— Вот, кстати, — садясь на качели, проговорил император и положил себе на колени папку. — Тебе бы о свадьбе подумать.

— Так я думаю, — ответила Варвара, но прочитала в облике императора нечто такое, что заставило её насторожиться. — Жду предложения. А что? — она вскинула голову. — Я тебя не понимаю.

Монарх взял папку и со вздохом отдал её дочери.

— Вот посмотри ещё раз, может быть, скажешь, от кого ждёшь предложения. Сейчас многие будут счастливы заполучить тебя в жёны.

— Это шутка какая-то? — спросила Варвара с недоверчивой улыбкой. — Если да, то неудачная.

Она взяла папку и открыла её. Когда-то давно она уже держала её в руках и знала, что это второй экземпляр, листы которого сделаны из негорючей бумаги.

— Дочь, — сказал император, глядя, как перелистываются страницы, — ты посмотри, посмотри. Может быть, друзья тоже подойдут.

— Да что тут искать? Где у нас буква «Д»? Так… так… Так! Что за дела? — принцесса вскочила и бросила папку к ногам. — Отец, что происходит⁈

— Ничего не происходит, — ответил Ярослав Иванович, нагнувшись за папкой, а затем встал. — Просто надо, чтобы ты выбрала себе будущего мужа, который станет консорт-императором. Потому что я не вечный, а рядом с тобой должен быть надёжный и сильный человек.

— Что ты несёшь? — совершенно не похожим на свой голос спросила принцесса, наконец, поняв, к чему клонит император. — Я уже выбрала своего будущего мужа. И ты об этом прекрасно знаешь.

— К сожалению, потеряв магические способности, Никита Державин перестал быть кандидатом в твои мужья, — на едином выдохе выдал монарх. — Ради государства иногда приходится жертвовать собой, поэтому для тебя должны быть важнее приоритеты империи, чем личные.

— Жертвовать, говоришь? — усмехнулась Варвара, состроив гримаску, полную презрения. — Так вот как раз Никита ради страны и пожертвовал. И ради тебя тоже. И ради меня. И чем ты собираешься ему отплатить?

— Ты не понимаешь, — грустно констатировал он. — Что ж, значит, придётся тебе ещё посидеть под замком.

— И до каких пор ты собираешься чинить этот произвол? — начала закипать принцесса.

— Пока не поймёшь, что должна выйти замуж, — сказал он так, словно отрезал всё, что было до этих слов.

— Так я готова! — Варвара уже практически кричала, но император не обращал на это внимания. — Ты сам не даёшь мне выйти замуж.

— Императорская дочь никогда не выйдет за магического инвалида! Ясно⁈ — зашипел он на неё, и принцесса отпрянула.

Никогда она ещё не видела отца таким. Но сейчас ей было плевать.

— То, что он лишился источника и другой магии совсем не значит, что он — инвалид. И дети от него унаследуют магию, если ты так об этом печёшься. Не совершай ошибку!

— Какую ещё ошибку? — Ярослав Иванович резко обернулся и посмотрел в глаза дочери.

— Не зли меня, — в глазах у той уже полыхали язычки пламени, угрожающе багровея. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Я совершу ошибку, если пущу дело на самотёк и разрешу увидеться с человеком без магии, — последние два слова он произнёс с брезгливым выражением.

— Мама тоже больше не может иметь детей, что ж не разведёшься? — бросила в ответ Варвара. — Она же тоже в этом смысле инвалид. Нет?

— Что ты несёшь⁈ Как ты можешь сравнивать⁈ — император понял, что сам находится на грани взрыва. — Всё, вот тебе папка, пока не выберешь, из дворца не выйдешь.

— Принцесса без башни — безбашенная, — проговорила принцесса с полубезумным выражением на лице.

— Что ты сказала? — развернулся к ней император, готовый отразить летящий в него огненный шар или даже стену огня.

— Я говорю, что ты должен был остаться там — в тоннеле, где тебе самое место, — проговорила Варвара, каждым словом выражая свою ненависть. — Но нет, за тобой полезли, тебя вытащили. А ты же добра не помнящий. Ты — эгоист. Лишь бы душеньке твоей легко было, да заднице тепло. Тьфу, — она сплюнула себе под ноги. — Не хочу тебя видеть. Никогда. Ты мне больше не отец.

