— Ты хочешь остаться со мной? — спросил я прямо.

— Да, конечно! — Лера придвинулась ближе и прижалась ко мне. — Очень хочу. Только ты уедешь скоро.

— Но не навсегда. Через пару месяцев вернусь.

— Я буду скучать. Там, куда ты едешь, очень опасно.

Я обнял её за плечи:

— Не переживай. Со мной всё будет хорошо.

— И всё равно я боюсь. У меня дома только и разговоров было, что об этих тварях. Они постоянно нападали на деревни рядом с Гордеевском и на рабочих на буровых скважинах. Люди всё время гибли от их зубов.

— Какие люди? Обычные? Но я-то не обычный, я — великий мастер. Это разные вещи.

— Я слышала, император хочет устроить поход в область тьмы. Вдруг это случится? Вдруг тебя тоже туда заберут?

Мне оставалось только улыбнуться. За всё время, проведённое в отпуске, я никому не рассказывал про поход в область тьмы. Все, в том числе мои близкие, думали, что я служу, как и прежде, в форте. Конечно слухи уже достигли Первосибирска, и кое-кто даже спрашивал, верно ли, что поход начался, но я отвечал прям, что вся информация об этом засекречена.

— Даже если это произойдёт, там со мной ничего не случится, — заверил я.

— И всё равно ты будешь отсутствовать слишком долго.

— Тебе же есть чем заняться. Время пролетит незаметно. Ты же дождёшься меня? Не сбежишь? — спросил я с иронией.

— Конечно! Я же сказала, что не вернусь к семье. Обещаю! — Лера, кажется, восприняла мой вопрос всерьёз.

— Знаю, — я прижал её крепче к себе и поцеловал в губы.

Вечер наш закончился в моей спальне. Лера даже уходить потом отказалась, сказала, что хочет остаться со мной, и уснула у меня под боком. На следующий день она тоже пожелала провести вместе вечер и ночь, да и последующие дни не отлипала.

Последняя неделя моего отпуска выдалась свободной: все запланированные дела я уладил, со всеми, с кем надо, встретился. Мы со Светой даже выкроили день, чтобы прокатиться по моему имению. Во время этой экскурсии нам удалось пообщаться со старостами двух самых крупных деревень и узнать о ситуации. По их словам, последние два месяца тенебрисов в округе не наблюдалось, поэтому я посчитал, что всё в порядке.

Мой отъезд в Томск намечался на четырнадцатого декабря, таким образом я пробыл в отпуске чуть побольше месяца. Время это пролетело незаметно. В какой-то степени было грустно покидать дом и людей, к которым привык. Последние тридцать лет прошлой жизни я не ведал покоя, а теперь получил то, о чём даже не мечтал. И всё же меня что-то тянуло обратно во тьму, туда, где меня ждал мой враг.

Михаил Озёров так и не явился. От него я больше не получил ни одного звонка, да и признаки слежки моя охрана не обнаруживала. Ерофей удрал из Первосибирска сразу после нашей с ним задушевной беседы, Воронова мы тоже отпустили, но чуть позже. Теперь настала очередь Михаила делать ответный ход, но он почему-то медлил: сам не приезжал и своих людей не присылал. Вот только я сомневался, что он оставит в покое нас с сестрой. Не таким он был человеком.

Значит, Михаил собирается выкрасть сестру во время моего отсутствия. По этой причине Света с Катей покинули город в ночь с двенадцатого на тринадцатое. Они отправились в Омск на служебном минивэне в сопровождении двух бойцов охраны. Лера поехала с ними. Куда её девать, я просто не представлял. Оставлять одну в особняке не хотелось, пусть уж лучше живёт вместе с девчонками: и тренировки не забросит, и веселее им будет. Она и сама отнеслась к этой идее с энтузиазмом.

Охрану поместья и деревообрабатывающего предприятия я приказал усилить, а на базе теперь должны были постоянно дежурить пятьдесят человек. Мы готовились к любому развитию событий, в том числе к открытому нападению на особняк озёровских боевиков.

