— Это бесполезно, — покачал головой Валерий, и я понял, что впервые вижу его в таком смятении, когда он реально не понимает, что можно предпринять. — Воздух до них не дойдёт сквозь все эти пласты земли и глины, а вот обвал вызвать сумеет. Но, что ещё хуже этого, они могли застрять где-то под Невой. И их может попросту затопить.

«Кап-кап-кап», — сочилась вода в моём сознании, перенесённая туда открывшимися во мне эмпатическими способностями.

— Что делаем? — одними губами спросил дед, встав так, чтобы я их не видел и не смог прочитать. Но мне и не надо было видеть, я и так знал, что он говорит. — Времени в обрез.

В этот момент послышались быстрые шаги, практически бег по лестнице. Мы все втроём обернулись и увидели Вадима Громова, бежавшего к нам, едва касаясь пальцами стены.

— Ну что, нашли? — спросил он. — Есть шансы?

— Отсюда пробиваться долго… — начал было объяснять Чернышёв, но его перебил Игорь Всеволодович.

— Вадим, они могут быть под Невой. Сверху получится?

Мы с Валерием, как один перевели взгляд на Державина-старшего, а затем сразу на Громова.

— Думаю, что да, — ответил тот, задумавшись буквально на секунду. — Надо только выяснить чёткое местоположение тоннеля под местностью, и тогда — не вопрос.

— Ты что, реку поднимешь? — с видом крайнего удивления спросил Чернышёв, до которого даже раньше, чем до меня дошло, что задумали старики. — Или русло ей поменяешь?

— На месте решим, — отмахнулся Вадим Давыдович и развернулся, направляясь к выходу. — На чьей едем?

— Давайте на моей, — быстро проговорил дед, спеша за Громовым. — Она большая, все поместимся.

— Оцепление бы надо, — проговорил Чернышёв, стараясь угнаться за нами троими, так как я не отставал от деда. — Там сейчас такое будет. А нам лишние жертвы не нужны.

— Оцепление? — усмехнулся Вадим Давыдович, переступая разом через две ступеньки, при этом лишь слегка скользя пальцами по стене. — Нет, дорогой, оцеплением не обойдёмся. Эвакуация нужна. Кто позвонит?

— Кому звоним? — поинтересовался дед. — Романову я звонил, так и не дозвонился. И он почему-то не перезванивает.

— Я сейчас Гартингу наберу. Он всё-таки глава города, вот пусть и решает вопрос с эвакуацией, — ответил на это Чернышёв и полез за телефоном.

«Примарх, ты вообще ничего не слышишь? — вдруг совершенно ясно прогремел голос в моей голове. Причём, такой зычный, что я с трудом узнал Архоса. — До тебя посланник уже минут десять докричаться пытается».

«Посланник? — первые мгновения я даже не мог понять о ком это. — Какой ещё посланник?»

«Один из тех, кого ты после встречи с дедом за Орловым отправил следить, — с явным неудовольствием пояснил мой ментальный учитель. — Сейчас ты его слышишь?»

Я мысленно хлопнул себя ладонью по лбу, и, как будто этот удар помог, я вдруг услышал зов паучка-разведчика. И тут же открылся ему, позволив показать то, что он хотел.

И чуть было сразу не перекрыл канал. Потому что увидел, как кто-то куда-то метал смерчи, направленные воздушные струи, ставил коридоры безвоздушного пространства. Хотя почему кто-то? Я точно знал, кто это был. Михаил Николаевич Орлов. А вот кого он пытался достать?

И тут я совершенно чётко, хоть и несколько приглушённо, услышал его голос:

— Я тебя всё равно достану, сволота армейская. Ты от меня своими цацками не отобьёшься! — причём голос Орлова был высоким настолько, что казалось, будто визжит испуганная девица. — Я доберусь до твоего поганого вдоха и задушу тебя!

«Покажи, где ты, — попросил я паучка. — Мне нужно сориентироваться».

Но то, что он мне показал: просторный холл, ковровая дорожка, стены с портретами — ничего мне толком не дало. Такая обстановка могла быть где угодно.

А вот кого он пытался достать я понял. Не знаю, как именно, но тоже что-то на уровне эмпатии. Он хотел убить Петра Алексеевича Романова. Зачем? Да затем, что после гибели императорской семьи главным в государстве на какое-то время становится министр обороны, как уже было замечено.

