— В том-то и дело, что не у всех. Если бы у всех, так мы б их давно извели. У них, тёмных, это считается особой печатью. Якобы Чёрный Бог избрал такого. Хрен знает, для чего — я в их белиберду не вникал никогда.

— А зачем они это делают?

— Ясное дело, зачем: кто-то от болезни пытается излечиться, кто-то — чарами овладеть. Когда хворь или чума приходят в дом, некоторым предпочитают обратиться к тьме, особенно если есть деньги на смоляной эликсир. В общем, все хотят разного, но до добра пепельная смола никого не доводила. Люди утрачивают человечность и становятся дикими зверьми.

— Ты как будто первый день живёшь, — с подозрением покосился на меня белобрысый, что сидел рядом на кортах. — Такие вопросы спрашиваешь. Даже ребёнок знает.

— А я — нет. Если и знал, то забыл. О чём толкую-то? — ответил я. — Ничего не помню.

Начали сгущаться сумерки. День был короткий. Пока мы странствовали, он уже подошёл к концу. А Йозеф всё никак не мог настроить порт. Он сидел и крутил круги на приборе, посматривая на пасмурное небо, которое мрачнело с каждой минутой.

— Темнеет, — заметил Савва. — Хорошо бы найти укрытие.

— Сейчас, сейчас… — проворчал Йозеф. — Ещё немного. Сами же вынудили, умники. Так теперь не бубните.

Но минут через десять он всё-таки запихнул прибор в сумку и скомандовал выдвигаться к городу.

— Так, малой, — обратился он ко мне, пока мы шли, — вынешь из курков кристаллы и зажжёшь. Это должно помочь. И ещё, мужики, спать не дольше двух часов подряд. Вначале спят четверо, другие четверо караулят. Потом наоборот. И так два раза.

— У меня ещё фонарь есть, могу зажечь, если надо, — сказал я.

— Хорошо. Чем больше кристаллов, тем лучше.

О том, что я наковырял горсть кристаллов, сообщать не стал. Если они так ценны, что ради них люди жизнями рискуют, то могли и позариться на мою добычу. А мне и так, мягко говоря, не доверяют, и неизвестно, что захотят сделать, когда получится открыть портал между Сном и Явью.

Уже почти стемнело, когда мы опять пересекли мост. Дома уже были совсем близко, нас от них отделяли кустарник и хилые деревца, мелко дрожащие на ветру. Какая-то тёмная фигура показалась на окраине — кажется, всадник.

— Ложись! — зашипел Йозеф, и мы бухнулись в снег. — И ни звука!

Я последовал приказу. Все замерли. Никто не проронил ни слова, даже дышать старались тихо. Похоже, там было нечто ужасное, пострашнее «собак», которых сноходцы отстреливали за милую душу. Мы ждали. Мёртвую тишину нарушал лишь размеренный топот копыт. Мне было страшно. Снова что-то неведомое и жуткое появилось в этом мире — настолько жуткое, по сравнению с ним моры казались детским лепетом. Не иначе, как всадник этот — сама смерть, если люди, которые ходят в Сон годами, чуть не обделались от страха.

Когда цокот смолк, мы ещё долго лежали пузом в снегу. Потом, наконец, Йозеф приподнялся, осмотрелся и махнул нам рукой:

— Пошли, — шёпотом проговорил он.

Мы двинулись в направлении противоположном тому, куда уехал всадник.

— Кто это был? — тихо спросил я Томаша.

— Кирасир, — так же тихо ответил старик. — С ними нельзя встречаться, их ничто не берёт: ни пуля, ни сабля. Обычно они сюда не забредают. Из-за сдвига, видать, припёрся.

Вскоре нам попался загородный двухэтажный дом с большой прилегающей территорией. Дверь оказалась заперта, но мужики нашли бочку, прикатили, и с неё забрались внутрь через окно. Убежище было найдено.

Сон во Сне 2

Я шёл по мощёной дорожке под руку с очаровательным созданием. Девушка изредка бросала на меня игривые взгляды, а я, почти не отрываясь, смотрел то на её тонкую шею, то на пухлые щёчки и губки, то на мушку, приклеенную на щеке. Спутница моя была одета в пышное голубое платье, а волосы её были собраны в чрезвычайно сложную высокую причёску, на создание которой ушёл, наверное, целый час, если не больше. Мой наряд тоже был богатый и яркий, на поясе болталась шпага.

