Что интересно, прошёл месяц с момента убийства второго повелителя и подчинения себе его армии и городов, а на мою территорию в тёмном мире пока никто позарился. То ли она находилась где-то на периферии, то ли другие повелители были заняты более важными делами, то ли имелась её какая-то причина.

Пока что единственная проблема, с которой сталкивались мои тёмные подданные — это неспособность поддерживать численность населения. Оно постепенно вымирало, поскольку производство новых существ в том мире давно остановилось из-за нехватки некой энергии, которую тенебрисы черпали из собственной планеты и которой там больше не осталось.

При этом ни один генерал или градоначальник не возмущался тем, как плохо я управляю своим «народом». Казалось, им всё равно. Я уже давно заметил, что у тёмных почти полностью отсутствуют собственные мнение и воля. Они просто идут туда, куда их поведут, делают, что скажут. И для этого не требовалось ни дипломатии, ни пропаганды, ни силы убеждения.

Уменьшение поголовья тёмных тварей было мне лишь на руку, как и всему человечеству. Если эта форма жизни, которая уничтожает всё, с чем соприкасается, прекратит своё существование, я только порадуюсь.

И всё же иногда внутри поселялись сомнения. Как бы это нелепо и смешно ни звучало даже для меня самого, порой я начинал переживать за свой «народ» из-за того, что так коварно поступаю с ними. Наверное, во мне говорили остатки сознания поглощённых повелителей — другого объяснения я не находил. К счастью, мой собственный рассудок был значительно сильнее этого непонятного влияния.

В этот день мне не удалось поглотить никого, кроме повелителя. Меня распирало от полученной энергии, я не рискнул продолжать. Ощущение было такое, что ещё чуть-чуть, и моё тело разорвётся на мелкие кусочки.

Вокруг суетились люди, искали раненых и собирали мёртвых. Последним занимались штрафники. Я думал, они почти все погибли, но их по-прежнему оставалось много. Заметил и спасённую мной девицу. Обратил внимание на капитанские лычки на её кителе. Но мне было так хреново, что я просто прошёл мимо, не сказав ни слова, доплёлся до нашего «Титана» и, забравшись внутрь, развалился на кресле. Командование группой поручил своему заместителю Дубенском, поскольку сам сейчас был не в состоянии кем-либо руководить.

Следующий день выдался свободным, и я упросил капитана Воронцова отпустить меня к месту вчерашней битвы, чтобы собрать остатки силы других существ. Он разрешил, вот только добираться мне пришлось на попутках. Там разбили лагерь два батальона, и туда как раз ехали грузовики в сопровождении двух «Носорогов». Они меня и подбросили.

Про наши потери я до сих пор почти ничего не знал. Но нашей роте повезло: всего двое убитых и трое раненых, а в моём подразделении пострадавших и вовсе не оказалось. Парни хорошо отработали на учениях групповую оборону и не ударили в грязь лицом, когда пришло время сражаться по-настоящему.

Палаточные городки раскинулись на вершине холма, подальше от куч чёрных трупов на склоне у реки. Я ни разу в жизни (по крайней мере, в этой; в прошло-то всякое бывало) не видел такое огромное количество существ. Я смотрел на всё это и поражался тому, что нам удалось остановить эту лавину. Третий повелитель хорошо подготовился, но, как оказалось, мы — тоже.

Побродив по заваленному трупами склону, я понял, что мой замысел не имеет смысла. За сутки остатки силы мёртвых тварей улетучились, и мне не удалось впитать почти ничего. Что-то оставалось у вождей, но не так много, чтобы ради этого стоило переться сюда.

Тем не мене, я тут шастал часа три, пытаясь хоть что-то выжать из умерших существ.

А когда собрался возвращаться в Усть-Катайгинск, встал вопрос, как это осуществить. Было не похоже, что кто-то собирается ехать в том направлении. Я поспрашивал в одном палаточном лагере, в другом — везде получил отказ. Колонна, с которой я добрался сюда, разгрузилась и умчалась обратно буквально перед моим приходом. Теперь оставалось разве что пешком топать.

