Я малость прибалдел, разглядывая эту шикарную женщину. Сама она, видимо, вполне осознает, какое впечатление оказывает на мужиков в целом и на меня в частности. Смотрит немного иронично… немного оценивающе. Будто ждет, рискну я с ней заговорить или нет…

— Сергей Кротовский, — представляюсь, ибо нефиг брать меня на слабо, — Изготавливаю портальные свитки для нашего магуча.

— Настасья Кобылкина. Покупаю портальные свитки… в нашем магуче…

— Очень приятно, Настасья. Рад, что могу быть полезен.

— А я как рада. Просто отлично, что у нас появился свой мастер. А то, знаете ли, приходится покупать, какие есть в наличии… и прыгать по разным фортам и острогам. Надеюсь, Кротовский, в лавке теперь всегда будут свитки для портации в наш магуч.

Ох, я бы эту Кобылкину объездил… я бы ее «портанул на седьмое небо» со всеми стараниями…

— Всегда обращайтесь.

— Благодарю, — Кобылкина улыбается благосклонно и добавляет, многозначительно, я бы даже сказал, интимно понизив голос, — Буду иметь вас в виду…

Она подходит к прилавку и начинает делать продавцу сложный и дорогой заказ: портальных свитков — пять штук по червонцу каждый… накопителей разных рублей на семьдесят… патронов магических по три пятьдесят два десятка, это еще на семьдесят… патронов обычных пороховых пачку на пятерку…

О как. То есть порох здесь все-таки известен. И пороховые патроны стоят дешевле. Однако Кобылкина отдает предпочтение магическим, которые на накопителях. Да и в целом, она в легкую набирает товара рублей на триста, не моргнув глазом. Надо будет этот факт обмозговать, но… не сейчас. Сейчас я мозговать не могу. Кровь прилила отнюдь не к головному мозгу. Кобылкина облокотилась на прилавок… я пялюсь на ее совершенную задницу. Мозговать временно способен… а она, заключая свой заказ, небрежно бросает продавцу:

— И вот этот свиток еще… противозачаточный…

— Кг'отовский, чег'т вас побег'и, — побледневшая от бешенства Белкина выводит меня из… созерцательного состояния, — Возьмите.

— Что?

— Возьмите ваш чег'тов платок.

— Зачем?

— Слюни подотг'ите… и не подходите ко мне больше!

Белкина выбегает вон из лавки. Вот черт, мне только сцен ревности не хватало. Но идти за ней все равно придется. Влипнет же дуреха… по закону подлости… и практика начнется с минуты на минуту. Опаздывать не люблю.

— Очень приятное знакомство, Настасья, — отвешиваю короткий поклон, — Но вынужден идти… срочные дела.

— Ничего, ничего, Кротовский, идите, конечно, — Кобылкина понимающе усмехается и добавляет мне в спину, когда я уже направляюсь к выходу, — Как надоест возиться с детворой, попробуйте меня найти. Я снимаю здесь комнату на пятом…

Белкину догнать не удалось. Застал ее уже в свиточной, сидящей за своим столом, усиленно делающей вид, что меня не замечает. Скулы побелели. Уши, наоборот, пунцовые. Очки съехали на кончик носа… Белкина старательно показывает, как я ей безразличен.

Да и ладно. Пора ей расставаться с иллюзиями. Жизнь на сказку не похожа. Ее отдадут замуж за человека, которого она увидит в день свадьбы… скорее всего этот человек ей будет противен… скорее всего сама Белкина будет противна этому человеку. С вероятностью девять из десяти ей придется жить в атмосфере взаимного презрения. Мне не плевать на Белкину. Я бы на многое пошел, чтобы ей помочь. Но помочь ей я не в силах.

Я умею отстраняться от проблем, которые не способен решить. Я погружаюсь в работу. Мне нужны деньги. На свитках можно зарабатывать. А еще мне нужно будет умыкнуть один свиток, чтобы вернуться в магуч после сделки с ворами. Если удастся устроить так, что будто запорол его, а не взял себе, все равно минус шесть рублей из моего заработка. Чтобы выйти в плюс по итогу дня, придется постараться.

В перерывах между свитками, когда появляется возможность выйти из состояния предельного сосредоточения, замечаю, что Белкина успокоилась. Надеюсь, приняла для себя реалии жизни и свою судьбу. Этому можно порадоваться. Вот только… мне показалось? Нет мне не показалось… ох, на счет принятия судьбы я ошибся. Она успокоилась, потому что приняла решение «за меня побороться»… она пробует новую тактику.

