Я расслышала глухой рык, каким бирюк иногда выражал недовольство. А, судя по накалившейся атмосфере, Матрене удалось подловить мужчину на слове. Сам проговорился, что служит империи. Защита и спасение императорской семьи лежит в основе клятвы, которую дает каждый офицер.

– Хор-рошо! – прорычал мужчина в ответ. – Я попробую. Но ты поклянешься на крови, что никому и никогда, в жизни или посмертии, не расскажешь о том, чему станешь свидетелем.

– Согласна! – уверенно ответила бабулька. – Что нужно делать?

– Для начала перенесем девушку в мое убежище в лесу. Тайное! О нем никто не должен узнать.

Я ощутила, как меня поднимают на руки, после чего снова провалилась в беспамятство. В себя пришла оттого, что сделалось невыносимо жарко. Поблизости трещал огонь, слышалось бульканье закипающей воды, а ноздри щекотал пряный запах трав и жженого воска. Одежду с меня сняли, на теле остались лишь куски ткани, прикрывающие стратегические места. Вероятно, меня положили на стол или широкую лавку, потому что под левым боком чувствовались шершавые доски. Сквозь полуприкрытые ресницы я рассмотрела кусок стены, сложенной из бревен, и пучки трав, подвешенные на веревках.

Моего лба и висков коснулась влажная тряпица. Это Матрена промокнула проступивший пот. Бабулька сразу заметила, что я пришла в себя.

– Как ты, Ярушка?

– Где я? – просипела еле слышно.

– В безопасности, моя хорошая. Мы тебе поможем. Не переживай, все наладится.

– Она очнулась? – Я расслышала голос бирюка и выдохнула с облегчением. – Тогда начинаем. Больше ждать нельзя. Как только напою ее, займемся ранами. Я вытащу колья, а ты дашь стечь грязной крови, после чего соединишь края и будешь их крепко держать. Поняла?

– Поняла. Все исполню в точности, – заверила бабулька.

– Не перебивай! – рыкнул Григорий, явно волнуясь. – Чтобы дальше ни произошло, ты молчишь и делаешь, что должна. А я постараюсь ускорить заживление. Ясно? – грозно рявкнул мужчина, хотя этого и не требовалось. Уверена, Матрена и без напоминаний справится. – Молчишь и держишь! Что бы ни увидела! Что бы здесь ни происходило.

У меня дрогнули кончики губ, потому что представила, как бабулька насупилась. Ее хоть на кусочки режь, не пикнет. Лишний раз незачем напоминать.

Тем временем, я расслышала шелест падающей на пол одежды. Матрена шумно втянула носом воздух, но промолчала. Затем перед моими глазами возник Григорий, обнаженный по пояс. Его мускулистые плечи блестели в тусклом пламени свечей, а в карих глазах плясали желтые огоньки. Я различила, как он поднял руку, затем в воздухе мелькнул нож, оставляя на запястье красную набухшую полосу. Бирюк приложил порез к моим губам, позволяя алым каплям попасть в рот.

– Пей! Хотя бы пару глотков. Моя кровь поможет пережить эту ночь. Но она же и изменит тебя навсегда, обратного пути не будет, – предупредил бирюк, как будто у меня был выбор.

Солоноватые капли проникли внутрь и обожгли горло. Кровь Григория такая горячая! Отвращения я не испытывала. Ради призрачного шанса выжить что угодно выпила бы, а бирюку я доверяла.

– Пей же! Порез затягивается, – поторопил мужчина, и я послушно потянула алую жидкость губами.

В этот момент глаза Григория загорелись желтым светом. Знакомым таким, какой я видела у черного зверя. Неужели?..

Додумать не успела, плечо обожгло такой болью, что я разом ухнула в пучину беспамятства. Еще дважды дикая боль выдергивала из состояния бессознательного покоя. Но после нее наступило облегчение, деревяшки из моего тела исчезли.

***

Жаль, что улучшение было недолгим. Почти сразу тело загорелось от нестерпимого жара. Пот градом катился по лицу, заливая глаза, противно щекоча кожу и попадая в рот.

Матрена без устали обтирала меня влажной тряпицей, но этого не хватало, чтобы унять пламя, разливающееся по венам. Постоянно хотелось пить, губы потрескались от обезвоживания. Бабулька поила меня с ложечки, смазывала нежную кожу мазью с отвратительным запахом и вкусом. Однако легче не становилось. Голова кружилась, сознание то проваливалось в небытие со странными видениями, то возвращалось в реальность. Из-за этой постоянной круговерти я уже не понимала, где нахожусь.

