— Большой дом, не правда ли? — проговорила девушка. — Здесь жил мой дед, а мы с братом часто гостили у него, пока он не погиб на войне.

— Мне жаль. У меня тоже родственники погибли на войне. Многие рода понесли потери.

— Можно войти? Отец, наверное, посчитает это не очень приличным, но я не могла удержаться.

— Да, проходите, — я закрыл пустой чемодан и сунул в шкаф. — Удержаться от чего, если не секрет?

— От любопытства. Я многое о вас слышала. Надеюсь, не помешала?

— Сказать по правде, дорога была долгой, и я ужасно устал. Но если желаете, могу ответить на пару вопросов.

Дорога меня утомила, и я был не настроен вести задушевные беседы даже со столь красивой девушкой. Но, кажется, гостью это не очень-то и волновало.

— Тогда прошу прощения за моё внезапное вторжение, — произнесла Мария без тени сожаления. — Отец говорит, что я очень любопытна. Наверное, он прав.

— Так о чём вы меня хотели спросить, Мария Борисовна?

— Ой, давайте лучше просто по имени. Надеюсь, вы не возражаете? Не люблю эти отчества, сразу чувствую себя солидной сорокалетней дамой.

— Я совершенно не против, Мария. Тоже можете звать меня по имени.

— Про вас рассказывают, что вы победили триста дружинников Шереметева. Неужели это правда? — Мария скрестила руки на груди, прислонилась к дверному косяку и бесцеремонно уставилась на меня.

— Это сказки. Дружинников было гораздо меньше, а со мной были стражники. Одному мне триста человек не одолеть.

— Так и думала. Слухи всегда врут. А то, что вы — самый сильный маг огня в Первой Императорской Академии, это тоже выдумки?

— Среди первых и вторых курсов — пожалуй, да. Зимой я занял первое место на государственных состязаниях среди младшей группы факультета огня. Про всю академию не скажу.

— О, первое место! Впечатляет. Вы, наверное, много чего умеете? Я имею в виду заклинания.

— По сравнению со сверстниками — возможно. По сравнению с мастерами я — неуч.

— До мастеров всем нам далеко. Что ж в этом удивительного? Они тренируются всю жизнь до самой старости.

«Как и я в прошлой жизни», — подумал я, а вслух сказал:

— Надо ставить себе большие цели.

Мария улыбнулась:

— Я полностью с вами согласна. Ну что ж, не смею вас больше отвлекать. Завтра утром увидимся в столовой. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — ответил я.

Непосредственный и живой характер моей новой знакомой подкупал моментально. Похоже, ей было плевать на правила приличия… по крайней мере, некоторые. Интересно, а она тоже собирает участвовать в битве? Неужели отец разрешит ей это? Впрочем, ничего удивительного. Иногда девушки тоже обучались боевой магии и сражались наравне с мужчинами, особенно когда последних не хватало.

Едва Мария ушла, в дверь снова постучали. Явился слуга с подносом, на котором стояли тарелки, чайничек с заваренным чаем и чашка.

На следующий день за завтраком присутствовали я и пять Оболенских: Борис Порфирьевич, его племянник Максим — молодой человек примерно моего возраста, Мария и два мужчины средних лет, тоже являющиеся близкими родственниками. Все они собирались участвовать в «акте возмездия», как Борис Порфирьевич называл предстоящую войну с Демидовыми.

Что интересно, Мария за столом вела себя не столь развязно, как вчера вечером в моей комнате. Говорила мало, держалась скромно, но гордо — в общем, так, как и подобает девушке из благородной семьи. Однако от моего внимания не укрылись взгляды, которые дочь Бориса Порфирьевича постоянно кидала в мою сторону.

Поле завтрака Борис вместе с двумя старшими Оболенскими, куда-то уехал, Мария отправилась к себе наверх, а мы с Максимом остались внизу и немного поболтали о том о сём. Его отец, как оказалось, погиб два года назад в драке с Демидовыми, с тех пор парень находился на попечении дяди и мечтал об отмщении.

Мы прошлись по первому этажу. Помещения старинного особняка выглядели, как самая настоящая казарма. Здесь проживало, наверное, человек пятьдесят, а то и сто, если в пристройках, примыкающих к главному дому, тоже заселили людей.

