Когда мы вернулись домой, я был выжат, как лимон. Мне хотелось только одного: забраться в свою кровать, приняв перед этим душ. Но нужно было кое-что прояснить.

Я, честно говоря, был уверен в том, что дед после всего им виденного будет атаковать меня вопросами. Но нет. Он молча сидел в машине, задумчиво глядя в окно. А когда мы поднимались к себе на этажи, посмотрел мне в глаза и сказал.

— Меня утомил сегодняшний день. Как ты понимаешь, вопросов у меня много, но они подождут. Мне нужно отдохнуть, посидев вечерок с бокальчиком чего-нибудь покрепче, — он огладил свою седую бороду и улыбнулся. — Заодно обдумаю всё произошедшее и сформулирую вопросы.

— Конечно, — сказал я, раздумывая, посвящать ли Державина-старшего вообще во всё или оставить некоторые вехи своей жизни в тени. — Как сформулируешь, я буду к твоим услугам.

Оказавшись у себя в комнате, я уселся в кресло и закатал рукав.

— Штопор, вылезай, — сказал я вслух.

На моём левом предплечье появился небольшой мохнатый тарантул, спустился на пол и подрос до размеров приличной собаки. Бант из проволоки висел вяло, а все восемь глаз смотрели виновато, причём, часть из них — в пол, а другая — на меня с мольбой о пощаде.

Почему-то мой взгляд прицепился именно к нелепому банту, который мог вызвать разве что ощущение отторжения. Ну никак не тянул этот артобъект из проволоки и арматуры на нечто такое, что могло бы привлечь внимание дамы.

Хотя, откуда мне знать? Я же не паучиха.

«Ты — паук, — в который раз напомнил мне Архос. — И да, это жалкое зрелище ужасает своей неказистостью».

— Не переживай, — поспешил я заверить своего фамильяра. — Я не буду тебя ругать. Я просто хочу с тобой поговорить.

«Но я же так виноват! — всхлипнул Штопор. — Я потерял нить между нами! Я ням-ням чужую магию, и она мне понравилась! Меня пытались взять за поводок, как маленького!»

— Стоп! — мне всё-таки было удобно разговаривать с ним вслух, а, учитывая, что он понимал мои слова, это было удобно вдвойне. Хотя, возможно, он считывал мои мысли, которые я облекал в слова. — Какой ещё поводок? Расскажи подробно, что случилось.

«Когда я был совсем-совсем маленьким, ещё до канализации, меня водили на поводке. На мысленном поводке. Иди туда, бери кушать, возьми это, скажи: „Мама“ и так далее. А потом я потерялся…»

Штопор, судя по всему, забыл, о чём я его спросил и погрузился в воспоминания своего безотрадного детства и отрочества.

— А сегодня-то что случилось? — повторил я свой вопрос.

«Ах, да! Прости, задумался! Сегодня меня тоже попытались взять за поводок и увести. Пришёл сигнал, чтобы я шёл за тем, кто меня потянул. Но я боролся! Я не пошёл!»

— То есть тебя могут у меня увести, несмотря на то, что ты добровольно пришёл ко мне в услужение?

«Нет! Нет! Конечно нет! То есть, да, — он сразу погрустнел. — У нас просто ещё не очень сильная связь. Мы должны её сделать сильнее. И тогда никто и никогда!»

— Никто и никогда что? — я приподнял правую бровь.

«Никто и никогда не сможет влиять на меня! Но я и так сопротивлялся! Я помнил, что у меня есть ты!»

Штопор перебирал всеми лапками, словно от нетерпения. Я понимал, что это, скорее всего, его нервная реакция.

— Ладно, — сказал я, нагнувшись к нему и погладив по мохнатой спинке. — Завтра мне привезут дневник, где я надеюсь почерпнуть хотя бы примерные знания, как нам с тобой прокачивать связь. И сразу же займёмся этим. Чтобы никто и никогда.

«И я всех победю! Всех твоих врагов! А тебя защитю!»

— Хорошо, хорошо, — я подошёл к одному из шкафов с различной мелочёвкой, открыл его и оглядел коллекцию шейных платков. — Подойди-ка сюда, друг мой импозантный.

«Импо… что? — не понял Штопор, семеня в моём направлении лапками. — Это хороший? Я хороший?»

— Да, да. Ты хороший и, самое главное, нужный.

