— Я помогу тебе! — встал какой-то здоровяк, поглаживая кулаки, — угощу их тем, что придётся им по вкусу!

— Сядь! — хозяин дома положил ему руку на плечо, — успокойся! Я сам выведу их! А вы празднуйте! Выпейте за мою славу! — бросил он им, а потом повернулся к попаданцам и прошипел, — за мной!

Они спешно вышли из залы и зашагали по коридору. Похоже, Фенрис неплохо ориентировался в этом лабиринте. Он провёл их, сворачивая то в одну сторону, то в другую. А потом троица оказалась у небольшой скромной дверцы.

— Здесь ваше добро, — прорычал здоровяк, — надевайте свои шубы!

Глупо было не последовать его приказу. Валера и Чизман спешно скинули с себя ту нелепую одежду, что была на них во время этого долгого запоя. Конечно, можно было бы искупаться, привести себя в порядок, но каждая лишняя минута могла дорого обойтись им. Не все северяне хотели прогнать их. Большая часть, что осталась пировать в этих залах, по-прежнему могла напоить обоих до беспамятства.

— Теперь хватайте сумки, — фыркнул в их сторону северянин, — готовы снова отправиться в зимнюю стужу?!

— Да! — решительно ответил ему Комаров, — только скажи, куда нам идти…

— Сейчас, — хмыкнул тот, пробираясь в недра комнаты заваленной всякими сумками и одеждой, — а куда вы шли?

— Мы идём к конунгу…

— К Харальду Белозубому? — донеслось до них из-за завала шуб и курток, — удачи тогда вам! Лучше бы остались здесь! — Фенрис криво усмехнулся, вылезая обратно в коридор, — вот! Держите!

— Что это?! — нахмурился Валера, недоуменно разглядывая какие-то обрывки в его руках.

— Ваша карта, — криво ухмыльнулся тот, — конечно, я вытирал об неё руки и не только…. Разводил костёр, подтирал задницу…. Но кое-что ещё осталось! Думаю, эти куски будут вам полезны.

— С-спасибо, — рассеяно заявил парень, забирая их у него.

— Пошли, выведу вас наружу, — хмыкнул здоровяк.

— Слушай, я всё равно не пойму, что тут случилось? Как ты…

— Я сделал то, что от меня требовалось, — оборвал его Фенрис, — теперь моя служба окончена, а я получил свою награду! Вечный пир! — он развёл руками, — еда, выпивка и тёплый очаг! Каждый, кто заходит сюда, остаётся навсегда!

— Навсегда? Это какая-то магия?

— Нет! Просто пока только вы решились вернуться к холоду и метелям. Ещё Агмунд хотел уйти, но так и не ушёл, — северянин подвёл их к большой двери, которую закрывало несколько мощных засовов. На резных створках были изображения каких-то чудовищ, а косяк был покрыт изображениями древ.

Фенрис снял засовы один за другим и распахнул дверь. Перед ними предстал заснеженный склон, освещённый ярким солнцем. Огромные пышные сугробы спускались вниз, к редким деревьям. Чуть дальше, среди уже густого леса, торчали какие-то скалы, типичные для этих мест. За ними очередные горные хребты, лишь за их острыми пиками виднелся большой ледяной простор — замёрзшее море.

— Спуститесь вниз, а потом пойдёте туда! — ткнул пальцем здоровяк, — ясно? Полдня пути и будет трактир! Дальше разберётесь!

— Стой! — Чизман выхватил у Валеры обрывки карты, — покажи, где мы?

— Ха! — северянин принялся перебирать куски кожи, — ага! Вот, — он выхватил один из них и встряхнул, — здесь, — он ткнул пальцем на извилистый пролив, уходящий вглубь континента, — Глубокий Фьорд. А тут Великий разлом! Сейчас вы где-то здесь, — его рука остановилась посередине между этих двух проливов, — а конунг тут! Далеко на востоке. Ясно?!

— Ага, — протянули оба.

— А теперь валите прочь, чтобы я вас больше не видел! — прорычал им Фенрис, замахиваясь ладонью.

Оба втянули головы в плечи и вышли за порог. Ноги их сразу же погрузились в глубокий сугроб. Попаданцы увязли в нём по пояс. За их спинами хлопнула дверь, а затем застучали засовы, вставая на своё место.

— Ух, — выдохнул Чизман, пряча лицо под капюшоном, — это была самая жуткая пьянка в моей жизни! Я думал, она никогда не закончится!

