Она действительно хотела вернуться, даже наплевав на то, что тогда все поймут, что она — маг огня, так как она не сгорит, но её действительно не пустили внутрь. И как она потом благодарила всех богов, узнав, что Никита, её Никита, всё же уцелел.

Скуратову так впились в мозг все эти незамутнённые интригами мысли, что у него натурально заболела голова. Он решил взять на анализ кровь девушки и снять её отпечатки. Что касается последних, ни в каких базах они не значились. А вот кровь…

Оказалось, что Валя может преподносить ещё сюрпризы.

— Почему сразу на профпригодность? — приосанился Скуратов, делая вид, что всё идёт сугубо по его плану. — Так, чтобы нюх не теряли. Что про кровь-то скажете?

— Господин Скуратов, — маг покачал головой. — Ну что мы, по-вашему, императорскую кровь от какой-нибудь другой не отличим?

И вот тут Сергей Скуратов понял, что потихоньку сходит с ума.

— Вы уверены? — бодро спросил он, забирая распечатки с результатами всевозможных тестов. — Абсолютно?

— Ну вы бы лучше кровь козы с лягушачьей смешали и от какого-нибудь бомжа ещё, тогда бы мы, конечно, повозились, — ответил на это лаборант. — А принести в пробирке с другим именем кровь Варвары Ярославовны, от которой хоть прикуривай, — это, как минимум, странно.

— Плохо замаскировал? — почти искренне удивился Скуратов.

— Никак, — маг покачал головой. — Мы даже до материнской линии не дошли, тут и по отцовской всё ясно.

— Я понял, — сказал на это Сергей. — Спасибо за службу. Вы — молодцы.

Стараясь не подать виду, что его буквально трясёт от притока адреналина, он вышел из лаборатории и направился через два здания в архив. Там он поднял все имеющиеся бумаги на Валентину Грымову.

— Так-так-так, — бормотал он себе под нос. — Мать — Анастасия Грымова, замужем не была, жила в Подмосковье, на одном и том же месте. Забеременела, ага. Отца в метрике не проставила. Родилась дочь Валя. Так, а дата? Ага, на десять месяцев раньше Варвары… Это что же получается? Валентина старшая? Скуратов, ты либо сорвал банк, либо покойник.

Тщательно проверив, что его никто не подслушивает, Сергей набрал номер по защищённой линии, предварительно убедившись в отсутствии прослушки.

— Да, Сергей, слушаю, — раздалось с того конца.

— Виталий Кириллович, здравствуй, — сказал он. — Ты один?

— Пока — да. Что-то случилось? — напрягся Разумовский.

— Случилось, — растягивая слово, проговорил Скуратов. — Ты не поверишь, кто устроил пожар в рок-клубе.

— И кто же?

— Первородная принцесса. Особа императорской крови.

— А что она там делала? Стоп! Разве Варвара Ярославовна была в тот момент в Москве⁈

— А я про Варвару ничего и не говорил, — усмехнулся Сергей, наслаждаясь ошарашенной тишиной на той стороне.

— Ты хочешь сказать, что у нас на руках императорский бастард? — через некоторое время задал вопрос Разумовский.

— В самую точку, — ответил Скуратов. — Девочка. Очень сильная. И, что самое главное, старше Варвары.

— Вот это новость — так новость. Знаешь, — признался Виталий Кириллович, — кажется, я тебя всё-таки недооценивал. Ошибки точно быть не может? Кровь перепутали, или что-то… я не знаю!

— Нет, всё перепроверил, — ответил Сергей. — Сам сначала поверить не мог, поэтому всё сделал должным образом.

— Молодец! Хвалю! — Разумовский явно прикидывал, как можно использовать свалившуюся на него информацию.

— Одного понять не могу, — признался Скуратов. — Как император смог с этой Анастасией… кхм, пересечься? Она ни при дворце никогда не работала, ни при охотничьих домиках. Я всю голову сломал, как они встретились. У меня один вариант — мальчишник с малопроверенными особами в качестве развлечений.

— О-о, — протянул на это Виталий Кириллович. — Тут, знаешь ли, ситуация куда более серьёзная и неоднозначная. — Отец-император наш по молодости, начитавшись всяких разных глупостей, решил в гуманисты податься. А выражалось это так: он переодевался, как правители древних времён, и ходил в народ. Слушал, что там говорят про жизнь, про бояр, про него самого, про то, что бы хорошо изменить в жизни страны. И на этом вот фундаменте вводил разного рода реформы.

