— Да, кажется, понимаю, — проговорила Зоя.

— Тогда пошли обратно. И даже не вздумай грубить ей. Иначе я тебя отстраню.

— Вот так просто отстранишь? Из-за какой-то… полукровки?

— Да. Потому что мы тут делами собрались заниматься. Наши с тобой отношения — это одно, а дело — это другое. И тебе следует понять эту разницу. Уяснила?

— Да, — вздохнула Зоя. — Уяснла.

— Вот и молодец. Я знал, что ты умная девочка. Пошли. В конце концов, мы ведь после совещения вдвоём время хотели провести, помнишь? Иначе ты не успеешь до десяти вернуться.

— Да-да, точно, — улыбнулась Зоя. — Пойдём.

— И на будущее: прежде чем что-то говорить, думай. Ты меня сейчас, например, просто так обвинила во лжи. Ладно, мы свои. Но в другом месте подобное могло бы иметь серьёзные последствия.

— Прости, я действительно не подумала, — виновато произнесла моя возлюбленная. — Надеюсь, не сердишься?

— Как я могу на тебя сердиться? — улыбнулся я и, обняв Зою за плечи, чмокнул в губы.

Я очень надеялся, что Зоя подружится с Настей и не будет устраивать мне скандалов. В конце концов, она прекрасно знает, как тут всё устроено, и что мне рано или поздно придётся заводить «дополнительных» жён. А это не только не осуждалось, но и, наоборот, практически вменялось в обязанность, ведь если твой род не растёт и не множится, значит ты — хреновый предводитель в глазах общественности.

Понятное дело, Зоя всё это знала, но в таком возрасте голову часто затмевают чувства. Рано или поздно они успокоятся, и на первый план выйдут другие вещи. Через три-четыре года у нас Зоей будут уже более прагматичные отношения, но я надеялся, что они останутся по-прежнему тёплыми и доверительными.

А с Настей я пока и сам не знал, что делать. Мы с ней были повязаны государственной тайной и той работой, которой приходилось заниматься по требованию эфоров. А теперь я ей ещё и прикрытие обеспечивал. Очевидно это надолго, если не на всю жизнь.

Ну а пока я собирался открыть школу акробатики, и сосредоточиться следовало сейчас именно на этом.

Но было и ещё одно незаконченное дело, с которым я намеревался разобраться прежде, чем начнётся новое учебное полугодие.

У дяди Никифора был собственный дом на государственной земле рядом с административными центром. Именно там он вместе с семьёй и жил большую часть времени, а на службу ездил в кантон агемы, которая находилась в том же районе. Кроме этого у него имелась небольшая вилла на побережье Понтийского моря к востоку от Византия. Там он бывал достаточно редко.

Однако в это раз, получив после Нового года отпуск, он вместе с женой и детьми отправился именно туда.

У Андрея было не так много доверенных лиц, чтобы следить за членами моего рода, но для наблюдения за Никифором пара-тройка надёжных человек нашлось. Они следили, как за городским домом дяди, так и за виллой, куда тот поехал проводить отпуск.

И вот к концу месяца стало известно, что семья Никифора покинула прибрежный особняк. Андрей не смог выяснить, куда они уехали, да и Никифор никому не сообщил. Когда я, выдумав какой-то формальный повод, позвонил ему и справился о семье, тот ни словом не обмолвился об их отъезде. Я как бы между делом спросил, отдыхают ли они на загородной вилле, и Никифор ответил, что да, хотя там их уже день как не было. Стало очевидно: дядя скрывает отъезд жены и детей, а это могло говорить лишь о том, что семья бежала из страны, и Никифор в скором времени мог последовать за ними.

Оставалось лишь догадываться, с чем связаны такие манёвры. Очевидно Никифор опасался за свою жизнь. Быть может, он засветился, где не надо, а возможно, служба эфоров начала-таки копать, искать предателей, и Никифор получил определённый сигнал.

Теперь долго тянуть с реализацией моего плана было нельзя. Дядя мог в любой день навсегда пропасть из поля зрения, а этого я допустить не мог.

Мы с Андреем стали думать, как осуществить моё намерение, а вскоре и удобный случай представился.

