— Это мы сами как-нибудь разберемся… Кеша, ставь сюда свой мелафон… он у тебя умеет копировать?

— Он даже умеет «читать документы» — похвастался Кеша и пояснил, — Переводит числа с бумажного носителя в цифровой.

— Ого.

Насколько я помню, в моем прежнем мире такие технологии появились только в десятые годы двадцать первого века. Ну… тем проще нам будет разгребать эти авгиевы конюшни. Не придется забивать вручную каждую накладную.

Когда нас оставили одних, Кеша сообщил деловито:

— Доходной документации не так и много. Я думал будет больше. Приступим…

— Обожди, Кеша, — подтормаживаю своего изобретателя, — Я так думаю, с доходной документацией у них все в ажуре. Не трать время зря. Англичане не станут прятать прибыль в доходах. Доставай папки с расходами.

— А почему не в доходах? — усомнился один из наших бухгалтеров, — Занижение доходной части — отличный способ спрятать прибыль.

— Вот именно. Это слишком очевидно… и слишком просто…

Я оказался прав. Поковырявшись с полчаса в расходной документации, довольно быстро раскусил английскую схему. Еще бы. За моими плечами вековой опыт махинаций. В начале двадцатого века люди только осваивали азы, к веку двадцать первому люди перепробовали все мыслимые схемы… и все эти схемы мне известны как минимум в общих чертах.

— Обратите внимание, — подзываю своих аудиторов, — Вот по этим документам на инструментальный цех зашли следующие запчасти: коленвал, маховик, противовесы и так далее.

— Ну да, — соглашается Кеша, — Все запчасти закуплены из Англии. Вот и цены на них проставлены.

— А теперь смотрим вот эту папочку, — открываю другой документ, — Теперь уже в моторный цех поступил коленвал в сборе… заметьте в сборе!

— Х-хэ. И опять закуплен в Англии.

— Еще как закуплен, — усмехаюсь, — Причем заметьте. Прежний коленвал, тот который не в сборе, уже нигде не фигурирует, равно как и маховик, и прочее. Тут уже совершенно другие номера по каталогу.

— Это что получается? Они как бы этот коленвал два раза проплатили, — догадывается Кеша, — Сперва в разборе, а потом еще раз в сборе.

— Истинно так, — подтверждаю, — Хитрожопые англичашки решили, что придумали хитрую схему. А схема ловленная… уж поверьте… еще как ловленная…

На шум заглянул английский хлыщ.

— Мистер Кротовский, могу чем-то помочь?

— Можете, любезный. Подскажите, почему у вас в разных цехах отличаются номера запчастей по каталогу?

— Нам так удобней, знаете… это не запрещено.

— В таком случае предоставьте нам ваш каталог запчастей. Нам это необходимо для сравнения.

— Вы серьезно, мистер Кротовский? — хлыщ заухмылялся, — Там десятки тысяч наименований. Вы надеетесь отследить их все?

— Ага. Тащи каталог.

Англичанин пожал плечами и принес каталог из соседней комнаты.

— Предупреждаю, — сказал он надменно, — Выносить из этой комнаты каталог запрещено.

— Не вынесем, родной. Он будет лежат на этом столе.

Хлыщ снова ушел, закрыв за собой дверь.

— Мама родная, — обрадовался Кеша, открыв каталог, — Здесь же полная номенклатура… с картинками… с размерами… с описаниями…

— Работай, Кеша, — по-отечески хлопаю изобретателя по плечу, — Надеюсь, объема памяти в твоем мелафоне достаточно.

— Уж в этом можете не сомневаться.

Комиссия включилась в работу. Даже деда ухватил суть того, что нам нужно получить от этой проверки. Так что, все при деле, и дело это растянется не на один день.

После обеда в столовке тут же на территории завода, мои аудиторы пошли обратно сканировать документы, а я решил вернуться в резиденцию. У меня и других дел навалом.

Уже выйдя за проходную, задержался. Из ворот цеха готовой продукции выезжает колонна. Несколько десятков броневиков, ощетинившись пушечными дулами и пулеметными стволами, только что сошедшие с конвейера, отправляются под конвоем английских войск.