— Успешно? — поинтересовался Скуратов, впервые услышав о подобном.

— Понимаешь, ровно было на бумаге, да забыли про овраги. На деле всё это выливалось в многодневные загулы Его Императорского Величества среди черни. От фразы: «Царь хороший, это бояре — плохие», — до сих пор у половины безопасников волосы дыбом встают.

— И вы не смогли этому воспрепятствовать? — удивился Сергей.

— А каким образом? Или ты решился бы императору противоречить? Он же поздний ребёнок, на престол совсем юным взошёл. Ну и давай весь свой пыл показывать. Да нам-то что? Ежели кто с дурными намерениями, того уже не находили, тут всё ясно. А как барышня на монархе нашем, словно на жеребце, скачет? Это к непосредственным опасностям никак не относится, понимаешь?

— Понимаю, — Скуратов был явно озадачен. — Но разве нельзя было их потом… того…

— Чего «того»? — Разумовский снова разговаривал с Сергеем, как с маленьким. — Барышни ведь не виноваты в том, что их император заприметил. Не убивать же их. Нет, ну, во-первых, презервативы никто не отменял, а, во-вторых, если кое-где чего порой, то девушки принимали специальные лекарства. Одним словом, следили мы, чтобы бастардов не было. А тут, видать, прозевали.

— Ну и хорошо, — сказал Скуратов. — Что с ней делать-то будем?

— Пока не трогай, — распорядился Разумовский. — Это наш козырной туз в рукаве.

Проснулся я от хозяйского стука в дверь. Пришлось быстро вскочить и натянуть штаны с нижней рубахой.

— Да-да, войдите, — сказал я, усаживаясь на кресло.

Дверь отворилась, являя собой шикарный букет, составленный из различных цветов. Я лично узнал герберы, хризантемы, альстромерии, гортензии. Названий остальных цветов я не знал или забыл.

Вслед за букетом в комнату вплыла бабушка.

— Белла, право слово, не стоило так, — проговорил я, прекрасно понимая, что эта попытка пошутить может мне дорого обойтись, но меня уже было не остановить. — Я не привык к ухаживаниям.

— Что⁈ — на секунду опешила Донатова. — Шокку… Дурак, это не тебе, а принцессе! — я расхохотался. — Ты меня разыграл, поганец мелкий! Аха-ха! Я, значит, там доставку с самого утра заказываю, понимая, что мой внук — стопроцентный мужчина и даже не почешется. А он тут решил разыгрывать Беллу! — она погрозила мне пальцем. — Я это запомню и обязательно отомщу!

— Не ругайся, — сказал я, принимая цветы.

А затем, подчинившись внутреннему порыву, чмокнул родственницу в щёчку.

— Спасибо тебе огромное, Белла, — продолжал я. — Без тебя бы я действительно забыл бы про цветы. А, может быть, и про принцессу.

— Давай, собирайся и дуй в аэропорт, — улыбаясь, проговорила бабушка. — Тебя уже машина ждёт!

Самолёт с Варварой на борту ещё пришлось подождать. Всё-таки бабушка вытолкала меня из дома сильно заранее. Зато я уже был бодр, при полном параде и с цветами, а не бегал полусонный в поисках букета.

— Привет, — сказала принцесса, выйдя из самолёта, а затем легонько приобняла меня за шею.

Жест ещё вполне дружеский, но слегка намекающий на продолжение.

— Привет, — я протянул ей букет. — Держи, это тебе.

— Ничего себе! — глаза её сияли.

Вот ни за что не поверю, что ей не дарили более шикарных букетов. Просто дорога ложка к обеду, не так ли?

Она приняла букет и спросила:

— А где ваша бабушка-то живёт. Далеко?

— Ты не поверишь, — ответил я на это. — В Ореанде.

Варвара подняла на меня глаза и быстро-быстро заморгала.

— Белла? Белла — твоя бабушка⁈

— Ну да, — сказал я, довольный произведённым эффектом. — Белла Донатова, моя бабушка. А ты её, оказывается, тоже помнишь.