Рядом с третьим лагерем я заметил военный «Оникс» с включённым двигателем. За рулём кто-то был, и я подошёл спросить, не собирается ли машина ехать в Усть-Катайгинск. В салоне сидела щуплая, темноволосая девушка.

— До Усть-Катайгинска не подбросите? — спросил я.

— Простите, но не могу знать, ваше сиятельство, — проговорила она, опустив взгляд, — я бы с радостью подвезла, но надо спросить у госпожи капитана.

— И где её найти?

— Что вам угодно? — раздался за спиной резкий женский голос, и я обернулся.

Ко мне направлялась та самая девица, которую я вчера вытащил из лап монстров. Сейчас её лицо не было перемазано в земле, а голову вместо каски покрывал чёрный берет, но я всё равно узнал её. Широкие бёдра, небольшая грудь, круглое миловидное личико с суровой складкой над переносицей. На кителе красовался боярский герб.

— Добрый день, — я приложил пальцы к своему синему берету. — Мне надо добраться в Усть-Катайгинск, и я ищу попутку. Хочу узнаете, еде ли у вас кто-то в том направлении.

— Я скоро поеду. Могу подвезти, но вам придётся подождать минут пятнадцать, — ответ прозвучал довольно сухо, но мне было всё равно. Не на свидание едем.

— Большое спасибо, — я вежливо улыбнулся. — Это будет достойная награда за спасение.

— Простите? — складка над переносицей девушки стала ещё глубже.

— Не помните? Вчера вы слишком увлеклись сражением. Пришлось вытаскивать вас из когтей злобной твари.

— Ах, так это вы — мой спаситель, тот самый маг воздуха. Прошу прощения, не узнала. Благодарю вас. Мне действительно следовало отступить вместе со всеми, а не продолжать бой.

— Между прочим, я подобное вижу не первый раз. Надо здраво оценивать свои силы и чрезмерно не увлекаться. Иначе последствия могут быть плачевными. Надеюсь, вы не ранены? Вижу, с вами, как будто всё в порядке.

Девушка натянула вежливую улыбку:

— Да, благодарю, лёгкими ушибами отделалась. Прошу прощения, но мне надо сделать кое-какие дела. Подождите минут пятнадцать.

Следующие пятнадцать минут я наблюдал, как солдаты загружали в багажник «Оникса» какие-то мешки. Набили машину до отказа, кое-что утрамбовали на заднее сиденье, из-за чего я еле туда втиснулся.

— Простите, гвардии лейтенант, но придётся вам потерпеть неудобства, — извинилась капитанша. — Везти пассажиров не планировалось.

— Ничего страшного, потерпим, — я уплотнил два здоровых вещевых мешка, от которых ужасно воняло, и закрыл дверь. — Кстати, мы даже не познакомились. Меня зовут Алексей Озёров.

— Валентина Мясоедова, — капитан уселась рядом с водителем, и «Оникс» тронулся с места.

— А если не секрет, что в мешках? — я опустил стекло, чтобы не задохнуться, обе девушки сделали то же самое.

— Одежда. Которую с трупов сняли.

— Ладно… это лучше, чем двадцать вёрст тащиться пешком.

Мы с Валентиной разговорились по пути. Болтливостью она не отличалась, но характер имела простой, не заносчивый, но грубоватый, как и у многих солдат, проведших на службе не один год.

Валентина была родом из Александровска, то есть с Урала, служила на границе пять лет, раньше торчала в тылу, а последние два года командовала женскими штрафными подразделениями в одной из крепостей. Она считала, что попала на такую незавидную должность лишь по причине отсутствия каких-либо связей.

— А что вы хотите? Все самые лучшие места занимают сибиряки. Если ты с Урала, из не самого богатого боярского рода, да ещё и не обладаешь большой силой, хорошей должности не получишь. Вы же, например, местный.

— Может быть, и местный, только что толку? Меня самого в штрафную роту отправляли, ещё когда я в учебке был.

— И тем не менее, сейчас вы — лейтенант гвардии.

В голосе девушки чувствовались зависть и досада. Вряд ли ей нравилось торчать в штрафной роте.

— Какой у вас ранг? — спросил я. — Вы храбро сражались и продержались дольше остальных.

— Старший мастер первой ступени.