Впору зубами заскрипеть. Вся эта техника поедет к Мартыну. Вся эта техника направит дула против Кнышского, а значит, и против меня. И я ничего не могу поделать. Все что могу — это жалкий аудит в надежде оштрафовать англичан на смешную сумму, которую они выплатят с кривой самодовольной ухмылкой…

Однако… транспортом я не озаботился… Филиппыча дергать не хочу, он у меня смотрящий по аудиту. Анюте, пожалуй, можно позвонить, она грузовик пришлет, хотя… мне и пешком пройти не в лом. От завода Моргора до резиденции недалеко. Заодно поизображаю из себя этакого правильного правителя, близкого к народу. Дескать, хожу по городу без охраны, смотрю, как живет простой Кустовский люд. Для демократического имиджа полезно, а от шальной пули, если что, доспех спасет…

— Кротовский, — из окна тормознувшей тачки высунулась Ева, — А ты чего тут прогуливаешься?

М-да. Недолго я играл в демократа. Сажусь к баронессе в машину.

— Наблюдал с тоской и болью выход бронеколонны с Моргорского конвейера, — жалуюсь Еве, — Самое противное в этом: помешать никак не могу.

— Кое-что можешь, Кротовский… и делаешь… — убежденно говорит Ева, — Слона надо есть по частям.

— Думаешь, по зубам нам такой слон?

— По зубам, Кротовский. Не сомневайся. Я как раз ехала сейчас на кожевенную фабрику. Прокатишься со мной?

— А что там?

— Там намечается показательная порка британской промышленности. Мои люди устроили пикет с требованием закрыть отравляющее производство.

— А поехали. Хочу поучаствовать в показательной порке. Ты выставила им требования?

— Целый рулон требований.

— Англичане не подотрутся твоим рулоном?

— Устанут подтираться. Никто другой так не загаживает город, как кожевенная фабрика. Люди работают в самых скотских условиях.

— А почему не увольняются?

— Об этом можешь сам у них спросить. Мы подъехали.

Ева остановила машину недалеко от фабричной проходной, перед которой явно назревает гражданский конфликт. Евины пикетчики перегородили вход и не дают работникам попасть на фабрику. Работники в свою очередь стремятся на фабрику попасть.

— Одумайтесь, — кричат им пикетчики, — Вы травите себя на вредном производстве.

— А ты что ли, горлопан, будешь наши семьи кормить? — возражают работники и усиливают натиск, пытаясь отодвинуть пикетчиков от входа.

Администрация фабрики в гущу не лезет, но подзуживает работников из-за спин, действуя методом кнута и пряника: грозит штрафами за невыход на работу и обещает премию тем, кто прорвется в первой десятке.

Пикетчики держатся, но на помощь администрации прибывает несколько полицейских нарядов. Блокировать проход на территорию частного предприятия пикетчики не в праве, так что закон на стороне англичан.

— Освободите проход, — кричит в рупор полицейский сержант, — Всех, кто окажет сопротивление, будем забирать в участок.

Ева выругалась и ударила кулаком по рулю.

— Кротовский, ты можешь отозвать отсюда полицию?

Отозвать полицию я не могу, но и сдаваться без борьбы не хочу.

— Ева, — мною начинает овладевать боевой азарт, — Подгони машину поближе.

— Куда ближе, Кротовский, — ворчит Ева, но трогается с места, нещадно давя на клаксон, — Не давить же их…

Она продвинула машину вперед на десяток метров и окончательно завязла в толпе, дальше ехать нереально. Взвинченная толпа стоит слишком плотно. Броневика у меня нет, поэтому залезаю на крышу машины, авось не промнется.

— Послушайте меня! Все! — надсаживаю горло, но куда мне перекричать этот многоголосый рев.

Достаю из инвентаря Ныра. Под его тушей машина заметно проседает. Волк выдает такой громкий протяжный вой, что этому звуку может позавидовать заводская сирена. Толпа замолкает и обращает на меня сотни глаз.

— Послушайте! — повторяю, — Постановлением правителя кожевенная фабрика закрыта за грубое нарушение городских норм по загрязнению окружающей среды и полный отказ выплачивать положенный штраф.

— Протестую! — тут же раздается голос со стороны, где кучкуется администрация, — У вас нет таких полномочий! Закрывать фабрику не имеете права.