«Магия? В воздухе?»

«Мы же разобрались, что магия не в человеке, а сама по себе. Если ты — маг воздуха и взаимодействуешь с воздушными потоками, то неужели ты думаешь, что лишь своей силой способен что-то приказать воздуху? Нет, конечно. Ты взаимодействуешь. Договариваешься. Твоя магия и магия воздуха объединяются. Понимаешь, о чём я говорю? А у каждой магии есть первоисточник. В случае заклятий людей ты видел паутинку. Тоже самое есть и у любого воздушного потока, приглядись».

В мозгу уже в который раз очередной кусок паззла встал на место. Конечно же, всё вокруг имеет вес, длину, ширину, цвет и магическую силу. Это так просто, что гениально. Всему на свете присуща эта сила, но с какой-то мы можем взаимодействовать, а с какой-то нет. Как те цвета, что наш глаз просто не способен увидеть, из-за особенностей своего строения. Или звуки.

Я стоял на берегу залива, широко открыв глаза, как физические, так и магические. Я действительно прозрел в этот миг. Возможно, лишь теперь я в полной мере почувствовал себя магом.

«Ты — гений, — прошептал я Архосу. — Я же… сейчас».

Я присмотрелся и увидел паутинки силы в налетевшем на меня порыве ветра. Они сильно отличались от тех, что плели люди, так как были сотканы в естественных условиях, но всё же это были те самые изначальные магические структуры, на которые я, например, смог бы повлиять эфирной линзой, усилив или, наоборот, остановив ветер.

«Спасибо, я знаю, — ответил Архос. — Но это ещё не упражнение, это только вступительная речь».

«Подожди с упражнением, дай я от вступительной отойду».

Ради интереса, я направил линзу на одну из паутинок встречного потока, и вдруг ветер стих. Я стоял посреди абсолютного штиля, в то время как с обеих сторон от меня бриз продолжал дуть со стороны залива.

«Вот это да! Это же любые силы природы так можно, да?».

«Всё, что угодно. Но с твоей недоединичкой — это, как точно понимать, какие акции надо покупать, но не иметь ни копейки на трейдерство. Для начала ты должен повысить свой уровень».

«Как это сделать? Я готов работать хоть круглые сутки».

«Возьми камень. Любой, но лучше поувесистей. Положи на песок перед собой. Толкай. Да не ногами, Примарх, муху тебе на жвало, магией толкай. Воздухом».

Это оказалось непривычно тяжело. Я вспомнил уроки Ван Ли с яйцами, затем мастерство масштабирования, слова Архоса про то, что всё пронизано магией. Как-то так получилось, что лишь одно магическое действие заставило меня погрузиться в теорию, изученную мной за последние дни, с головой.

Метрах в десяти от меня булыжник застыл и уже ни в какую не хотел двигаться, сколько я не пытался его заставить.

«Возьми его и положи обратно рядом с тем местом, где он лежал до этого».

Я сделал так, как и велел мне ментальный наставник.

«Отлично. А теперь воспользуйся своей стихией. Призови на помощь ветер. И пусть он катит этот камень вместе с тобой».

Я сосредоточился. Определил изначальную паутинку магии того потока, что накатывал на меня в этот самый момент. Присовокупил к собственной магии. И толкнул.

Камень покатился так бодро, словно его пнул великан-футболит десяти метров ростом. Он легко проскочил ту отметку, что оставила предыдущая попытка, и прокатился ещё почти столько же, прежде чем остановился.

«Понимаешь теперь?»

«Да, это невероятно круто!»

«Я о том, что в зоне действия родной стихии потенциал можно увеличить. Сейчас ты вместо своих ноль восьмидесяти пяти показал твёрдый первый уровень, а то и десятую сверху».

«Здорово! — я до сих пор находился под впечатлением, насколько всё на самом деле просто. — Жаль, я не могу тебя обнять».

«Ещё чего, — буркнул Архос, но я слышал, что на самом деле он невероятно доволен, — обнимай девочек, а мне можно просто выразить благодарность».

«Благодарю тебя, дорогой учитель, — с улыбкой сказал я, легко расталкивая камешки под ногами. — Рад, что выбрал меня для обучения».

Но на этот раз он проигнорировал мои излияния.