Между тем, Гаврилов тоже зря времени не терял. Он нашёл адвоката по внутриродовым спорам, и в следующий мой отпуск я планировал официально подать в суд на Михаила Озёрова и обжаловать его требования. Тот хоть и заявил, что мой долг увеличился в два раза, но по документам сумма не изменилась — на мне по-прежнему висели триста тысяч. Однако даже это я считал много. Надо было попытаться уменьшить сумму в два-три раза. Впрочем, могло сложиться так, что и этого платить не придётся.

И вот настало четырнадцатое декабря, я выгнал из гаража свой подержанный «Оникс», сложил на заднее сиденье рюкзак и баул с вещами и «убийцей тьмы» и отправился в путь. Теперь мне уже не требовалось ехать так далеко, как раньше: до Томска можно было добраться за три с половиной, максимум за четыре часа.

Снова бронированный армейский внедорожник вёз меня по бетонной дороге сквозь заснеженный лес, и выцветшее небо опять висело над верхушками мёртвых деревьев. За месяц бетонка значительно удлинилась, добравшись почти до самой ставки, но её до сих пор продолжали строить, а вместе с ней, как рассказал водитель, где-то неподалёку начали прокладывать рельсы.

От Томска мы долетели на вертолёте до посёлка Лесной. Это было то самое место, где располагалась база строительной и прочей служебной техники. От старого посёлка остались только разрушенные двухэтажки, но рядом на широком расчищенном поле уже возводились блочные здания нового населённого пункта. Граница сдвинулась далеко на запад, и жизнь возвращалась в эти края.

Вездесущие зенитки никуда не делись, но теперь к обычным пушкам добавились зенитно-ракетные комплексы. Да и вертолёты сюда летали без каких-либо проблем. Тьма окончательно отступила, и электроника заработала, что позволило расширить наши оборонительные возможности.

Сегодня моим водителем был угрюмый молчаливый здоровяк, из которого и слова не вытянешь, и всё же мне удалось у него кое-что разузнать. Весь месяц, пока я отдыхал, наступление продолжалось. Происходило это не так быстро, как в первые недели, поскольку ям и сильных тварей на пути стало попадаться значительно больше, но император по-прежнему был полон решимости выйти на намеченные рубежи и взять хотя бы Усть-Катайгинск.

Проблему с летунами, как я понял, решить до сих пор не удалось, тем не менее, за всё время на нас никто не напал, да и стрельба, если и слышалась, то редко и далеко. Добрались мы без проблем, если не считать разбитый участок дороги перед самым лагерем, где ещё не успели положить плиты и где пришлось сбросить скорость на замёрзших грязевых колдобинах.

По прибытии я первым делом отправился в штаб, но не туда, где прошлый раз заседали офицеры во главе с императором, а в палатку командующего третьего гвардейского полка.

В просторном, жарко натопленном шатре, обставленном мебелью, за столом восседала та самая блондинка с каре — родственница императора, которую я видел на совещании офицеров. За торцом стола расположился ещё один гвардейский офицер, но с погонами подполковника.

Прошлый раз я видел эту женщину лишь мельком, сейчас мог рассмотреть получше. Высокая, стройная, не слишком фигуристая, но лицо можно назвать привлекательным: нос тонкий прямой, правильный овал лица. Меня сверлил холодный, строгий взгляд ясных голубых глаз.

Подполковник же был плечистым коренастым и носил пышные усы.

Я поздоровался стандартным воинским приветствием.

— Прапорщик Озёров, добро пожаловать в расположение, — проговорила дама. — Однако что за внешний вид? Вы гвардеец или крестьянин неотёсанный?

Я не понял, почему мне с порога начали предъявлять за внешний вид. Возможно, после нескольких часов пути я действительно выглядел немного помятым: куртка расстёгнута, воротник кителя — тоже (он был довольно жёсткий и неудобный), ботинки испачкались, а офицерская шапка съехала на затылок. Но не мог же я выглядеть сейчас, как на параде.

— Виноват, исправлю, — ответил я, как положено по уставу.

— Да, будьте любезны, приведите себя в порядок. Итак, меня зовут Маргарита Романова, это — гвардии подполковник Апраксин. Я командую третьим полком гвардии Его Императорского Величества. Господин Апраксин командует вторым батальоном, в который вы определены.