— И в моей тоже! — усмехнулся Валера, слегка вздрагивая от налетевшего порыва ветра, — я теперь несколько дней отходить буду, — он схватился рукавицами за виски. Голова до сих пор раскалывалась, а сердце нервно дёргалось, словно в каких-то судорогах.

— Тьфу, — махнул на него Комаров, начиная пробираться по сугробам вниз по склону, — с тобой-то понятно. У тебя, наверное, не с чем сравнивать. А у меня была бурная молодость! — голос его вдруг слегка помрачнел, — но такого, никогда не было…

Парень вздохнул и поспешил следом. Он ведь знал, что север не ждёт.

Роглив шёл по зимней дороге, ступая по свежему снегу. Где-то впереди мелькала другая группа людей. Они шумно смеялись, болтали. Эти были из Лёгкой Гавани. Там все такие беззаботные балаболы, которые только и могут, что языком чесать.

Догонять их ему не хотелось, пристанут ещё с разговорами. Так что он даже специально отстал, держась позади. Вообще больше всего старый вояка любил бродить в одиночестве. Вокруг пушистые сугробы, деревья торчат, шумит ветерок, а морозный воздух приятно бодрит. День был хороший, аж сердце радовалось.

Впереди показались Два Быка. Огромные скалы, что буквально нависали над окружающим их ландшафтом. Дорога шла между них, сквозь узкую трещину. Узкую, по меркам этих гор. Для людей же она была широкой, такой, что даже две телеги могли проехать.

Те ребята из Лёгкой Гавани, как раз скрылись в этой теснине.

— Ух, — Роглив остановился и положил руки на пояс, любуясь природой вокруг. Отсюда с небольшого пригорка виднелись верхушки деревьев, а над ними острые пики большого хребта. Красота! Дальше уже такого долго не увидишь, придётся идти через долину, потом спускаться до Большого Разлома…

Там дорога будет идти сквозь густой лес. Впрочем, лес ему тоже нравился. Северянин вздохнул и двинулся дальше, направляясь к скалам. Он спустился к ним, подошёл к Двум Быкам, что хмуро и молчаливо глядели на путника, а потом затопал среди обрывистых скал.

Тишина тут была. Даже ветра не было. Будто бы затаилось всё. Даже голоса этих балаболов пропали. Роглив нахмурился и затаил дыхание. Уж те болтуны просто так молчать не станут. До него, отражаясь от скал, долетело их бормотание. Ну, значит, идут себе. И он пойдёт.

Северянин зашагал вперёд и вдруг услышал дикий вопль. А потом тут же ещё один. Дико заревели здоровяки, ушедшие вглубь теснины.

— Что-то недоброе там, — пробормотал Роглив и снял топор с плеча. Кошкой двигаясь вперёд, он ступал по следам тех ребят.

Выглянув из-за очередного поворота, он сразу заметил покрытый кровью снег. Остатки одежды, оружие и сумки валялись тут целой горой.

Воин сжал рукоять топора и сделал ещё несколько шагов вперёд. Только и успел заметить, как что-то втянулось прямо в недра скал и скрылось там.

— Беда, — покачал головой Роглив и отступил назад. Дураком он не был. К тому же надо было рассказать об этом остальным….

Мучаясь жутким похмельем, два попаданца тащились вперёд, утопая в сугробах. Со склона они уже давно спустились и теперь шли через редкий лес. Вокруг была тишина, а им самим разговаривать совсем не хотелось. На их пути не было никаких следов, лишь ровный блестящий снежный ковёр. Тут никто не ходил. Видимо, все путники оседали у Фенриса.

Шли они уже половину дня. Вечер близился, а того трактира всё не было. Им уже начало казаться, что здоровяк обманул их, но потом впереди показался дымок, поднимающийся над крышами.

— Ага! Вот он! — устало воскликнул Чизман, махнув рукавицей вперёд, — пошли быстрее! Сейчас согреемся и напьёмся!

— Воды!? — с лёгким испугом спросил Валера.

— Конечно, воды! — фыркнул в ответ тот, — или рассола какого!

Оба помчались вперёд и вскоре вышли на просторную равнину. Дома были совсем рядом. Их тут несколько штук. Один крупный, здоровый. Рядом два поменьше и ещё три совсем небольших крыши, застрявшие в сугробах.