— Как это мило. Пожалуй, я приму ваше приглашение.

— Тогда прошу в машину, сударыня.

Ремонт в моём особняке до сих пор продолжался. Часть дома обросла строительными лесами, да и в некоторых комнатах ещё шла работа. Тем не менее на первом этаже уже появились гостиная и спальня, в которой я решил разместить гостью.

И всё же дом преобразился. Обновилась штукатурка и краска на фасаде, а внутри частично сменился интерьер, стал более современным. Если у дяди половина мебели оставалась с конца прошлого века, то я (точнее, мой дворецкий и нанятый дизайнер) сменил всё радикально. И только кабинет остался таким же, как и был. Мне нравились старинный резной стол из дорогой породы дерева, массивный шкаф, позолоченные рамки портретов, было в этой классике нечто респектабельное, поэтому я приказал не трогать здесь ничего.

К моменту нашего приезда строители уже ушли, а горничные накрыли стол на две персоны. Мы с Полли сели ужинать, а Сатир и Гаврилов разъехались по домам. Захар должен был забрать нас рано утром. Нам снова предстоял долгий путь к форту номер восемьдесят восемь.

Полли оценила мой особняк, хотя и сказала, что у отца дом больше. Мы долго сидели и болтали о том о сём, а потом я показал ей комнату на первом этаже, где слуги приготовили постель. Спальня находилась как раз в самой пострадавшей части дома, но сейчас от былых баталий не осталось и следа, хотя в двух помещениях до сих пор не было обоев.

— А остальной дом можно посмотреть? — спросила Полли. — Или там у тебя что-то секретное?

— Кроме ремонта и беспорядка никаких секретов тут нет, — сказал я, и мы отправились наверх.

Полине понравилась гостиная, рядом с которой находились спальня и кабинет, да и мне тоже. Здесь со времени моего последнего визита полностью обновился интерьер.

— Предложишь даме выпить? — Полли заметила бар в шкафу-стенке.

— Когда разум затуманен алкоголем, можно наделать много глупостей, — предостерёг я.

— Глупостей? А может, я хочу наделать глупостей? — Полли многозначительно улыбнулась. — Самая большая «глупость» была уйти из дома, и я ушла. Остальное уже неважно.

— Как скажете. Вам что налить? — я открыл бар.

— Будьте любезны… красное сухое. Хотя, если честно, всё равно. Просто хочу расслабиться и отдохнуть после этого долбаного штрафбата.

— Значит, хотите надраться в стельку?

— Ну что вы, я же приличная девушка. Только чуть-чуть, в маленькую такую стелечку.

Полина выпила почти весь бокал, я же сделал лишь пару глотков за компанию.

— Значит, завтра обратно едем. Круто. Я этому Шаховскому, как только увижу, точно в рожу плюну, — Полли снова завела речь про учебку.

— Держись от него подальше, ясно? — проговорил я серьёзно. — Сам с ним пообщаюсь. Помнишь, о чём мы разговаривали: надо действовать с осторожностью и понимать, когда можно применить силу, а когда нет.

— А, ну да, ну да. Ты, как всегда, прав. Иногда такое чувство, что я с папашей разговариваю или со старшим братом.

— К тому же ты ему не подчиняешься, и никакой власти он над тобой не имеет. Это у нас он командует, но, как я и сказал…

— Поговоришь с ним, да? Было бы круто. А вообще, ну его на хрен, да?

— Согласен. Давай не будем вспоминать неприятные вещи.

— Да, давай лучше вспомним что-нибудь приятное, — Полина поставила бокал на журнальный столик и, сев вполоборота, стрельнула кокетливым взглядом. — А помнишь, как ты меня поцеловал в бункере?

— Как такое можно забыть? Хочешь повторить? — не дожидаясь ответа, я придвинулся к ней, притянул за талию и прильнул к её губам.

Полли тоже охотно приблизилась, постаравшись прижаться ко мне как можно сильнее. Мы полностью отдались поцелую и долго так сидели, не отрываясь друг от друга. Мои руки ласкали талию девушки, бёдра и грудь через одежду, распаляя и моё желание, и её.

— Если честно, я немного волнуюсь, — призналась Полли, когда мы прервались. — Наверное, надо ещё выпить.

