Тело второго убитого распласталось на полу. У него был перегрызен позвоночник. Закинув мешок за спину, я перешагнул труп и направился к выходу.

На улице меня уже ждали. Семеро оставшихся в живых мужиков стояли полукругом на расстоянии пистолетного выстрела от святилища и целились в дверь. Возможно, они хотели таким образом встретить монстра, а вышел я. А я не ожидал их увидеть. Думал, их и след уже простыл.

— Кто ты такой? — грозно спросил Йозеф. — Отвечай, иначе и шага не ступишь дальше. Ты светлейший?

— Ну, для начала, я — тот, кто завалил то чудище в церкви и спас ваши шкуры.

— Чтобы сдать нас следакам?

— Зачем мне это делать?

— Ну да, ну да, — оскалился Йозеф, — совсем не зачем. Нет уж, приятель, вокруг пальца ты нас не обведёшь! Тебя же к нам подослали, да? Иначе как ты тут оказался? Откуда ты знаешь этот маршрут?

Их недоверие было мне понятно. Компания занималась чем-то незаконным, и у них имелись все основания подозревать меня в слежке. Ну а мне требовалось срочно рассеять их подозрения. Иначе мне никогда не попасть в Явь. Даже если ледяная защита сработает, и меня не убьют пули, я всё равно исчезну вместе с очередным куском города, что растворится в тумане. Это люди, которые держали сейчас меня под прицелом, являлись последней хрупкой нитью, связывающей меня с миром людей, и возможно, последним шансом выбраться отсюда.

— Откуда знаю? — переспросил я. — Да я третий день тут брожу, ни одной живой души не встретил. Откуда я могу что-то знать? Я просто хочу попасть в Явь. Сам подумай: если бы я следил за вами, стал бы эти пистолеты с кристаллами тащить с собой? Ну вот.

— Да, да, ври больше, — проворчал большеносый малый в треухе. — Да он нас клирикам сдаст как неча делать. Они все заодно! Проклятые новобожцы. Хотите извести нас? Хотите веру предков извести?

— Заткнись, — рявкнул на него Йозеф. — Без тебя разберёмся.

И тут со стороны заросшего кладбища, что находилось за святилищем, послышался уже знакомый мне вой.

— Они здесь! — взвизгнул большеносый малый. — Йозя, надо уходить, они сожрут нас!

— Заткнись! — снова гаркнул предводитель. — Бежим!

— Что с ним делать? — спросил белобрысый.

— Так, слушай сюда, юноша, — обратился ко мне старик, — поможешь нам, мы поможем тебе. Лады? А теперь хорош тут сопли жевать. Валим отсюда.

Мы потрусили прочь от святилища. Позади раздавались вой и крики — то ли звериные, то ли человеческие. От этих воплей в жилах стыла кровь. И я готов был поклясться, что не у меня одного.

— Надо спрятаться, переждать, — предложил старик. — Они учуяли нас, скоро нагонят.

— Мужики, ищем укрытие! — крикнул Йозеф. — Проверяем дома!

Теперь мы по пути дёргали все дверные ручки, что встречались на пути. Открытых не находилось.

— Сюда! — Йозеф остановился рядом с двухэтажным домом с потрескавшейся штукатуркой. Окна первого этажа находились достаточно низко, чтобы можно было забраться. У двери стоял большой пустой цветочный горшок.

Йозеф и белобрысый подтащили горшок к окну, а затем путеводчик разбил набалдашником пистолетной рукояти стекло, просунул руку внутрь и открыл раму. Вскоре мы оказались в доме, после чего подтащили к окну стол и перевернули на бок, чтобы он закрыл половину проёма. Подпёрли его тяжеленной чугунной плитой, которую вчетвером еле сдвинули.

Поднялись на второй этаж. Тут оказались спальня и комната со столом. Люди расселись кто на стулья, кто на полу. Йозеф встал рядом с окном так, чтобы из-за занавесок видеть происходящее на улице. Пищаль он держал в руках. Мою фузею прислонил к стене. Белобрысый указал мне на угол, чтоб я туда садился, а сам придвинул табурет и устроился напротив, уставив мне в лицо мушкетон, и это меня заставляло нервничать, поскольку курок был взведён.

— Страшно, — бормотал большеносый малый придурковатого вида, — я тут на ночь не останусь. Нельзя тут на ночь оставаться.

Парень выглядел напуганным, он вращал глазами и то и дело косился на окно. Остальные мужики были молчаливы и угрюмы.

