— Восьмой «Имперфон» за неделю, — шёпотом пожаловался отец-император супруге. — И это я про всякие телевизоры-приставки молчу, там вообще счёт на второй десяток.

Они наблюдали за выходками дочери на большом экране в комнате для игр.

— Ну а что ты хотел? Замуж хочешь выдать не за того, кого любит.

— Да кого она там любит? Меньшикова? Или Орлова? Поди сама ещё не разобралась. А они оба — восьмёрки в перспективе. У нас отечество полыхать будет, как книги во время тирании.

— Какая тонкая метафора, — отозвалась императрица. — А, между тем, и из тёмных времён есть что почерпнуть.

— Что же, душа моя?

— Балы для претендентов, турниры, наконец, испытания хитроумные для желающих заполучить руку и сердце принцессы.

— Она по частям не раздаётся, — хмыкнул на это отец-император. — Только целиком. Ладно, пойду. А про балы для претендентов — это очень хорошая мысль. Беру на вооружение.

Спустя несколько минут поджарый темноволосый мужчина лет пятидесяти с небольшим на вид постучался в комнату своей дочери, где та пыталась найти какие-нибудь весёлые видео, но ей попадалась полная дичь, что усугубляло и без того плохое настроение.

— Деточка, — сказал отец-император, подходя к дочери. — Я, конечно, всё понимаю, но скоро завод «Имперфонов» только на нас работать и будет.

— А что я могу сделать, пап? У меня же бесконтролка. Ты же сам тут все стены негорючей изоляцией и асбестовыми щитами распорядился закрыть. Вот пусть и телефоны научатся негорючими делать. А то устала уже пароли туда-сюда вбивать.

— Что совсем никто не нравится? — поинтересовался император, выходя на волнующую тему.

— Да не то чтобы… Понимаешь, это же всё фото… Ну да, есть их личные дела, какие-то описания, но это всё не то! — принцесса подпёрла подбородок кулачком и жалостливо посмотрела на отца. — Жить-то не с картотекой, а с человеком!

— Вот тут ты полностью права. Поэтому у нас с мамой возникло предложение.

— Заинтриговал, — глаза девушки заблестели в предвкушении, она неосознанно теребила кончик темной, как смоль, косы.

— Что, если мы устроим бал в твою честь, на который позовём всех претендентов? Как ты на это смотришь? — отец-император был рад, что в кой-то веки смог угодить единственной дочери.

— Правда⁈ — та чуть не подскочила с кресла, в котором сидела. Кресло выдержало, а вот ковёр задымился.

— «Надо бы заменить», — подумал император, а вслух добавил: — Только, чур, не вспыхивать, и никого не жечь, хорошо?

— Я постараюсь! — клятвенно заверила принцесса и чмокнула отца в щёку.

Несколькими минутами позже, выйдя из покоев дочери отец-император сделал звонок по зашифрованной линии.

— Соедините меня с Разумовским.

Он как раз сел за стол в своём кабинете, когда пришло оповещение о том, что запрашиваемый абонент на связи.

— Разумовский? Виталий Кириллович, здравствуй, дорогой. Как жизнь, как здоровье?

— Весьма положительно, — ответил ещё довольно бойкий стариковский голос.

— О, я рад, очень рад! Надеюсь, казначеи мои не обижают? Исправно платят за былую службу?

— Будьте спокойны, Ваше Величество. Случись что, вы бы первый узнали. Что изволите поручить?

— Да, конечно же, я по делу, дорогой мой, Виталий Кириллович. Дело в том, что лучшего менталиста чем вы, я за всю свою жизнь не видел. Служба безопасности при вас была невероятно мощной. А у меня тут мероприятие намечается нужное, но весьма сложное.

— Можно чуть подробнее, Ваше Величество?

— Смотрины, — ответил отец-император с тяжёлым вздохом. — Приедет несколько десятков шалопаев со всей необъятной, чтобы моя дочь на них посмотрела.

— Понимаю, непросто за всеми будет уследить.

— Это раз. Но я больше боюсь за дочь. Вы же помните, она у меня маг огня седьмого уровня с бесконтрольными всплесками до девятого уровня?

