Данияр смотрел на это чудо широко распахнутыми глазами, да и гости ахали, восторгаясь искусной работой. Когда завод шкатулки завершился, и крышечка плавно легла на место, воцарилась тишина.

– Спасибо, Ваши сиятельства! – прошептал брат и схватил ящичек, не желая отдавать его слуге. – Это лучший подарок сегодня, – посмотрел мне в глаза пронзительным серым взглядом.

– Я очень рада, что угодила вам. И рада познакомиться, Данияр… Владимирович.

– Приветствую дорогих гостей, –  вклинился в разговор хозяин дома. – Великий князь, – раскланялся с Алимом. – Наами, – обслюнявил ладошку. – Какой необычный подарок вы преподнесли имениннику, —выхватил из его рук вещицу и покрутил перед собой. – Искусная работа. Не подскажете мастера, которые сотворил эту прелесть? Хочу заказать такую матушке.

– Я приобрел шкатулку по случаю в артефактной лавке Габсбурга, – убедительно соврал ашкеназец, – продавец ничего толкового не рассказал о талантливом мастере. Только то, что он оставил этот шедевр под залог и в означенный договором срок не внес нужную сумму.

– Повезло, – задумчиво произнес Бельский. – Интересно, а наши мастера смогли бы повторить сей труд, взяв оригинал за образец?

– Ммм, я бы не советовал этого делать. Лавочник предупредил, что всякое вмешательство приведет к порче изделия и уничтожению использованных в нем плетений.

– Жа-аль, – протянул князь, у которого Данияр настойчиво тянул подарок обратно.

– Простите, Ярослав Иванович, но я желаю сохранить этот дар на память, – отвоевав свое добро, мальчишка вцепился в ящичек обеими руками.

– Конечно, Данияр, – усмехнулся Бельский, – сегодня ты можешь делать, что угодно. Любое желание будет исполнено. В пределах разумного, конечно. Дамы и господа! – обратился к гостям. – Прошу к столу! Угощайтесь, пейте, ешьте во здравие княжича Данияра Владимировича Шумского.

Люди смешались, торопясь занять места в соседнем зале, а мы с Алимом и не подумали двинуться с места. Успеется еще. Кстати вспомнился совет Стужева: ничего не есть в чужом доме, не принимать угощений или напитков. Пожалуй, стоит ему последовать.

– Покажешь подарок? – расслышала голос, от которого по телу прошла неприятная дрожь.

– Конечно, дед, – отозвался младший, – но давай попозже. Видишь, гостей потчевать пора, я обязан присутствовать.

Я обернулась, схлестнувшись с жестким взглядом Шумского. Он смотрел, не мигая, свысока, будто на мелкую букашку, появившуюся непонятно откуда. Никогда еще в голове не блуждали такие кровожадные мысли. До ломоты в зубах хотелось кинуться на чудовище и всадить меч по самую рукоять. Тот самый, что подарил отец, и с которым я сражалась с ним плечом к плечу, защищая родной дом.

– Де-ед, а, дед? Ты чего замер? – вмешался мальчишка, заставляя князя разорвать безмолвный поединок взглядов. – Идем, там гости уже за столом собрались. Нельзя заставлять цесаревича ждать, а без нас вряд ли начнут.

– Иди, Даня, я следом, – Агнияр Святозарович похлопал княжича по плечу. – Поздороваюсь только кое с кем.

Неспешно, будто хозяин положения, Шумский приблизился. С прищуром проследил, как внук скрывается за дверью, и перевел взгляд на Алима.

– Хотел поблагодарить, ваше сиятельство, угодили с подарком. Обычно Данияр равнодушен к безделушкам, – начал издалека, – у мальчика с рождения только лучшее, его трудно удивить. В Габсбурге, говорите, приобрели шкатулку? Ах, да… – усмехнулся, – мы же не представлены. Князь Агнияр Святозарович Шумский, к вашим услугам, – протянул руку для рукопожатия.

– Великий князь Алим Самон Осипович Леви-Зельман, – холодно ответил на приветствие брат, нарочито сложив руки за спиной в замок. – А это моя горячо любимая сестра великая княжна Наами Тиква Неэман-Кушелевна Леви.

– Рад знакомству, – сжав ладонь в кулак, процедил Шумский. – Насколько я слышал, родственниками вы стали недавно?

– Это семейное дело, и вас не касается.