— Замолкни уже, Прошка, — шикнул на него Йозеф. — Я тебя взял сюда, штоб ты нюни разводил? Первый раз что ли? Никто не останется на ночь.

— Может это… хватит меня в меня стволом тыкать? — просил я. — Сами же хотите, чтоб я помогал вам.

— Ага, а ты на нас чары свои напустишь, — хмыкнул белобрысый.

— Хотел бы, напустил бы уже давно, так не считаешь? — попытался я воззвать к рассудку.

Старик сидел за столом, его пищаль была прислонена к краю столешницы.

— Оставь его, — проговорил он и обратился ко мне. — Не серчай шибко. Мы все тут на взводе. Сам видишь, что творится. Поможешь нам, мы поможем тебе. Сколько ночей ты здесь провёл? Ты спал вообще?

— Две ночи, — ответил я. — Естественно, спал, как иначе-то? Последнюю ночь, правда, в лесу пришлось заночевать. Там толком не получилось. Слушайте, может, и оружие моё тогда вернёте? Я что, с пустыми руками помогать вам буду?

— Мору же ты убил с пустыми руками? — посмотрел на меня Йозеф. — Ну вот.

Старик окликнул его и кивком указал на лестницу:

— Пошли побалакаем.

Они спустились и минут пять о чём-то разговаривали. О чём именно — я не расслышал, хоть и прислушивался изо всех сил.

Они мне не верили, и это — плохо. Да и не было оснований верить. Но сейчас я с этой компанией оказался в одной лодке. Что они сделают со мной потом, когда минует опасность? Непонятно. Попытаются убить? Это, конечно, возможно. Однако, старик, судя по всему, настроен ко мне благожелательно. Или просто делает вид? Снова непонятно.

Йозеф и старик вернулись и заняли прежние позиции: один — у окна, другой — за столом.

— Верните ему оружие, — обратился старик к мужику в длинном выцветшем кафтане некогда красного цвета и к носатому.

Те вопросительно посмотрел на Йозефа.

— Давайте, давайте, — подтвердил тот.

— Да он же светлейший, — в недоумении произнёс длинноносый.

— И что? — строго посмотрел на него старик. — Мы двоих потеряли уже. Хочешь вообще тут подохнуть?

— Нет, я подохнуть не хочу, — испуганно замотал головой парень.

— Вот и отдавай.

Я получил назад все три пистолета и саблю, и теперь чувствовал себя гораздо спокойнее.

Некоторое время мы сидели и молчали. Белобрысый уже не держал меня на мушке. Он подошёл к другому окну и тоже смотрел на улицу. Оттуда доносились вой и рычание: моры были уже тут, они караулили нас внизу.

— Тошно на душе, — нарушил молчание кудрявый парень. — Зачем мы это сделали?

— Сам знаешь, — ответил белобрысый, не оборачиваясь. — Она утратила человечность.

— Эх, а ведь даже года же не прошло… — вздохнул кудрявый. — Кто бы знал, а? Зачем она сделал это?

— Дура баба, — заключил старик.

— А почему она обратилась? — спросил кудрявый, уставившись с осуждением на старика. — Ты же всё знаешь, Томаш. Почему? Фрейя не приняла жертву? Она разгневалась на нас? Может, не стоило это делать?

— Никто всего не знает, Вторак, — ответил старик Томаш, — и я не знаю. Никогда такого не случалось на моём веку. Может, и прогневили чем. Так просто, что ли, второй год неурожай?

— Да чем же? И что делать теперь?

— Надеяться на милость богов, — с фатализмом в голосе ответил Томаш.

— Как этот чародей убил мору? — спросил вдруг носатый, ткнув в меня пальцем.

— А действительно, как? — обратился ко мне старик. — Может, расскажешь нам, какими силами владеешь? Что за чары у тебя?

— Ледяные, — ответил я.

— Таких не бывает, — буркнул Йозеф, продолжая таращиться в окно. — А этих убьёшь? Которые тут шастают?

— Не знаю, — пожал я плечами. — С одной справлюсь. С несколькими — без понятия.

Я и правда, не знал, насколько мне хватит сил. Бесконечна ли моя способность или всё-таки она имеет ограниченный ресурс. И проверять это в схватке с монстрами не очень-то и хотелось.

— С одной любой дурак справиться, коли пистоль дать, — хмыкнул белобрысый.

Некоторое время мы снова сидели молча. Мужики замерли, прислушиваясь к звукам снаружи. Время тянулось утомительно нудно.