— Как же не помнить, ваше величество. Лично ставил ментальные щиты, правда, с учётом темперамента нашей дорогой принцессы, они продержались не особо долго, — сокрушался собеседник императора.

— Ну так как, выручите, дорогой мой?

— Обязательно. Вам я никогда отказать не смогу.

— А справитесь, или кого-то из бывших подчинённых направить? Как-никак, два десятка…

— Они пусть свою работу делают, им и так несладко придётся. А у меня есть на примете человечек. Надёжный.

— Что ж, тогда жду вас завтра в… — отец-император сверился со списком встреч на завтра, — в пятнадцать ноль-ноль, чтобы обсудить детали.

— До встречи, ваше величество, — сказал на это Виталий Кириллович.

Император дал отбой и с облегчением выдохнул.

— Кому-то скоро повезёт, — проговорил он, доставая досье на возможных претендентов в женихи его дочери.

«В твоём мозгу сущий бардак, — заметил Архос, когда я ехал со встречи в Москвариуме домой. — Такое ощущение, что ты яйцами жонглируешь, только в голове».

«Я — человек, это присуще нашему мышлению, — рассеяно ответил я, думая в это время о предстоящем разговоре с отцом о Громовой, о нападении на нашу вечеринку, о собственной смерти, о смерти этого тела, о том, что нужно ускорить магическую прокачку и ещё о миллионе вещей различной степени важности. — У нас большой мозг, он много работает».

«Ты — паук, я тебе уже это говорил, — голос моего ментального наставника был серьёзен. — И должен мыслить последовательно: ставить себе цели, находить пути следования к этим целям, видеть различные варианты этих путей».

«Мне казалось, именно так я и поступаю».

«Так, да не так. Сейчас мы с тобой пойдём в сад и попробуем отладить ясность твоей мысли».

«Поесть-то хотя бы можно будет?»

«После тренировки поешь».

На самом деле я понимал, о чём говорил Архос. Мне действительно было свойственно скакать с одного на другое, порой не додумав предыдущую мысль и не решив, как поступить в той или иной ситуации. Но я считал, что так и надо. Не во всём, конечно, но хотя бы в тех вопросах, где сиюминутных решений не предвиделось.

Домой я заскочил исключительно для того, чтобы переодеться, а затем сразу вышел в сад. Погода стояла сумрачная и сырая. Но тем не менее достаточно тёплая. Я пошёл в сад, а там, петляя между деревьев, нашёл пенёк, который присмотрел днём ранее, и сел на него.

«Займись медитацией», — сказал Архос.

— Я думал, мы будем приводить мысли в порядок, — сказал я вслух.

Не знаю уж, что меня на это подвигло, но почему-то захотелось услышать звук собственного голоса. И это стало входом в медитацию. Я почувствовал единение со всем, меня окружающим.

«Всё так. Но для того, чтобы всё разложить по полочкам, сначала всё надо выкинуть. Расчистить плацдарм. Затем рассортировать имеющееся, а уже потом аккуратно сложить на освободившееся место».

Вероятно, всё вкупе: голос Архоса, окружающая меня обстановка с капающими на лицо каплями дождя и лёгким осенним ветерком, собственное состояние сработало как щелчок пальцами. Или тот, с которым встаёт на место нужная деталь.

Я полностью освободил свой мозг от клубка событий, перемешавшихся в нём за последние дни, и заложил два больших основания под свои дальнейшие действия. Первым была моя личность и её развитие. На это основание ложилось освоение магии по трём векторам, тренировка тела и укрепление духа. Меня не должны раздирать различные направления, наоборот, собравшись воедино, они должны сделать меня монолитным, способным на что-то большее, чем в каждом по отдельности.

Вторым основанием стал род Державиных — мой род. Я уже чувствовал себя его частью, а его частью себя и потому готов был действовать в интересах рода. Тем более это актуально на фоне происходящих странностей. Каждая по отдельности не кажется чем-то глобальным, но если сложить их вместе…

«У тебя неплохо получается, — заметил Архос. — Не забывай делать это регулярно, и тогда никто не сможет ничего противопоставить твоей расчётливости и прагматичности. Это своего рода тоже магия».