Наши с ней столы стоят рядом. Другие «свиточники» не видят, а я вижу, как она поддернула юбочку чуть выше колен… да, согласен, коленочки у нее точеные, ножки изящные. Даже гимназистские грубоватые черные ботиночки на шнурках, в которые она обута, придают особенную трогательность на контрасте. Черт возьми, дорогие туфли на высоком каблуке не дали бы такого эффекта.

Она перестала сутулиться и прятать свою грудь. Распрямила спинку, расправила плечи. Оказывается, грудь у нее вовсе не маленькая. Сняла и отложила на стол очки, снова из «девчушки» превратившись в девушку с утонченными чертами лица. Не знаю, что она сделала со своей прической… этой магией только женщины владеют, но только что была гимназистка, неуверенная в себе и без намека на сексуальность. А тут раз… и женщина… желанная женщина.

Я еще после встречи с Кобылкиной успокоился не во всех частях тела… а тут такое… ну вот что ты, Белкина, со мной делаешь? Я бы предпочел секс без обязательств с Кобылкиной. Я старый циник. Я не верю в любовь. Ну зачем мне эти отношения с восемнадцатилетней книжной заучкой. Я-то иллюзий не имею…

По окончании практических занятий, а, в сущности, рабочего дня, все ушли, а я продолжил работать.

— Кротовский, мы вдвоем остались, — говорит мне Белкина так запросто, будто никакой сцены ревности не было и в помине.

— Я поработаю еще. До восьми не меньше…

— Тогда я закрою свиточную изнутри, чтоб никто не вошел.

— Отличная мысль, — бурчу не поднимая головы, мне отвлекаться нельзя.

Белкина только рада остаться со мной в кабинете. Идти ей все равно некуда. Разве сидеть одной в общежитской комнате магуча, куда ее определила Вероника.

— Кротовский, я могу чаю сделать. Тут горелка есть.

— Во, давай. Чаю… эт то, что нужно.

Она поставила чайничек на огонь.

— Кротовский, ответь мне… только честно…

— Спрашивай, чего уж.

— Я красивая?

— Ты очень красивая, Белкина, даже не сомневайся…

Она не дала мне договорить. Воспользовалась тем, что я отодвинул от себя очередной готовый свиток. Обхватила меня руками за шею, наклонилась и поцеловала… отталкивать ее я не стал. Это бы ее сильно обидело… и да, губки у нее сладенькие… прямо малина, какие сладкие губки… я позволил этому поцелую продлиться пару секунд, а потом очень острожно отстранил ее от себя.

— Белкина, мы ведь не будем переходим ту грань, за которой произойдет сожаление о содеянном…

— Брось, Кротовский. Моя жизнь кончена. Мне не о чем сожалеть.

— Ошибаешься, Белкина. Твоя жизнь только начинается… шлепни, пожалуйста, печать, свиток готов.

Пропечатанный свиток сворачиваю в трубочку и убираю во внутренний карман.

— Ты на самом деле собрался за стену крепости? — спрашивает она.

— Да, у меня очень важное дело… скажи, баба Нюка ведет учет запоротым заготовкам или мне придется выплатить полную стоимость готового свитка?

— Я тебя прикрою, Кротовский, даже не сомневайся, — Белкина отмахнулась, как от чего-то само собой разумеющегося…

Я не стал благодарить. Это было бы лишним. Так происходит переход на новый уровень доверия. А я такое вижу… с моим-то опытом. Это взаимное доверие, как улица с двусторонним движением. Глупо благодарить за взаимность. Чувство благодарности в таком случае неуместно. Я продолжил работу и к семи тридцати сделал пятнадцать свитков и ни одного не запорол. Этак мое перо окупится очень скоро.

Белкиной не требовалось такого долгого сосредоточения, как мне. Чтоб шлепнуть скрепляющую печать, у нее уходит несколько секунд. Поэтому большую часть вечера она просто сидела рядом со мной.

Могу сказать еще по прошлой жизни. Мне редко с кем из людей было уютно и ненапряжно подолгу оставаться в одной комнате. А рядом с Белкиной мне совсем ненапряжно. Мы пили чай в перерывах. Мы подолгу молчали. И никакой тягости от молчания. Я вдруг осознал, что находиться рядом с ней мне легко и спокойно…