Как-то утром Андрей сообщил, что Никифор приехал в город и отправился в банк, где провёл два часа. Что он там делал, узнать не представлялось возможным, да только после этого он погрузил чемодан в багажник своего большого синего седана и уехал. Вначале я подумал, что — всё, упустили. Бросив все дела (я сидел в собственном кабинете, возился с бумагами), я отправился по следам Никифором. Наш наблюдатель висел у него на хвосте, и только это давало надежду на то, что дядю всё же удастся поймать.

Но всё оказалось куда проще. Никифор поехал в свою загородную резиденцию.

Особнячок Никифора был относительно скромным — компактный трёхэтажный дом в современном стиле с традиционной террасой на крышей и ещё одной террасой на втором этаже. Офицер агемы получал хорошие деньги, но не такие, чтобы жить на широкую ногу, поэтому и не шиковал в отличие от представителей главной ветви. Охраны у него тоже не было — только сигнализация. Судя по всему, этим вечером Никифор оказался дома совершенно один.

Когда я прибыл в небольшой прибрежный посёлок, где жил Никифор, был уже глубокий вечер. Я оставил машину неподалёку, а сам пешком отправился к дядиной вилле. Её главные ворота тоже выходили на одну из тихих улиц. Вилла вместе с похожими соседними домиками располагалась практически на самом краю крутой скалы, о подножье которой бились морские волны.

Я подошёл к решётчатым воротам. За ними с открытым багажником стояло большое синее авто Никифора. Ворота гаража оказались подняты — кажется, дядя собирался уезжать. А под моим плащом находился массивный пистолет, который должен был не дать ему это сделать. В карманах на всякий случай лежали два запасных магазина, набитые усиленными пулями.

На улице горели фонари. Я осмотрелся вокруг. Проехала машина, по другой стороне улицы прошли мужчина и женщина. На террасе и в окнах дома напротив я не заметил никого. Там даже свет не горел. Соседний же дом прятался за двумя островерхими кипарисами.

Я нажал кнопку звонка.

Никифор подошёл быстро. Он был одет в тёмно-серый костюм без галстука.

— Костя? — удивился Никифор, открывая дверь. — Какими судьбами?

Дядя был довольно крупный, подтянутый, со статной осанкой. Внешностью напоминал Евсевия, но выглядел моложе.

— Да вот, ездил в Синоп, — соврал я, заходя во двор. — Мимо проезжал. Дай, думаю, загляну. Тем более мы с тобой и не общались вот так с глазу на глаз.

— Ну раз так, милости прошу.

Мы зашли в дом. Из прихожей вела арка в просторную гостиницу, где мы и расположились. Я мельком огляделся вокруг: жилище пусть и не самое богатое, но весьма опрятное и уютное. Приятные бежевые тона интерьера, картины на стенах, пальмовые кусты в горшках.

— Жены с детьми нет сейчас, — проговорил Никифор. — Я их отправил путешествовать вдоль побережья. Давно хотели. Жаль, у меня не получилось. В городе постоянно какие-то дела. Чай, кофе налить? Накормить, боюсь нечем. Повар в эти дни не приезжал. Но если хочешь, можно что-нибудь в ресторане заказать. Тут есть одно заведение поблизости.

— Нет, спасибо, — я сел за стол. — Ничего ненужно. На самом деле, я и заехал-то ненадолго.

— Вот как? Так у тебя какое-то конкретное дело? — Никифор устроился напротив.

— Да, есть дело. Хотел об отце поговорить.

Я посмотрел в глаза Никифору, а у того бровь чуть дёрнулась, но самообладания он не потерял.

— Мы с твоим отцом не так уж тесно общались, — проговорил Никифор. — Евсевий знал его гораздо лучше. Я ведь всю жизнь, считай, с твоих годов, на военном поприще тружусь. У нас младшие чаще всего либо в дружину клана, либо, как я, в правительственные войск идут. Что-то вроде обычая. Поэтому никогда я к делам рода отношения не имел.

— Смерть моего отца выглядиточень загадочно. До сих пор не могут раскрыть.

— Последнее время всем было не до этого. Восстание Птолемеев весь Византий поставило с ног на голову. Уверен, однажды убийца будет найден.

— Да. Я тоже в этом уверен. Более того, у меня даже есть кое-какие догадки по этому поводу. Когда я выбрался из горящего вертолёта, подъехали несколько человек, и я расслышалкличку того, кто пустил мне в голову пулю. Паук. Именно так его назвали. Ястал его искать и нашёл. Это оказался главарь одной из банд с окраины.