— В таком случае, — в холодной ярости проговорил император. — Я не буду давать тебе выбор. Ты выйдешь за того, на кого укажу я, поняла?

— Ты мне больше не указ! Я — пламя! — последние слова потонули в бешенном рёве пламени.

Зелёные листья деревьев и кустарников за считанные мгновения сворачивались от жары и обугливались. Кора загоралась, а за ней занимались и стволы. Стёкла жалобно звякнули, словно предчувствуя грядущий удар.

И он не замедлил последовать.

Взрывом отдельные куски оранжереи разнесло на сотни метров. А особо редкий кактус вонзился в болонку за пять километров от дворца.

Императора вынесло прочь и сильно ударило о поддерживающую стену балку.

Пламя пробежало по деревянным перекрытиям и охватило обвалившуюся после взрыва конструкцию, с аппетитом пожирая и зимний сад, и растения, обречённые теперь, либо замёрзнуть, либо сгореть.

Варвара даже не обернулась на полыхающую оранжерею. Она больше не могла находиться в этом месте. Ей требовалось уйти. И побыть с родными людьми.

Восстановив дыхание, император достал телефон и набрал короткий номер собственной безопасности.

— Задержать принцессу, — распорядился он, затем немного подумал и добавил. — И заточить в огнеупорные казематы.

Благодаря Магнусу переезд оказался совершенно безболезненным, так как все вещи сразу же оказались в дедовом небоскрёбе, который закончили ремонтировать пару дней назад.

Более того, прознав, что между столицей и Москвой непродолжительное время будет работать портал от Магнуса, пройти через него изъявили желания и Кропоткин, и Громова, и Чернышёв. А, оказавшись в Москве, на Воробьёвых горах, мы тут же договорились, что завтра все вместе идем в академию на пары.

Мы, конечно, предполагали, что нам недолго всем осталось заниматься на спецкурсе, так как мои друзья стали абсолютами. И даже Кропоткин в своей внеуровневой магии стал невероятно хорош. Настолько, что, возможно, его захочет прибрать себе факультет питомцев и фамильяров.

Он нет-нет, да и просил у меня пообщаться со Штопором. Но тот был ещё слишком мал, поэтому быстро уставал и большую часть времени отважно дрых.

На следующий день в академии мы произвели маленький фурор. Весть о том, что мы кого-то там победили быстро разлеталась по империи. Правда, толком никто не знал, кого, где и вообще зачем. Поэтому мы и не обращали особо внимания на всякие возгласы и приветствия. Кроме тех, что были от нашей группы, разумеется.

Первую пару сегодня вёл Константин Антонович. Он весь первый час поглядывал на меня, недобро хмурясь, а затем в коротком перерыве куда-то убежал.

Вернулся он уже позже положенного времени, поэтому вся аудитория буквально жужжала, обсуждая наши похождения. Прихода преподавателя даже не заметили, пока он не принялся стучать указкой по столу.

Когда все притихли, он долго окидывал аудиторию тяжёлым взглядом, но затем, судя по всему, решил обойтись без репрессий.

— Державин, — сказал он слишком сухо даже для меня, пропустившего несколько дней учёбы. Сколько я его помнил, он всегда был улыбчивым и охочим до шуток, а сейчас хмурился не на шутку. — Пока вас не было проходила обязательная проверка уровня абитуриентов. Поскольку вы пропустили данное мероприятие, прошу вас в рекреацию, там сейчас готовят аппарат, пройдёте подтверждение уровня.

— Мы тоже не ходили, — с подозрением проговорила Катерина, вставая со своего места. — Получается, и нам надо тоже сходить провериться, так?

— Вам не нужно, — отрезал Константин Антонович и со странной брезгливостью добавил: — По вам и так всё видно.

— Нет уж, позвольте… — начала было Громова, но преподаватель махнул на неё рукой, чтобы не вмешивалась.

Я поднялся и пошёл между рядов к нему.

— Да не было никакой проверки, — заявил Сабуров с третьего ряда. — Зачем вы обманываете?

— Молчать! — разъярённо рявкнул преподаватель. — Я сказал, проверка для Державина! Остальные сидят, скрипят ручками и хранят гробовое молчание, ясно?