Пообщавшись с Максимом, я решил прогуляться. Выйдя на улицу, окинул взглядом прилегающую территорию. При свете дня передо мной предстала картина сильно запущенного, неухоженного сада. Среди берёзок и хаотично разросшегося кустарника виднелись круглая каменная беседка с колоннами и неработающий фонтан.

Я прошёлся до фонтана. Ноги мои ступали по растрескавшейся плитке, между которой торчала трава, нос вдыхал чистый загородный воздух, уши ласкали шум листвы и пение птиц. Почти как в моём фамильном особняке в Ярославле, но всё же что-то в здешней природе было иначе, а что именно — сам понять не мог.

Находясь у неработающего фонтана, я разглядел гараж и хозяйственные постройки, расположенные за особняком с противоположной от ворот стороны, там же стояли несколько автомобилей в том числе три броневика. Боевых машин тут оказалось немало, но стоило ли этому удивляться? Мне было прекрасно известно, что в междоусобных баталиях тридцатых годов князья часто применяли не только колёсные бронемашины, но и в редких случаях даже танки. Сама по себе бронетехника была почти бесполезна против сильных одарённых, но если её укрепить артефактами или использовать на большой дистанции в качестве средства поддержки, волне могла сыграть свою роль.

Обойдя фонтан и заросшие сорняками клумбы, я направился домой и вдруг увидел Марию. Одетая в серый брючный костюм, в шляпке с узкими полями, молодецки сдвинутой набок, она стояла на крыльце, сунув руки в карманы.

— Гуляете, Алексей? — крикнула она мне издалека.

— Да, дышу свежим воздухом, — ответил я. — У вас большой сад.

Мария сбежала по ступеням:

— А я вот тоже решила прогуляться. Не дома же сидеть в такую прекрасную погоду, а в город ехать папенька не велит.

— Составить вам компанию? — предложил я.

— Я буду только рада. Ну, где вы уже были? Тут, правда, и смотреть нечего, — затараторила девушка, когда мы двинулись прогулочным шагом обратно к неработающему фонтану. — Сад давно заброшен. После смерти деда никто здесь порядок не наводил. Сами видите, как всё запущено. Просто ужас!

— Да, запущено, это верно. А дом большой, хороший, его бы отремонтировать.

— Да, особняк замечательный, только мы не знаем, что с ним делать. Мы в городе живём, и загородный дом у нас есть, но поближе. А эту усадьбу папенька вначале продать хотел, потом передумал. Тут всегда Оболенские жили, наш род землёй этой владеет с восемнадцатого века. Жалко в чужие руки отдавать. А сейчас дом, как видите, пригодился, чтобы стражу разместить.

— Понимаю вашего отца. У меня есть особняк под Ярославлем. Жить в нём не живу, а всё равно продавать не хочу, потому что там мои родители жили и родители моих родителей. И кстати, там сейчас тоже база стражи.

— Какое удивительное совпадение! Кстати, простите за нескромный вопрос, а что случилось с вашими родителями?

Я вздохнул:

— Долгая история. Их убили Шереметевы.

— Ах, простите, ради всего святого! Мне ужасно жаль.

— Ничего страшного. Прошло уже много времени с тех пор.

— Эти Шереметевы — такие негодяи! Наш род тоже из-за них пострадал, как и из-за всех этих Московских князей. Они вечно нам вредят.

— Многие пострадали от произвола Шереметевых и… — я хотел продолжить, но вдруг осёкся, подумав, что сейчас не самое подходящее время гундеть о политике. — Знаете, давайте будем о грустном. Сегодня такой чудесный день, что о плохом не хочется вспоминать.

— Вы правы, Алексей. Давайте просто насладимся прогулкой. Расскажите лучше про академию, где учитесь. Каково там? Я много слышала про Первую академию и даже туда хотела поступать.

— Не поступили?

— Признаться, даже не пыталась. Папенька не отпустил. Сказал, что здесь я нужнее.

Мы долго бродили по саду, и я рассказывал о нашем учебном заведении, об уроках, состязаниях, студенческих клубах, дуэлях. Мария училась в местной, Уральской, академии и у неё было почти всё то же самое, что и у нас, только порядки немного строже.