Мы миновали живую изгородь, прошли мимо двух скульптур по обеим сторонам дорожки и оказались возле очередного фонтана, сделанного в виде трёх чаш, расположенных друг над другом. Вода, падая вниз, блестела на солнце каскадом струй. Дальше начиналась аллея — туда-то мы и держали путь. А позади нас в зелени огромного сада тонул дворец, выкрашенный в изумрудный цвет.

— Так значит, на следующей неделе ты первый раз отправишься в Сон? — спросила девушка.

— Верно, это так, — ответил я не без гордости. — Я очень рад, что смогу, наконец, исполнить свой долг и взглянуть тьме в глаза, как и подобает светлейшему.

— Наверное, это действительно очень здорово, — девушка обворожительно улыбнулась. — Жаль, что женщинам редко позволяют участвовать в охоте. Я бы тоже хотела побывать во Сне. Ты же, надеюсь, расскажешь, как всё прошло?

— Естественно, как только твоя семья снова явится к нам с визитом.

— Как бы хотелось, чтобы это случилось поскорее, — вздохнула девушка.

— Мне — тоже. Каждое наше расставание для меня — пытка. А каждая встреча — великое счастье, в ожидании которого мне не спится ночами.

Девушка сделала вид, что смутилась, но по её улыбке, которую она даже не пыталась скрыть, я видел, что слова мои доставили ей удовольствие.

— И ты ни капли не боишься? — спросила она.

— Нет. Я же лучший фехтовальщик в княжестве. Даже мой старший брат не в силах одолеть меня в поединке. Я не боюсь сражений, даже если против меня выступит полчище мор.

— Но ты же, насколько мне известно, ещё не владеешь чарами?

Меня охватило странное чувство: смесь стыда, отчаяния и злости. Я злился то ли на девицу за то, что она напомнила об этом, то ли на самого себя, так и оставшегося бесталанным, несмотря на свой возраст. В этот момент я ощущал себя каким-то неполноценным, ущербным, да ещё и был вынужден признаваться в этой ущербности своей возлюбленной.

— Пока, к сожалению, нет, — сухо ответил я.

Мы обогнули клумбу и очутились в дубовой роще.

— Тебя это тревожит? — девушка посмотрела на меня с искренним участием.

— Нет, — соврал я как можно более беззаботным тоном. — Отец говорит, что талант иногда появляется позже, а потому не вижу смысла беспокоится.

Мы остановились, девушка повернулась ко мне и взяла за руки:

— Конечно, бывает по-разному, — сказала она. — Но что бы ни случилось, мы теперь помолвлены, а значит, всегда будем вместе. И мне всё равно, владеешь ли ты чарами. В любом случае, для меня и моей семьи — великая честь породниться с князьями Верхнепольскими.

— Рад это слышать, — улыбнулся я. — Мой отец тоже счастлив такому родству. Без сомнения, ваш клан очень достойный. Странно, что мы раньше не объединили наши семьи.

— Но я всё же беспокоюсь за тебя, — произнесла девушка. — Отправляться в Сон, не владея чарами, опасно. Для этого надо быть очень храбрым.

— Да, это так, — я почувствовал себя польщённым. — И всё же я готов пойти в Сон, хоть отец и предлагал мне отсрочить первую охоту.

— Только прошу, будь осторожнее, — девушка крепче сжала мои руки. — Я не хочу, чтобы ты пострадал. Если ты погибнешь, я не переживу этого.

— Не волнуйся, — мой тон снова был уверенным и даже несколько надменным. — Я же говорю: в фехтовании мне нет равных.

— Охотно верю, — девушка одарила меня кокетливой улыбкой. — Я ещё не встреча человека храбрее тебя.

— А я не встречал девицы, красивее тебя, Настя.

Девушка потупилась и покраснела.

Я наклонился к её губам, собираясь поцеловать.

— Ой, что ты делаешь? — захлопала она ресницами. — Нас же увидят. Они следят за нами. Ты не представляешь, какую мне взбучку устроила матушка после нашей последней встречи! Говорит, так не положено вести себя приличной девушке.

— Боюсь, я не в силах сдержаться, — я на всякий случай украдкой оглянулся, дыбы убедиться, что какой-нибудь слуга не наблюдает за нашим времяпрепровождением. Кажется, поблизости никого не было.

Я приблизился к её губам, а девушка обвила мою шею своими тонкими, затянутыми в длинные шёлковые перчатки ручками и…