— Дед, а где сейчас должен быть Романов? — спросил я, застыв перед автомобилем, хотя уже должен был сесть туда.

— В генштабе, наверное, — ответил тот почти сразу. — Вон, почти напротив.

— Его в эту самую минуту Орлов пытается убить, — практически безэмоциональным голосом произнёс я. — И, кажется, у него это может получиться.

— Так, — сказал дед, вылезая из машины. — Сейчас я ему помогу.

— Кому? — опешил я. — Орлову?

— Ты совсем от переживаний перегрелся? — с осторожной улыбкой поинтересовался у меня дед. — Романову, конечно.

В этот момент Чернышёв уже договорился с главой города о полной эвакуации жителей, проживавших в зоне, располагавшейся над правительственным тоннелем. Он высунулся из двери и спросил:

— Едем?

И тут я понял, что потихоньку начинаю сходить с ума от всего навалившегося на нас одновременно.

— Дед, — спросил я, понимая, что сознание меня сейчас может завести немного не туда. — А какие стихии были у тех, кто открыто выступил против императора?

— Земля у Карякина и вода у Пашкова, а что? — он явно нервничал. — Надеюсь, твой вопрос действительно имеет огромную важность.

— Дед, — тихо проговорил я в тот момент, когда в моём мозгу с ощутимым щелчком собрался пазл, и то, что мы только подозревали, стало для меня совершенно очевидным. — Попахивает захватом власти и государственным переворотом. Они устранили семью императора и теперь пытаются убрать Романова, так как он в условиях военного времени имеет всю полноту власти в отсутствие императорской семьи.

— Нечто подобное я подозревал, — сцепив зубы, ответил дед и повернулся к Чернышёву. — Дуйте разгребать тоннель, а мы — к генштабу. У нас, кажется, госпереворот.

— Да твою ж дивизию, — сплюнул Валерий и закрыл дверь автомобиля, который тут же рванул вперёд с пробуксовкой.

— Бежим, — бросил мне дед, а сам достал телефон и прямо на ходу набрал номер. — Слава! Меняем вводные данные, несколько человек оставь у Беллы, остальных бери с собой и мухой к генштабу, тут серьёзная заварушка!

— Сейчас буду! — ответил тот, а я на заднем фоне услышал звук работающих лопастей вертолёта. Если повезёт, они успеют примерно одновременно с нами.

Несмотря на то, что здание было совсем рядом от нас, я вдруг понял, что мы не успеем. Просто не успеем, и всё. Я видел всё глазами паучка, который прицепился за штаны Орлова, и понимал, что какой бы сильной не была оборона Романова, против абсолюта он долго не выстоит.

Михаил Николаевич, уже никого не стесняясь, крушил перекрытия, душил людей, пытавшихся его задержать, смерчами выбивал двери и стёкла. Одним словом, человек, решивший идти до последнего, которому уже совершенно нечего терять, потому что в случае провала, ему грозить только одно — публичная казнь.

Судя по всему, и связь со Штопором у меня стала сильнее, чем несколько дней назад, потому что он, кажется, понял, о чём я думаю и что меня тревожит.

«Я добегу быстрее! — сказал он. — Пусти меня! Я добегу и всех победю!»

Даже не знаю, колебался я или нет. На этот раз, кажется, нет. Даже для вида.

«Только аккуратней, — сказал я, поднимая рукав рубашки. — Ты столкнёшься с абсолютом!»

«Чем круче маг, тем вкуснее магия, — ответил на это Штопор и скатился с моей руки на заснеженный асфальт, где сразу припустил с такой скоростью, что хвалёные гоночные болиды остались бы далеко позади. — Только подскажи, как выглядит тот, кого надо победить!»

Я спохватился и передал Штопору свои воспоминания об Орлове. А заодно и точнее указал, какое именно здание нас интересует.

«Только постарайся не убивать, — сказал я. — Задержи до нашего прихода».

Фамильяр ничего не ответил, но я чувствовал непрерывную связь с ним. В здании он оказался буквально за считанные секунды, а затем я услышал вскрик удивления, затем ещё несколько криков разных людей, и всё смешалось в непроглядный клубок.