«Понимаешь теперь, почему небоскрёб твоего деда стоит внутри сильнейшего завихрения Москвы?»

На меня снизошло ещё одно озарение за сегодня.

«Он там становится сильнее. И если официально у него девятый уровень, то дома… Десятка. Твёрдая, уверенная десятка».

«Именно. Надеюсь, сегодняшний урок ты усвоишь в полном объёме».

Игорю Всеволодовичу Державину не нравилось бывать у императора. Да, у него было много послаблений, благодаря долгой и плодотворной службе, но всё равно — этикет, придворные и вычурность приёмных заставляли его морщиться каждый раз при посещении дворца.

Но хуже было даже не это, а срочный вызов к монарху в пять часов утра. Это могло означать только некую критическую ситуацию, которая не могла подождать до начала рабочего дня.

По-настоящему же министра воздушного транспорта заставило нервничать то, что вызвали его не одного. В приёмной уже сидел Вадим Давыдович Громов — отец Арсения, заправлявшего делами на Чёрном море, и дед Екатерины, однокурсницы Никиты.

Вадим Давыдович был магом воды высшей категории. То есть официально он был десятого уровня, но таких же, как он, десяток мог пересилить в своей стихии даже двоих разом. И это при том, что зрение он практически полностью потерял и смотрел на мир мутными, затянутыми дымкой глазами.

— Игорь, — сказал он, заслышав шаги. — Сколько лет, сколько зим, — он привстал с места и первым подал руку, хотя по статусу мог и дождаться пока это сделает пришедший.

Этих двоих связывали давние и довольно добрые отношения.

— Вадим, дорогой, — Державин обхватил протянутую ему руку, а затем и обнял старика. — Сто лет о тебе ничего не слышал. Ты как?

Они крепко обнялись и похлопали друг друга по спине. Затем отстранились и с грустью об ушедших годах посмотрели друг на друга.

— Да, как, — Вадим Давыдович махнул рукой, садясь обратно. — Я совсем от дел отошёл, предпочитаю косточки греть в тёплом океане. А ты, насколько знаю, всё ещё министром?

— Тёплый океан — дело хорошее, — в бороду улыбнулся Игорь Всеволодович. — А я, да, всё ещё на месте. Не могу уже без работы, представляешь. Неделю в отпуске, и обратно приезжаю. Да и передать толком некому. Плюс ещё изобретатели всякие замучили, мол, новый вид передвижения придумали. А там один убой, а не передвижение.

Вадим Давыдович смотрел на друга и кивал. А когда тот закончил, спросил:

— А чего нас сюда в такую рань вытащили, не знаешь?

— Понятия не имею. Думал, может, ты в курсе.

В этот момент дверь открылась, и вышколенный до блеска камергер поклонился прибывшим.

— Его Императорское Величество ожидает вас в проекционном зале, — сказал он и предложил следовать за ним.

— Хм, — нахмурился Державин. — Что-то показывать будет. Ох, не к добру это.

Войдя в зал, они поздоровались с императором, как того требовал этикет, но тот лишь отмахнулся.

— Не будем терять времени, — сказал он. — У нас и так нет ни одной лишней секунды.

— Мы полностью во внимании, — сказал Громов, пока император давал знак, чтобы включили проектор.

На стене возник огромный спутниковый снимок. И Державину, и Громову всё стало ясно без слов.

— Такого тайфуна на памяти историков ещё не было, — проговорил тем временем император. — А он только набирает силу. Как он вообще смог появиться, я у вас потом спрошу, когда справитесь с ним. По предварительным расчётам, он полностью снесёт Хоккайдо и весь север Японии, а затем Сахалин, а потом дойдёт до Хабаровска, Амурска и Камчатки. Десятки тысяч погибших, миллионы лишившихся крова. Но самое главное — миллиардные убытки для казны. У вас есть примерно пять часов, чтобы добраться до места, оценить обстановку и начать принимать меры по предотвращению катастрофы.

Дед разбудил меня ни свет, ни заря. Находясь под впечатлением от тренировки на заливе, я был взбудоражен, а оттого долго не мог заснуть. Моё воображение рисовало картины на тему изначальной магии в каждом явлении и предмете, что заводило меня в дебри нервного возбуждения вместо того, чтобы дать отдохнуть.