С последнего, вероятно, стоило начать. У него в кабинете был специальный сейф, который раньше принадлежал его отцу, а до того деду и так далее. Не было в этом сейфе ни золота, ни драгоценных камней, ни денег, ни яиц Фаберже, а только одинаковые папки без надписей, но с условными обозначениями на углах. Пополнялись они регулярно, даже слишком, только вот Ярослав Иванович никогда ими не пользовался.

До сегодняшнего дня.

Он открыл сейф, провёл пальцем по корешкам. На коже остался тонкий слой пыли. «Наверное, давно надо было этим заняться, — подумал он, и вытянул нужную папку. — А то я — за закон, а беззакония не потерплю. Сейчас и проверим».

Положив папку на стол, император сел за него, открыл скреплённые бумажные листы и погрузился в чтение. А оно, надо сказать, оказалось весьма увлекательным.

К тому моменту, как его оповестили, что князь Владимир Шуйский по его приказанию прибыл, папка была изучена от корки и до корки. А император едва мог сдержать гнев.

— Рад приветствовать Ваше Императорское Величество в полном здравии и благоденствии, — проговорил старый маг Шуйский, вот только в его равнодушном голосе не было ни намёка на радость. — Если вы по поводу моего демарша на рассмотрении дела, то прошу простить. Стар я стал, нервы ни к чёрту, вот и субординацию попрал на корню.

— Хорошо, что вы это понимаете, — холодно проговорил император. — Только вот по закону я должен бы вас за такое наказать.

Он, не вставая, наблюдал за абсолютом такой же огненной стихии, как была и у него, и размышлял, выстоял ли он против Владимира один на один, или нет.

— Вы же понимаете, что моё недовольство было вызвано именно несоблюдением законов, в связи с этим и уход подразумевает стремление отстоять закреплённые в документах правила, — нагнав пафоса в голос, проговорил Шуйский.

— Допустим, — сказал на это император. — Но вы же понимаете, что время течёт, всё вокруг изменяется. Нет ничего незыблемого вокруг нас. Даже мы сами смертны, а значит, склонны к изменению.

— Для того, чтобы устоять на ногах в бурном потоке времени, и нужны незыблемые столпы, за которые честным людям надлежит держаться, — отбил атаку оппонент.

— Возможно, вы и правы, — заметил на это император. — Но что вы скажете на то, что ещё совсем недавно в нашей империи существовал запрет на летающие автомобили. Самих автомобилей ещё даже не придумали, а запрет уже был. Как вам такое? Конечно же, закон изменили, и машинам разрешили летать.

— При всём моём уважении, — проговорил Шуйский, — летающие автомобили никак не угрожают целостности империи. Вы думаете, я — совсем ретроград и не принимаю никаких изменений? Нет же, я знаю, что существует целая законодательная власть, которая эти самые законы пишет, а затем внедряет в общество. Говоря образно, очень даже может быть, что изобретут нечто такое, что позволит человечеству отказаться от чистки зубов. Но это не значит, что надо бросать чистить зубы прямо сейчас. Они сгниют и выпадут. Понимаете, о чём я?

— Я понимаю, — ответил император, видя, что его собеседник упирается, отказываясь видеть простые истины. — Но считаю, что время для изменения законов уже пришло. И это вопрос безопасности империи. Именно приверженность устаревшим правилам нас тянет на дно. И вы себе даже не представляете, насколько сильно.

— Вынужден вам возразить, но соблюдение законов никак не может повредить государству, — проговорил старый абсолют. — Я, как законопослушный гражданин, настаиваю на этом. Державин-младший угрожает нам всем. Моё мнение в этом плане осталось неизменным.

— Что ж, — Ярослав Иванович тяжело вздохнул и открыл папку на одном из заложенных мест. — Я утверждаю, что вы, Шуйский, повели себя недальновидно, руководствуясь при этом политикой двойных стандартов.

— Что⁈ — мгновенно вскинулся тот. — Каких ещё двойных стандартов? Вы о чём?

— Дык вот, — император ткнул в папку перед ним. — Не далее, чем летом прошлого года ваша дочь Анна совершила наезд на пешехода.