– Хм, верно. А хотите расскажу, какая история недавно со мной приключилась? – предложил таким тоном, что стало понятно, расскажет и без нашего согласия. – Поехал я как-то на охоту. Славно поохотился, с богатой добычей вернулся. Десяток матерых волков завалил, уж больно распоясались на моих землях, а на обратном пути наткнулся на новорожденных волчат. Слепые еще, мордами в ладонь тыкаются, титьку мамкину ищут. Пожалел их, забрал с собой, чтобы приручить и вырастить надежных охранников. Один-то ничего, помнит, кому жизнью обязан. А второй – гнилое семя – все за руку норовит цапнуть, которая его вскормила. Думаю, что ли пристрелить, пока бед не натворил? Или пусть живет?

– А вы не подумали, что убитые волки были семьей волчат, в которой они и без вашего участия благополучно бы выжили? – глухим из-за клокочущей ненависти голосом поинтересовалась я у дедули. – И с чего взяли, что волки на ваших землях распоясались? Быть может, они жили там задолго до вашего рождения и вольны считать себя хозяевами земель, на которых выросли десятки волчьих поколений?

– Не моя проблема, что волки настолько обмельчали, что не способны защитить собственную территорию. Хищнику нет дела до мнения жертвы. Он приходит и берет, что пожелает, по праву сильного. Сопротивление только распаляет азарт и повышает ценность добычи.

– Поучительная история, – Алим перехватил меня за руку, посылая волны спокойствия. – Вот только в погоне за добычей, зверь забыл о главном – достойном продолжении рода. Воспитывая чужих волчат, он не уделял должного внимания собственному потомству. Не удивлюсь, если однажды найдется молодой и сильный хищник, который уничтожит ослабевшего зверя.

Учтиво поклонившись от злости заскрежетавшему зубами врагу, брат направился к выходу, увлекая и меня за собой. Уже за столом, поглядывая на мрачного князя, ашкеназец признал:

– Не нравится мне настрой Шумского, нутром чую – подлость задумал.

– Даже не сомневалась. Не понимаю, к чему был тот странный разговор? – ответила негромко.

– Прощупывал, какие отношения нас связывают и можно ли договориться. Я дал понять, что полностью на твоей стороне, и это подтолкнуло князя к какому-то решению. Жаль, в голову ему не пробиться, защита стоит. Но и так, по эмоциональному фону и косвенным признакам нетрудно догадаться, что разговор еще аукнется. Поэтому остаемся на приеме до конца. Другого шанса попасть в этот дом может не представиться.

– Я справлюсь, не переживай, – вымученно улыбнулась, – когда еще удастся пообщаться с братом? Как думаешь, он узнал меня? Помнит ли дом, где родился? Маму с папой?

– Мысли мальчика тоже защищены, но я слушал эмоции, в них много грусти и одиночества.

– Ну, еще бы! – поджала губы. – Волчонок никогда не приживется в стае гиен. Я очень надеюсь, что Данияр узнает правду и примет правильное решение.

За ужином я ни кусочка не проглотила, только воды выпила, чтобы смочить пересохшее горло. Бельский это заметил и подошел, чтобы поинтересоваться:

– Что же вы, Наами, не попробовали ничего? – присел на освободившееся место, потому что Алим под предлогом поздороваться с некоторыми знакомыми отлучился на пять минут. – Неужели в этом изобилии не нашлось ничего, на что бы упал ваш взгляд? Придется повара увольнять, – наигранно вздохнул.

– В том нет нужды, Ярослав Иванович, – пересилив себя, улыбнулась Бельскому, – закуски – одна другой лучше, это у меня аппетит испортился.

– О! – покосился на Шумского. – Понимаю. А хотите покажу дом? – я прожгла наглеца возмущенным взглядом, и Бельский тут же исправился. – Библиотеку? Идемте же! – подскочил и подал руку. – Думаю, вы из тех редких гостей, кто непременно оценит коллекцию, которую собирали на протяжении столетий.

– И вы не ошиблись в выводах, князь, – подала руку парню, вставая. – Только я должна брата предупредить.

Кивнув Алиму, чтобы не волновался, взяла под локоток кавалера, донельзя галантного сегодня, неспешно направилась исследовать дом. Пригодится на будущее, если вдруг потребуется срочно переместиться сюда. Отдать должное, Ярослав прекрасно образован и начитан, знаком с историей рода и рассказывал о нем с гордостью.