— Послушай, — тон посетившего её брата внезапно стал бархатным. — Мы знаем друг друга со Дня Плетения Большой Паутины. Мы, правда, не хотим убивать тебя. Но сейчас твоя жизнь и жизнь всей системы, где обосновалась твоя секта, висит на волоске. Мы тебя не трогали, пока ты соблюдала условия договора, но…

— Я и сейчас соблюдаю, — перебила его Арана и привстала на троне, чтобы казаться больше.

— А это что? — действующий Примарх подошёл к Ведущей Первого Звена и лапой приподнял голову, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты что думаешь, мы не видим клятвы иному Примарху? Или ты об этом тоже ничего не знаешь? Если так, то мы возьмём этих девчат позабавиться. Вон они все какие ладные да складные. Наши молодцы давно уже таких не оплодотворяли. Что скажешь?

— Убери лапы от моей внучки, — с холодной яростью проговорила Арана. — Иначе пары штук точно не досчитаешься и будешь похож на жука.

Текущий яд запузырился на полу, но нанести даже минимальный ущерб не мог.

— С-сука, — прошипел действующий Примарх. — Как была сукой, так и осталась.

— Ничем не хуже остальных родственничков, — парировала Арана и подошла вплотную к брату. — Говори, что тебе нужно, и давай уже покончим с этим.

— Хорошо, — действующий Примарх едва заметно, но отступил. — Мы желаем, чтобы ты прекратила разыгрывать комедию и выполнила свою часть договора. В таком случае, мы забудем твои координаты.

— Забудете, конечно, — пробубнила себе под нос Арана. — Но сначала запишете где-нибудь. Можно конкретней?

— Пожалуйста, — ответил ей брат и снова брызнул ядом. — Подними свою задницу, возглавь свой никчёмный легион и принеси нам голову этого сосунка, что берёт начало из твоего пуза, — последнее слово он буквально выплюнул, вложив в него всё своё пренебрежение. — Это, если ты хочешь, чтобы твоя секта и дальше жила, конечно.

— Я уже давным-давно не воюю, — ответила на это Арана и совсем по-человечески развела руками. — Это твоя прерогатива.

— И это нам говорит особь, которую боялись во всех уголках известных миров, — хмыкнул на это действующий Примарх. — Ты же была самым кровавым и результативным полководцем нашего народа. Говорят, тебя даже побаивался наш досточтимый отец. Что же с тобой случилось, сестра?

— Это всё в прошлом, — ответила Арана, разворачиваясь и вставая между внучкой и братом. — Сейчас у меня совершенно другая жизнь.

— Если ты хочешь, чтобы эта другая жизнь продолжалась, принеси мне голову своего потомка, — прошипел действующий Примарх и направился к порталу. — Времени у тебя: миллион оборотов Первого Квазара, — добавил он, обернувшись, после чего исчез.

Следом за ним в портал потянулась многочисленная свита.

— Миллион оборотов чего-то там, это сколько? — спросила Ведущая Первого Звена у бабушки.

— Немного, — ответила та, нахмурившись. — Около месяца по-нашему.

Дорогие друзья! Мы подумали и решили, что вы у нас самые лучшие, поэтому вот вам ВТОРАЯ на сегодня глава бонусом! Кто пропустил первую, листаем назад, а иначе пропустите много интересного и нихрена не поймёте! Ваши трудяги авторы:)

Меня вверили заботам Ван Ли, который отвёл меня в келью, расположенную в самой дальней пагоде.

— Тут очень тихо и спокойно, — проговорил мне с уважением мастер, показывая келью. — Ты выспишься так, как ещё никогда не высыпался, — пообещал он. — И потом, когда ты отдохнёшь и будешь готов, мы приступим к твоему лечению. Великий Учитель благословил нас, а значит, всё получится.

— Это хорошо, — ответил я, потому что понимал, что близок к пониманию чего-то масштабного, но мне нужен проводник и наставник, так как один я буду долго плутать. — Благодарю тебя от всей души.

Ван Ли сложил ладони в ритуальном жесте и поклонился мне.

— Спите, Никита Александрович, набирайтесь сил.

И тут же я почувствовал каждую ступеньку, на которую поднялся. Усталость навалилась на меня незримым грузом и забрала с собой в царство сна.

