствовалось влияние Сна. Во Сне даже светлейшим нелегко находиться три дня, что уж говорить об обычных людях.

Эти трое оказались не единственными, кто укрылся в особняке Черемских. Внутри мы нашли почти две дюжины мужчин и женщин всех возрастов, и даже несколько детей. И у всех наблюдались одни и те же симптомы: спутанная речь и блуждающий взгляд. Один старик говорил сам с собой и, когда увидел нас, закричал, тыча в боярина Малютина костлявым пальцем: «Моры! Они пришли». Мужчины, ещё не утратившие рассудок, схватили его, отвели в другую комнату и заперли.

Пётр не нашёл тут своих сестёр и мать, зато тут был слуга — пожилой человек в коричневом кафтане. Увидев молодого господина, он расплакался, как малое дитя, и стал бормотать что-то невразумительное. С трудом удалось успокоить его. С ещё большим трудом удалось добиться внятного рассказа о произошедшем.

Мы устроились в гостиной на втором этаже и принялись по очереди вызывать выживших и опрашивать их. Собрав все рассказы, мы, наконец, поняли, что случилось.

После того, как эта часть города попала в Сон, на людей начали нападать моры. Вначале — летающие. Они убили нескольких человек, оказавшихся на улице, но большинство горожан заперлись в домах. Однако на следующий день явились солдаты в доспехах и стали вламываться в людские жилища. Кому-то удалось спастись, спрятаться, как например, слуге Черемских, который укрылся в каретнике, но таких случаев было меньшинство.

Однако, как ни странно, моры убили не всех, кого нашли. Некоторые из выживших уверяли, что своими глазами видели, как солдаты куда-то уводили схваченных людей. А слуга Черемских заявил, что когда моры ушли, он не обнаружил в доме ни госпожи, ни её дочерей ни в живом, ни в мёртвом виде, несмотря на то, что перед вторжением они были тут.

Затем спасшиеся горожане перебрались в особняк и заперлись тут, заколотив окна и входную дверь. Оставили открытым только чёрный ход. Но была и ещё одна группа выживших. Они обустроились в часовне в пяти кварталах к северу отсюда.

Выслушав спутанные речи горожан, мы закрыли двери гостиной и стали держать совет.

Пётр с угрюмым видом сидел в кресле в углу, он погрузился в свои мысли и даже не смотрел на нас. Игорь Изяславич стоял за занавеской у окна и наблюдал за улицей. Остальные расположились за овальным столом, накрытым бархатной зелёной скатертью, в центре которого красовался позолоченный подсвечник с тремя кристаллами.

— Выводить их надо и побыстрее, — проговорил Игорь Изяславич, не отрывая взгляд от окна. — Вытащим тех, кто заперся в церкви, и отправим всех к бреши.

— А как же мои мать и сёстры? — поинтересовался Пётр.

— Мы не знаем, где они, — повернулся к нему Игорь Изяславич.

— Их увели. Наверняка они ещё живы, — Пётр посмотрел в глаза боярину. — Если бы их хотели убить, убили бы сразу.

— Пётр Васильевич, — со вздохом произнёс Андрей, — никто не знает, чего хотят моры, и могут ли они вообще что-нибудь хотеть. Как мы найдём ваших родственников? Нам придётся перерыть весь город. Сколько дней это займёт?

— Пётр прав, — сказал Игорь Изяславич. — Возможно, это покажется абсурдом, но я тоже полагаю, что у мор имеется цель. И даже более того: есть те, кто управляет ими. Прежде мы ни с чем подобным не сталкивались, но сейчас Сон изменился, изменились и существа, обитающие в нём.

— И в чём же заключается их... цель? — скептически поинтересовался Андрей.

— Мы не можем это знать, но пока есть шанс, что семьи моих отроков живы, я продолжу поиски. Что-то мне подсказывает, они могут находиться во дворце на холме. Не знаю, так ли это, но нам следует туда сходить, а по пути осмотреть крепость и наш особняк. Но займёмся этим завтра. А сегодня надо вывести тех, кого мы уже нашли. Улицы очищены, летающие твари поняли, что с нами опасно связываться. Если отправить с горожанами хотя бы трёх светлейших, уверен, проблем не возникнет.

— Что ж, — пожал плечами Андрей, — будь по-вашему. Но если завтра никого не найдём, мы возвращаемся в Явь, как и условились. Задерживаться более чем на два дня — неоправданный риск.

— Я это понимаю, — кивнул Игорь Изяславич. — И уговор нарушать не собираюсь. Послезавтра поиски утратят смысл. А потому, чтобы ни случилось, завтра вечером мы все вернёмся в Явь.

Идти к церкви, где пряталась вторая группа выживших, Игорь Изяславич поручил Ивану, Дарье и мне. Сам он вместе с Андреем собирался обыскать дом Земских, до которого мы ещё не добрались. А те, кто чарами не владел, должны были остаться здесь и в случае опасности защищать мирных жителей.

Однако брат Саул выразил несогласие с этим планом.

— Мы тоже пойдём, — заявил он. — Я — с группой, что направляется к храму, брат Марк — с вами.

— Это опасно, — возразил Игорь Изяславич. — Вам лучше остаться под защитой стен.

— Мы не боимся и не станем отсиживаться в доме, — брат Саул был непреклонен. — Мы можем за себя постоять.

Думаю, все мы догадались, почему монахи не захотели оставаться в особняке: приор велел им следить за нами. Но ни Игорь Изяславич, ни Андрей не могли найти доводов против, как не могли и отдавать монахам приказы.

Сказать, что такой надзор мне не нравился — не сказать ничего. Даже Дарья поморщилась, когда поняла, что от «помощи» брата Саула нам не отвертеться. Впрочем, ей и Ивану от этого было ни горячо, ни холодно, а вот на меня присутствие монаха накладывало серьёзные ограничения: использовать чары на виду у представителя следственного отдела было не желательно.