— Это был несчастный случай! — заявил Шуйский.

— Пьяной.

— Поклёп!

— Задним ходом, на пешеходном переходе, полосе встречного движения… — монотонным голосом продолжал зачитывать факты о ДТП.

— Это всё наглая ложь, — процедил абсолют. — У неё слишком много недоброжелателей.

— Так у меня тут и фотографии имеются, — проговорил монарх. — И даже ссылка на видеозапись есть. Её потом кто-то изъял из архива, всё так, но в распоряжении службы собственной безопасности она имеется до сих пор. Как, кстати, и анализы вашей дочери. Непонятно, как до машины-то смогла дойти в таком состоянии.

Шуйский весь нахохлился, словно воробей при первых холодах.

— Все мы — люди, — сказал он. — У неё несчастье в личной жизни было. Это можно понять. Это не угроза империи.

— Да что вы всё заладили? — император перевернул страницу. — Ваш сын Игнат долгое время занимался контрабандой леса в Поднебесную, маскируя незаконные вырубки лесными пожарами… Это тоже никак не угрожает империи, так? Когда его уличили в контрабанде и взяли с поличным, на следствие и суд было оказано давление. Прокурора, который требовал судить вашего сына по закону, а не по регалиям отца, посадили на пять лет по сфабрикованному делу.

Шуйский помрачнел.

— Я тогда не знал, — сказал он. — А узнал, когда всё решилось. Поздно было что-то делать. Но прокурора выпустили из тюрьмы досрочно.

Император поцокал языком, словно досадуя о жизненных перипетиях собеседника.

— Да уж, — сказал он, — тяжко, когда за твоей спиной проворачивают дела твоим именем, не так ли?

— Что там ещё? — хмуро спросил Шуйский.

— О, тут много всего, — император полистал страницы папки. — И подпольные казино, запрещённые в империи, и ставки на спорт, и микрокредиты. И всё это принадлежит вашим внукам. Но вот вопрос: почему же их не трогают, а? Они же нарушают закон?

— Да, — едва слышно сквозь зубы уронил старый маг.

— Значит, их надо казнить? — Шуйский вскинул глаза на императора, который уже давно и пристально смотрел на него из-под бровей. — Я посчитал, тут на восемь смертных приговоров, которые надо поделить на шестерых. Это же будет по закону, да?

— Не надо их казнить, — чуть ли не одними губами проговорил абсолют. — Я всё на себя возьму.

— Так это и так всё на вас, голубчик мой, — проговорил Ярослав Иванович. — Ты вместе с ними пойдёшь, понимаешь? Только последним. А ещё надо узнать, почему так долго имперская безопасность закрывала глаза на все эти прегрешения, так? Я понимаю, что у вас достаточно заслуг перед империей и изначально всё спускалось на тормозах именно из-за этого. Но всему есть предел. И, глядя на неприличную пухлость этой папочки, у меня закрадывается ощущение, что у вас были слишком тесные отношения с Разумовским. Иначе я узнал бы об этом раньше. А это уже знаете, чем попахивает?

— Госизменой, — мёртвым голосом проговорил Шуйский.

— А что у нас за госизмену-то полагается по закону, а? — император уже откровенно издевался.

— Смерть и забвение рода.

— Во-о-от, — сказал император, словно похвалив усидчивого, но тупого ученика за правильный ответ. — Тут уж восемь смертных приговоров покажутся ерундой, правда? Их ещё до завтрака пережить можно.

— Чего Вы хотите? — спросил Шуйский, понимая, что вряд ли уже выйдет из этого кабинета.

— А я разве не сказал? — совершенно искренне удивился монарх. — Совсем скоро нам предстоит модернизация законодательства. Нужно будет внести правки в некоторые важные документы. Так вот, я хочу, чтобы в этом вопросе вы заняли сторону короны.

— Хорошо, — одними губами проговорил Шуйский.

Я пришёл на тренировку четвёртого курса по боевой магии и открыл учебник на соответствующем разделе. Мне было интересно, как они применяют заклятия во время тренировочного противостояния. Это же надо себя как-то ограничивать? Или специальные понижающие силу артефакты стоят? Но последних я не нашёл.