— Это сейчас не играет никакой роли, — ответил Игорь Всеволодович, оглядываясь на приближающиеся позади гермоворота. — Мы свою миссию по отвлечению внимания выполнили на все сто, так что сейчас главное отойти в том же составе, что и пришли. Всё остальное неважно.

Марио кивнул и продолжил воздействовать на Державина целительской магией, но уже понимал, что лечит медленнее, чем распространяется отравление. Совсем скоро у магов откажут ноги и руки. А затем и внутренние органы.

А затем все ввосьмером они упёрлись спинами в холодную сталь, плотно упакованную эфиром. В эти ворота можно было биться веками, но ничего не случилось бы. А снаружи даже не услышали бы звука.

— И что теперь? — спросил Тарковский, глядя на остальных.

— А теперь приготовьтесь умирать, — тихо прошептал Марио, глядя на противника.

Вражеские эфирники создали огромный вал из целой смеси магий. Его нельзя было перешибить чем-нибудь одним, если это не магъядерка, конечно. И весь этот вал был усеян шипами, стремящимися проткнуть, порезать, изувечить.

— Сомкнуть щиты! — распорядился Марио за секунду до того, как вал тяжело покатился на них, постепенно набирая скорость. — Держать изо всех сил.

Между щитами Сан-Донато спереди и гермоворотами сзади было не больше метра. Это жизненное пространство — всё, что осталось у восьми магов, решивших захватить взлётно-посадочную полосу.

Вал со всего маха вонзился шипами в щиты Марио и его подручных. Оттолкнув их на несколько сантиметров назад, он остановился. Шипы блестели и росли на глазах, стремясь найти свою жертву.

Сан-Донато держали. Никто из абсолютов не представлял, каких сил им это стоит до тех пор, пока один сдавленно не застонал.

Державин окинул Сан-Донато беглым и взволнованным взглядом.

Они сдавали. У троих из четверых шла носом кровь, а глаза уже закатывались.

Эфирники должны были вот-вот потерять сознание.

— Я лично прослежу, чтобы ты мучился, — продолжал свою пафосную речь Батори, приближаясь ко мне.

Ну вот почему? Почему все негодяи хотят чего-то пафосно рассказать перед злодейством? Впрочем, этот вопрос не нов, полагаю, им ещё древние задавались. А вот почему положительные герои просто стоят и слушают всю эту бредятину, я не понимаю совершенно.

— Вообще-то я обещал Никите, что он ничего не почувствует, — подал голос Кшиштоф, судя по всему, не согласный с решением босса. — Давайте всё-таки не будем вносить коррективы в процесс.

— Тихо! — шикнул на него Стивен. — Мне этот граф недоделанный столько крови попортил, что просто лишить его магии и памяти будет недостаточно.

Ну всё, хватит с меня! Я не собираюсь всё это выслушивать!

Сорвав магические браслеты, державшиеся-то лишь на паутинках, я вскочил с кровати, предназначенной для проведения операции, на которой лежал до этого.

Моего кульбита никто толком и не заметил. Кшиштоф стоял ко мне спиной, а Стивен повернулся к нему, высказывая своё негодование в мой адрес. Лишь краем глаза он заметил движение, поэтому стал оборачиваться в мою сторону. Но делал он это настолько медленно, что я успел заскучать.

Лишь потом я понял, что каким-то образом активировал боевой режим с ускорением времени.

Одним словом, времени у меня было вагон и маленькая тележка, чтобы растянуть между рук энергетическую паутину, сделать из неё несколько спиц, потому что я помнил про уроки Ван Ли, накачать их самой убойной магией, какая у меня только была и запустить их в Батори.

Всего вышло восемь спиц. Две вошли ему в сердце, две в лёгкие, одна в шею, две в глаза, и одна залетела прямо в рот, пробив череп навылет.

У меня в голове даже некоторое разочарование успело поселиться. Мол, что? И это всё? И вот это хвалёный серый кардинал современности, который держал в узде полмира, а другие полмира в страхе? Что это за розыгрыш вообще?

Но тут боевой режим меня покинул, и я вернулся в обычное время, где мои метательные спицы из паутины только-только проткнули Стивена в нескольких местах, заставив от неожиданности отклониться назад.