Иногда я просыпалась и видела черного волка, зализывающего мои раны. Приятные ощущения, убаюкивающие. Рядом со зверем ненадолго наступало улучшение, и я вновь засыпала. Но во сне приходила злая и жестокая тварь, высмеивающая мои начинания, мысли и надежды. Я оправдывалась, возражала, яростно спорила, но на каждый мой довод она приводила десяток фактов, доказывающих ее правоту.

Игнорировать присутствие бывшей хозяйки тела не получалось. Она стала сильнее, я явно преуспела в искусстве унижения других людей. В неравной борьбе я раз за разом терпела поражение. Если бы не Григорий с Матреной, сражающиеся за мою жизнь, я бы, наверное, давно сдалась.

– Мы должны его снять, – услышала обрывок разговора в одном из проблесков сознания. – Думаю, амулет не дает ранам затянуться.

– Нельзя! Ярушка обмолвилась как-то, что браслет ни в коем случае нельзя снимать, – возразила Матрена. – Я думаю, он сдерживает темную часть, которую она впустила по неосторожности. С появлением амулета моя девочка изменилась: стала лучше, добрее. Он защищает ее!

– Если не сделаем этого, княгиня сгорит от волчьей крови! Еще сутки такой лихорадки, и мы ее потеряем. Решай!

– Они сразу поймут, что амулет был снят, – привела последний довод Матрена. – Боюсь, последствия будут куда серьезнее, чем мы думаем. Агнияра обзавелась этим украшением сразу после визита Патриарха светочей. Он непременно явится, чтобы проверить, почему Ярушка это сделала, а следом нагрянет канцлер и остальные. От мага разума правду не утаишь.

– Может, оно и к лучшему, если узнают? – устало произнес Григорий. – В деревне полно чужаков, которые распространяют грязные слухи. Копытов с подручными осаждает завод, размахивая судебными постановлениями, не дает людям работать. Староста и мастер пытаются удержать власть. Но что они могут без хозяйки?

– Хорошо! Боюсь только, придется связать мою девочку, чтобы не навредила себе и… – Матрена не договорила, но напрашивалось продолжение фразы: «кому-то еще».

– Нет! – Я занервничала, ощутив, как браслет на ноге накалился. – Не надо! Она же тогда возьмет верх!

Но моей мольбы никто не услышал, слова вырвались хрипом из иссушенного жаждой горла. В тот же миг послышался легкий треск – амулет света перестал работать. А в голове раздался зловещий хохот прежней хозяйки тела, жаждущей вырваться на свободу.

Я провалилась в густую темноту, в которой не было ни боли, ни страха, ни иссушающего жара. Сжавшись в комочек, я ожидала, что будет дальше. Но время шло, текли минуты, которые отсчитывала мысленно, чтобы хоть чем-то себя занять, и ничего не происходило. Возникло ощущение, что обо мне забыли. Я оказалась запертой в этом непонятном месте, где нет входа и откуда нет выхода.

Попытка исследовать окружающее пространство ни к чему не привела. Куда бы я ни пошла, какое направление не выбрала – везде царила непроглядная тьма и пустота. Даже твердая поверхность подо мной, и та была условной. В ловушке оказалось сознание, которое способно перемещаться в любом направлении, но не в силах выбраться наружу.

Состояние беспомощности напомнило о тех жутких минутах, когда я умирала в яме и думала, что меня никто не найдет. Тогда я мысленно умоляла о спасении, и оно пришло в облике лесного зверя. Так, может, и сейчас получится его дозваться?

– Пожалуйста, помоги! Найди меня. Вытащи отсюда! – мысленно обратилась к Григорию, вызывая в памяти его облик, особенный запах и всем существом желая, чтобы он меня услышал.

Не сразу, далеко не сразу получилось дозваться. Сначала почудился волчий вой, на который я откликнулась каждой клеточкой. Черный зверь уже не казался монстром. Он выступал защитником, надежным другом и каменной стеной, за которой хотелось спрятаться.

– Я здесь! Я слышу! Пожалуйста, освободи, забери меня отсюда! – закричала, что есть сил, срывая голос.