Как человеку, мне нравились платки одной цветовой гаммы, но паучьей натуре во мне совершенно другие. Если бы я хотел сделать человеческий подарок, то лишил бы себя отличного платка, а вот фамильяру бы он ещё и не был приятен. Я взял тот шейный платок, который больше всего нравился моему внутреннему пауку. И Архос одобрил выбор.

— Штопор, — сказал я чуть ли не торжественно. — Примерь-ка, пожалуйста, вот этот платок.

«Ох! Что⁈ Это мне⁈ Эта прекрасная вещь⁈ Это же супер! Все самки будут мои! Это же великолепно! Спасибо-спасибо-спасибо! Я так благодарен! Я счастлив!!!»

От его воплей, раздающихся в моей голове, я даже прищурился. Начинало ломить виски.

— Тише, пожалуйста, — попросил я и повязал Штопору платок на верхнее сочленение правой лапы.

Выглядело это и правда эффектно и красиво.

«Спасибо! — это уже шёпотом, но всё ещё кричащим. — Как я могу отблагодарить тебя?»

— Избавься, пожалуйста, от этого ужасного мотка проволоки. Прошу тебя.

Я ещё хотел поговорить с ним на тему, почему он строил глазки Катерине и не принял ли он её за свою самочку, но Штопор так резво помчался исполнять мою просьбу, что я махнул рукой. Сделал фамильяру хорошо, и ладно. А по поводу всех остальных аспектов, предчувствовал я, нас ждут ещё долгие нравоучительные беседы.

Как-то так само собой получилось, что я внезапно стал опекуном подростка с рвущим его разум пубертатом. Ну что тут скажешь? Ещё один навык в копилку.

Уже не в силах думать о чём-либо, я принял душ и упал в свою кровать. После всех переживаний дня это было самое желанное место для меня.

Едва моя голова коснулась подушки, как я тут же заснул. Но вместо того, чтобы спать и набираться во сне сил, я очутился на поле будущего боя.

Точнее, поле расстилалось подо мной, и по нему на меня скоро двинутся сотни атакующих, а я сам стоял на башне средневекового замка. Площадка, на которой я находился, оглядывая наступающую армию, была ограничена симпатичным серым камнем с элегантными вырезами, через которые очень удобно вести огонь.

Только вот мне не нужны бойницы, потому что я — маг. И при том очень сильный. Практически всесильный.

Хотя нет, не я. Пускай я видел всё, как будто бы собственными глазами, и чувствовал, как бурлит магия в теле, в котором я нахожусь, управлять я им не мог. Я был пассажиром в чужом теле, которому позволили увидеть и услышать всё то, что видел и слышал маг, стоящий на площадке башни.

Но повлиять на что-либо я не мог.

Вдалеке появляющиеся из-за холмов и складок рельефа маги несли знамёна и штандарты. Доминировал среди них один. Зловещий. Кровавый. Три клыка на красном фоне, расположенные вертикально, а вокруг них свернувшийся дракон, кусающий свой хвост.

У некоторых групп гербы отличались, но лишь в деталях. В какой-то момент армия замерла на подступах. В мою сторону, точнее в сторону мага, в теле которого я оказался, выступила группа из нескольких конников. Над ними реяло белое переговорное знамя.

Остановившись метрах в ста от башни, группа конных выпустила вперёд одного.

— Антонио, — сказал он громким и красивым голосом. — Твой замок окружён! Сдавайся!

— И не подумаю, — ответил тот, в теле которого я сейчас оставался безмолвным наблюдателем.

И тут меня вдруг осенило. Если изменить перспективу и посмотреть на всё это действие с другой стороны. Скажем, с холма, находящегося по левую руку…

Не может быть!

Я сейчас присутствовал при начале битвы, которую уже наблюдал со стороны. Той самой, после которой звезда эфирного сердца перекочевала ко мне.

Но сейчас я видел прелюдию. То, с чего всё началось. А находился я в теле главы рода Сан-Донато.

— Антонио, не глупи, — продолжил человек внизу. — Я не хочу тебя убивать.

— Зачем же ты тогда пришёл, Штефан? — усмехнулся Сан-Донато. — Неужто пришёл поздравить меня с наследником?

— Я пришёл договориться, — ответил тот, кого Антонио назвал Штефаном. — Ты же видишь, все твои союзники разбиты. Пять семей пали. Италия потеряна. Не будь глупцом, не упрямься.