Я ждал, когда он упадёт, а он всё не падал. Более того, он разогнулся обратно и встал прямо. Затем вытащил спицы из глаз, изо рта, из шеи и бросил их к моим ногам. При этом спицы из лёгких и сердца продолжали торчать.

— Щ-щенок, — прошипел он, булькая пробитыми лёгкими. — Ты ничего мне не сможешь сделать.

— Это ещё почему? — в конце концов, мне нужно было время, чтобы быстренько сообразить что-то ещё. — Боишься на тот свет идти?

Мне действительно было странно, почему я не добился никаких результатов. И тогда я посмотрел на Батори магическим взглядом одновременно через эфирную линзу. Внутри него творилось что-то невообразимое. Я бы сказал, что там тысячи каких-то живых существ, смутно похожих на магических паразитов, штопают бренное тело мага.

— Потому что я — бессмертный, дурень! — ответил мне Стивен и слегка повёл рукой.

Но на меня это движение подействовало феноменальным образом. Меня реально сдвинуло с места, прижало к стене и зафиксировало. И это была не сила Стивена. Точнее, исходила она не из него.

— Сейчас мы посмотрим, чего ты стоишь на вкус, — сказал Батори, принимая у Кшиштофа футуристичный, в чём-то даже смешной шлем с небольшими рожками.

— Вы на карнавал собрались? — поинтересовался я, решив, что доводить врага не грех. — Я вам точно не мешаю?

— Сейчас я тебе такой карнавал устрою, — сквозь зубы прошипел Стивен. — Ты у меня до конца жизни будешь веселиться.

А вот с воображением у гражданина Батори оказалось не очень. Из всей магии, что ему была доступна в данный момент, он выбрал ментальную магию. Причём, самую приземлённую её ипостась. Стивен решил просто выжечь мне напрочь мозги. Что я могу сказать, мне такое, естественно, не понравилось.

А уж Архосу, частично занимавшему моё сознание, и подавно.

Ментальную руку, держащую в ладони всепожирающее пламя, которым обычно уничтожали разум, мы с моим наставником просто вырвали из сознания Стивена с корнем. Я поздно сообразил, что можно было взять его в захват и направить его же магию против него. Но на самом деле вряд ли из этого получилось бы что-то дельное. Слишком уж сильна у него была защита.

Но всё равно наша оборона принесла впечатляющие результаты. Батори отшатнулся и завыл, как раненый шакал. Я, правда, не очень хорошо знаю, как воют раненные шакалы, но полагаю, что как-то так.

Видимо, обезумев от боли, он потянулся ещё раз, отрастив новую конечность, но теперь мы оторвались. Схватив его за вторую ментальную руку, мы били его по разуму изо всех сил. Архос царапал его и кусал, я просто от души лупил, пока он, наконец, не отшатнулся.

В глазах Батори застыли безумие и ярость. А рот искривился от рвущегося наружу гнева.

— Щенок, — повторил он, с силой надавливая на каждый звук, словно стремился раздавить его.

А после этого в меня ударил целый сонм различных магий. На видимом уровне в меня летели стихийные магии и их вариации, а также смеси. На уровне сознания творилось что-то бешеное, там тоже закрутился смерч из всяких воздействий, иллюзий, страхов и прочего. Но больше всего меня поразило воздействие на каком-то ином уровне.

Меня буквально давило тоской и отчаянием. В какой-то момент я просто ясно понял, что у меня ничего не выйдет. Что Стивен намного сильнее меня, и никаких сил, чтобы одолеть его, просто не существует. Нужно просто сдаться и подождать, пока он сделает со мной всё, что захочет.

Ну, нет, на такую простую магию я не поведусь.

Мне достаточно было вспомнить Магнуса, чтобы тени от его поддерживающей магии вселили в меня оптимизм и уверенность в собственной победе.

— Нет, — сказал я, разворачивая перед собой эфирное зеркало. — Меня ты не проймёшь своими уговорами. Я сильнее тебя.

— Никого сильнее меня не существует! — сквозь зубы выплюнул Батори. — Я всемогущ, потому что вечен.

— Никто не вечен, — ответил я, качая головой и пытаясь предугадать его следующий шаг. — И ты на самом деле не силён, а слаб. Ты одинок. А со мною тут мои друзья. И мы разнесём твою богадельню на мелкие кусочки.