Мне ничего не снилось и, когда я проснулся, ощутил, что готов на величайшие свершения. Я действительно отлично отдохнул и буквально дышал бодростью.

Первым делом я покормил Штопора и обратил внимание на то, что он значительно подрос с утра. И слова стал выговаривать уже куда лучше.

Затем я поел сам принесённые мне блюда и зарядился энергией ещё больше. Само место, в котором находился храм, кажется, давало силы.

Ван Ли пришёл ко мне, когда только-только начал угасать короткий день.

— Пойдём, — сказал он, окидывая меня взглядом профессионального врача, — нам предстоит длительное занятие.

Он дал мне не то пончо, не то плед, показал, каким образом в него надо завернуться, после чего мы вышли на террасу, вид с которой открывался ничуть не хуже того, что открылся передо мной утром.

Но сейчас солнце красило снежные шапки гор совсем в другие цвета. Лучи, следуя за светилом, угасали, погружая окружающий мир во тьму. И когда мрак укутал всё собой, мой давний знакомый, наконец, нарушил молчание.

— За один-единственный день, — проговорил Ван Ли, протягивая мне тёплое питьё, — ты увидел рождение дня и его угасание. Скажи мне, что ты думаешь о них? Какой отклик в твоей душе оставили два эти события?

— Оба они прекрасны, но каждое по-своему? — ответил я вопросом и с некоторой долей иронии.

— Почему тебя забавляет этот факт? — поинтересовался Ван Ли, внимательно разглядывая меня в темноте.

Впрочем, неяркий свет от бумажных фонариков освещал коридор позади нас, поэтому что-то видно было.

— Не знаю, — ответил я совершенно честно. — Мне показалось, что это ужасная банальность, затёртая до дыр.

— Тогда скажи своими словами, что ты чувствуешь? — попросил он и отвернулся, глядя в ту точку, где силуэт горы перекрывал звёздное небо.

— Но я действительно это чувствую, — ответил я, анализируя все свои сегодняшние переживания. — Мне очень понравился рассвет. Более того, меня посетили новые переживания, которых раньше во мне не было. А закат был умиротворяющим и зыбким. Я лишь смотрел на скользящие лучи, но понимал, что это одно из самых великолепных зрелищ, что я видел в своей жизни.

— А какое всё это имеет отношение к тебе? — спросил меня мастер, чем немало озадачил.

— А действительно, — я повернулся к нему, ища поддержки. — Какое отношение это имеет ко мне?

— Некоторые считают, что человек за свою жизнь переживает лишь один рассвет и один закат, — ответил мне на это Ван Ли, а я отхлебнул питьё, которое чудесным образом не остывало. — Но это не так. На самом деле их несколько. Когда мы занимались с тобой в саду возле твоего небоскрёба, это был твой рассвет. Момент, когда ты лишился источника и вместилища изначальной магии, был твоим закатом.

— Что же сейчас? — спросил я и тут же понял, что вопрос излишний. — Ночь?

— Да, — кивнул мне мастер. — Долгая. Тревожная. Тёмная. Она полна всяческих видений, но, как и почти любая ночь, она даёт тебе отдых. Когда ты поймёшь и примешь это, то перестанешь думать, что у тебя что-то не получается.

— Самое тёмное время перед рассветом? — вспомнил я чьё-то изречение.

— Именно, — ответил Ван Ли и плотнее запахнул своё покрывало. — Простая истина, позволившая миллионам людей увидеть этот самый рассвет.

— То есть, я не должен переживать, что лишился источника магии и эфирного сердца? Ты на это намекаешь? — мне казалось, что мой собеседник говорит на достаточно простом языке, но мне не хватает самой малости, чтобы начать понимать его. Мне нужно было настроиться на одну волну с ним.

И тогда я закрыл глаза и поплыл по волнам голоса Ван Ли, пытаясь вникнуть в смыслы, которые он мне посылал, а не стараться собрать его самому из отдельных слов.

— Переживает ли бабочка по поводу утерянного тела гусеницы? — в ответ поинтересовался у меня мастер. — Сожалеет ли плод, что перестал быть цветком?

— Думаю, что нет, — ответил я, потому что почувствовал, тут мой ответ требуется. — Это естественный ход событий, который должен случится.