— А мне кажется, тебе хватит. В чём причина твоих тревог? Если не хочешь продолжать, можешь пойти к себе.

— Нет-нет, я не хочу никуда уходить. Просто… Как тебе объяснить… Просто у меня это в первый раз, — выпалила Полли и, заметив удивление на моём лице, добавила. — Слушай, но я же в благородной семье росла. Со мной постоянно охрана таскалась, если приходилось на вечеринку ехать или ещё куда. Наша семья старых традиций придерживается.

— Не хочешь нарушать традиции?

— Э, я так не говорила!

— Тогда пойдём в спальню. Там нарушать традиции приятнее, — я встал и поднял Полли за руку. Девушка снова оказалась в моих объятиях. И мы двинулись в направлении спальни.

Выехали очень рано, в пятом часу утра. Захар вёз нас с Полли на моём «Алтае», за нами следовал минивэн с ещё одним охранником, с которым шофёр должен был поехать обратно. Внедорожник я собирался оставить себе. Машина могла пригодиться. Но сидеть целый день за баранкой мне было неохота, поэтому я взял сопровождение.

Полли полдороги спала, положив голову мне на колени, да и сам я вздремнул. Этой ночью мы глаз не сомкнули: то предавались любви, то просто лежали и разговаривали. Полли так не хотелось, чтобы всё заканчивалось, но на улице рассвело, и пора было отправляться в путь.

И вот опять за окнами машины зеленели леса и поля, а длинная серая полоса дороги, по которой мне не так давно уже доводилось проезжать, тянулась за горизонт.

В Томске мы сделали остановку, поели в первом попавшемся кафе. Оставив Полину за столиком, я вышел на улицу и позвонил Свете. С сестрой давно не общался. Было интересно, как она там. Для этого, правда, пришлось купить новый телефон с сим-картой, поскольку старый вместе с остальными вещами лежал на складе сто пятьдесят пятого форта. Мне их ещё предстояло забрать.

— Алло, княжна Озёрова слушает, — ответила Света немного резким тоном.

— Привет, сестрёнка, — сказал я.

— Лёша? Это ты⁈

— Нет, мой двойник. Конечно, я!

— Ты так долго не звонил. Я от тебя в прошлом месяце письмо получила и всё, молчок. Думала, ты вообще про меня забыл.

— Так я же написал, связи нет. Форт находится далеко от города, и телефон там не ловит. А тут на денёк домой получилось вырваться, ну думаю, надо позвонить, а то сестрёнка совсем заскучала.

— И опять на месяц пропадёшь? — в словах Светы чувствовался упрёк.

— Постараюсь звонить почаще, но и ты должна понимать, здесь — не курорт. Где-то связи нет, где-то другие проблемы.

— Жаль, что так. Ну ладно, рассказывай давай, как там на границе, страшно?

— Всякое случается, но если честно, не очень. За месяц были лишь две атаки, и обе мы отбили.

— Когда же ты меня уже увезёшь отсюда. Там у вас что-то интересное, а здесь мне постоянно приходится общаться с этой ужасной семейкой! Меня от всех их уже тошнит! Представляешь, сегодня к нам приезжали Долгоруковы, так Ирина потом мне плешь проела. Всё ей не так! Не так поздоровалась, не так вилку держала. Но я умею держать вилку! А эта змея просто придирается к каждому моему шагу!

— Могу себе представить.

Света не останавливалась. На меня бурным потоком полились жалобы на отца, на мачех, на сестёр. Видимо, я оказался единственным человеком, кому Света могла высказать всё, что накопилось на душе, и она спешила воспользоваться моментом.

— Не бросай меня здесь, ладно? — напомнила сестра.

— Когда придёт время, ты уедешь, но надо понимать, что здесь тоже не всё так просто.

— Ну что опять? Ты же обещал.

— Есть люди, которые хотят убить меня. Вначале я должен разобраться со всеми проблемами.

— Да мне всё равно. Я готова на что угодно. Лучше на границу пойду, чем буду жить здесь.

— Мой приоритет — это твоя безопасность, — строго сказал я. — И ты останешься дома столько, сколько потребуется.

— Ну Лёш…

— Света, никаких возражений я не принимаю. Вначале улажу здесь все дела, потом займусь твоим переездом.

В трубке повисло молчание, а потом Света вздохнула: