«Неужели я всё-таки опоздала? Может быть это к лучшему? Я не нарушу договорённость».

Представила себе реакцию Александра на своё появление, если он всё-таки ещё не успел уехать, и от моей решимости не осталось и следа. «Что я делаю?! Глупая, капризная, взбалмошная!»

Так и стояла, не решаясь уйти, но и сделать последний шаг и открыть калитку тоже не могла.

Казалось, что прошло уже пять минут или десять, а может быть час. Время остановилось. Я не знала, что делать — распахнуть калитку, чтобы войти внутрь или не делать этого. Простояв так неизвестно сколько, я всё же сфокусировала свой взгляд на щеколде, протянула к ней руку и нажала. Калитка распахнулась, и я уже собралась шагнуть во двор, как со стороны входа в дом раздался сильный треск от глухого удара. Подпрыгнув от резкого звука, испуганно я уставилась на крыльцо. Оказалось, что такой шум издала входная дверь, которая распахнулась от удара огромной силы, описала развёрнутый угол и ударилась о стену. В дверном проёме стоял Алекс, и он был разгневан. Тело было напряжено, почти чёрные глаза метали молнии. «Тебе не испугать меня», — подумала я и сделала почему-то неуверенный шаг навстречу. Он стоял в дверном проёме, не двигаясь, уперев в меня свой тяжёлый взгляд. Я не могла его выдержать и, опустив глаза, медленно подошла на внезапно ставших не сгибающимися ногах прямо к крыльцу. Отчего — то ощущая нервную дрожь в коленках, едва смогла заставить себя снова взглянуть на него. Теперь я смотрела на него снизу вверх. Начав подъём по ступеням, не сводила глаз с его лица, стараясь угадать, в самом ли деле он так зол или это напускное.

Когда оказалась на последней ступеньке, мне всё так же пришлось смотреть на него снизу вверх, так как Алекс был очень высок. Когда только успел так вырасти?

— Я знаю, мне нельзя сюда приходить, — пролепетала я дрожащим от волнения голосом. — Но, раз уж я здесь может, впустишь меня в дом?

— Ты должна уйти! — сказал он хрипловатым голосом и отвёл взгляд в сторону.

Делать этого я не собиралась, поэтому сказала как можно спокойней, стараясь заглянуть ему в глаза:

— Саш, я не могу вот так просто уйти. Я хочу, чтоб ты выслушал меня.

— Зачем? — прервал он меня голосом, в котором уже не было гнева, снова взглянув на меня, — Всё уже сказано.

Увидев боль в его глазах, я почти физически ощутила страдание, растерялась и не знала, как начать. Все слова и доводы разом вылетели из моей головы.

— Я…я… не могу … вот так, — только и смогла вымолвить я.

— Как? — прозвучал тихий вопрос.

— Не бросай меня! — пролепетала я едва слышно.

Вдруг Александр схватил меня за плечи и буквально втащил в дом, прижав к стене, находящейся слева от дверного проёма. Крепко держа меня за плечи и сверкая глазами, он горячо проговорил:

— Думаешь, это так просто? Ты же знаешь, для чего всё это! Ведь знаешь?

— Но я не могу вот так тебя потерять! — почти крикнула я ему в лицо, — Я люблю тебя!

Он долго смотрел на меня, а потом произнёс, отпуская меня:

— Я тоже люблю тебя, и это ты тоже знаешь. А теперь… уходи.

— Я не могу, Саша. Это выше моих сил…Я хочу быть с тобой…не хочу терять тебя.

— Я всегда буду любить тебя, девочка, — почти прошептал он. — Как бы я хотел, чтобы всё было иначе, но ничего уже не исправишь. Прошу тебя — уходи. Живи обычной человеческой жизнью. Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива.

— Но я могу быть счастлива только с тобой! — со слезами на глазах произнесла я.

— Со мной ты счастливой не будешь, — сказал резко, как отрезал.

— Почему ты так уверен в этом?

— Я знаю это. Из-за меня ты могла погибнуть, и я не смог уберечь тебя. Даже ценой своей жизни я не смог бы тебя спасти, потому что не был готов.

— Но я жива! И я хочу быть с тобой! Хочу пойти за тобой, куда бы ты ни шёл! Почему ты не хочешь этого понять? — говорила я страстно, а по щекам текли горячие слёзы.

— Нет, Аня! Ты не должна! Рядом со мной опасно. А я хочу быть уверенным в том, что ты будешь жить спокойной жизнью, в которой тебе ничего не будет угрожать.

— Почему я не могу быть рядом с тобой? Ты сильный. Оборотень! Ты сможешь меня защитить!

— На то, чтобы научиться всему тому, для чего я предназначен, уйдёт уйма времени. Несколько лет, чтобы достичь хотя бы уровня своего отца. Кто в это время будет рядом с тобой, кто станет защищать тебя? Ведь всем будет известно, кто ты. Ты будешь моим больным местом, всегда будешь в опасности, всегда на острие кинжала. Думаешь, я этого для тебя хочу?

— Как же, по-твоему, должна протекать моя спокойная жизнь вне опасностей? — нервно спросила я. — Как я смогу жить, зная, что потеряла самое дорогое?

— Ты забудешь меня, — тихо ответил он.

— Что!? Нет!

— Для этого нужно время. Пройдёт год или два, у тебя будет совершенно другая новая жизнь. Со временем ты сможешь снова полюбить. Думаю, тот, кого ты выберешь, поймёт, какое сокровище ему досталось, и будет беречь тебя.

Я не верила своим ушам. Неужели он вправду это сказал?

— Я не смогу больше никого полюбить. Моя душа принадлежит только тебе.

— Всё меняется, и люди тоже, и через несколько лет ты повзрослеешь, будешь думать совершенно по-другому. А душу твою я тебе возвращаю. Забирай! — проговорил он, наклонившись так близко, что я могла почувствовать жар его дыхания на своём лице.

Я смотрела в родное лицо, искажённое гримасой боли и потянулась к горячим губам, но он вдруг резко развернулся и направился к двери в другую комнату.

— Саша… Пожалуйста… — попросила. — Не уходи.

Он остановился, низко склонив голову, я подскочила к нему и встала напротив. Он смотрел глазами полными смятения и боли и ещё раз попросил глухим срывающимся голосом:

— Пожалуйста, оставь меня…

— Я не забуду тебя, даже не надейся, — сказала я. — Сколько лет тебе нужно? Я буду ждать.

— Пять? — проговорил он неуверенно.

— Хорошо. Пять лет это не так уж много.

— Ты готова ждать пять лет? — недоверчиво протянул Александр. — Ради меня?

— Да… — выдохнула. — Неужели ты так ничего и не понял? Я готова ждать хоть всю жизнь…

На его лице отразилась и радость, и боль, и счастье и страдание одновременно, словно он не верил тому, что только что услышал. Он зажмурил глаза, словно их слепил яркий свет и внезапно с глухим стоном упал на колени передо мной.

— Я польщён… но… не надо… — только и смог произнести он хрипло, словно его что — то душило.

Я не видела его лица, ведь его голова была склонённой, но заметила дрожь его тела, испугалась за него и тоже опустилась на колени напротив него. Заглянув в его глаза, я заметила странный блеск из-под разметавшихся в беспорядке прядей. Алекс зажмурился, борясь с нахлынувшими чувствами, а я смотрела на него во все глаза, стараясь запомнить родное лицо навсегда. Две скупые слезинки скатились из уголков его глаз по бледным щекам, и я прикоснулась губами сначала к одной из них, потом к другой. Слёзы были солёными, а его лицо горячим, как пламя. А я уже и забыла, какой он тёплый.

А потом он крепко обнял меня, прижав к себе с такой страстью, что я смогла выдохнуть только его имя, и зарылся лицом в моих волосах. Видимо догадавшись, что его объятия слишком сильны, он ослабил их, чтобы я могла вдохнуть немного воздуха, и нежно коснулся горячими губами моей шеи за ухом. Я задохнулась от нахлынувших чувств и не смела пошевелиться, чтобы не спугнуть это мгновение.

Алекс покрыл поцелуями всю мою шею, потом щёки, глаза и, наконец, так страстно поцеловал меня в губы, что я едва не потеряла сознание. Крепко держа меня в нежных объятиях, он поднялся с колен и не выпускал меня, покрывая поцелуями каждую клеточку моего лица. Я вся горела в его руках, желая большего, и с радостью отдалась бы ему, но, как всегда, его помыслы были настолько чисты, что никогда никоим образом и ни в коей мере он не причинил бы мне вреда, даже если я сама хотела этого всей душой.

Как бы ни хотелось его продлить, мгновение счастья было таким коротким, почти мимолётным. Тяжело дыша, Александр выпустил меня из своих объятий, чтоб я не упала, очень медленно, и так пронзительно поглядел в мои глаза, что я не могла вымолвить ни единого слова. К чему слова, ведь и так ясно было, что я буду любить его всегда.