Мы довольно быстро зачистили поселение. Вероятно некросы вообще не расчитывали, что им придется ее оборонять и к нападению готовы не были. Орел принес мне Гамлета, живого, но снова, находящегося на краю смерти. И мне снова пришлось прятать его в инвентарь.

Старший ремесленник достал из походной котомки небольшой артефакт, размером с грейпфрут.

— Он еще должен подрасти, но уже сейчас сможет исцелить твоего друга, — обнадежил меня он, — Лезь за мной.

Когда абориген установил новый артефакт на вершине, я извлек Гамлета и уложил рядом. Что-то мне не нравится эта дурная традиция. Мне теперь каждый раз придется вытаскивать его из состояния клинической смерти, сидя на дереве?… «ваш питомец достиг еще более высокой степени слияния с силой смерти и получил достижение 'пронизыватель миров, заступивший за грань» — вот и понимай, как хочешь…

Когда меня вынесло в «мой обычный» мир, сразу отправился к порталу, даже не глядя на иконку с изображением нашей «зеленомордой музы изобретательства и эвристики».

— Знаю… знаю… — заверил меня гоблин, разглядывая в монокуляр очередную партию макров, — Стабилизатор вам вальнули… о, кое что новенькое… с кого такой макр получил?

— Очередные прислужники тьмы. Пехотинцы, похожие на орков.

— Хорошо. Сгодится.

— Что можешь предложить? — отвлекаю гоблина от любования макрами, — Мы сможем сами изготовить стабилизатор?

— Сможете, конечно. Прибор по большому счету механический… только у меня есть предложение получше.

— Я так понимаю, получше, значит оплата пойдет тем крутым макром с демона?

— Верно понимаешь. Но и я тебе не мелочь предлагаю. Ты сможешь заложить основу для целой отрасли.

— И что за отрасль?

— Можем назвать ее макро-программированием.

— Пока ничего не понял.

— Объясняю, — важно сообщил гоблин, — Вот смотри. Вы используете макр как примитивный источник энергии…

— Ну.

— Чтоб крутил ваши дурацкие допотопные станки…

— Ну.

— А почему бы вам не использовать еще одно важнейшее свойство макров?

— Слушай, я больше суток не спал и кручусь как белка. Соображаю плохо.

— Плохо… что плохо соображаешь, — укоризненно заметил гоблин, — А еще одно важнейшее свойство макров заключается в том, что в них можно вкладывать заклятия. В сущности, макры можно… и нужно программировать.

Тут я начинаю припоминать, как впервые встретил нашего Кешу в Питерском доходном доме, когда он приперся на ночь глядя. И как Кеша предлагал делать что-то вроде «сменных заклятий». Тогда я посчитал это блажью…

— И сколько заклятий можно впихнуть в макр?

— А сколько заклятий можно впихнуть в двухъядерный процессор? — вернул мне гоблин мой собственный вопрос, — Заклятия разные бывают. Вопрос не в их количествах. Вопрос в…

— В языке программирования… — начинаю догадываться я.

— Ну вот… маленько все-таки соображаешь, — удовлетворенно отметил гоблин, — Как в процессорах все состоит из нолей и единичек, так в макре все состоит из простейших образных команд. Осталось только найти тот самый малый кирпичек, из которого строится здание любого заклятия.

— И-и… что это за кирпичек?

— Простейший образ действия… не грузись, твой Кеша лучше разберется.

— Так я не понял. А со стабилизатором что?

— Не нужен тебе никакой стабилизатор, — гоблин нахмурился, недовольный моей непонятливостью, — Если ты запрограммируешь сам макр, он сам будет выдывать тот объем энергии, который нужен. Макр сам все что нужно сможет стабилизировать. Еще и КПД повысите.

— Ну хорошо. А в чем суть новой отрасли?

— Ты еще не понял? Ты сможешь использовать макры как процессоры. Ты сможешь превратить макры в вычислительные машины.

— То есть из макров мы сможем делать компьютеры…

— Ну наконец-то. Дошло…

Утром меня разбудила Анюта. Ее никогда не останавливали такие мелочи, как закрытая дверь и право на личное пространство.

— Сережка, хватит дрыхнуть.

— Что? Что опять стряслось?

— Ничего страшного не случилось, — успокоила она, — Просто много дел.

— А… можно подумать у меня в другие дни мало дел.

— Не ворчи.

— Ты будешь смотреть, как я одеваюсь?

— Ой, да пожалуйста… могу отвернуться… раньше тебя не смущало…

— Так что за дела? — спрашиваю, одеваясь.

— Наконец, пришел груз с Питерской фабрики, — радостно доложила Анюта, — Сигналки и мобилеты… так-то все это хотели в Лучково отдать, но…

— Все правильно. В Лучково пока без сигналок и мобил… летов обождут. Здесь важнее.

— Вот и я так подумала.

— Что еще?

— Еще Комаринский тебя дожидается.

— Он здесь? В особняке?

— А чему ты удивляешься? Сам ему вчера звонил. Вот он приехал.

— Отлично. Комаринский молодец… а людей он привез?

— Там полсотни погранцов во дворе. Их надо как-то разместить.

— Разместим. Особняк у нас большой.

Кое-как умывшись, выхожу в гостиную. Комаринский сидит с чашкой кофе, закинув ногу за ногу. Вид у него бодрый до неприличия.

— Ну привет, брат Кротовский, — радостно встречает меня он, — Опять влез в очередные неприятности… а я предупреждал… не совался бы ты в Кречевск.

— Я тоже рад тебя видеть… кофе есть еще?

— Тут крутился один… с кофейником… ну, рассказывай, во что опять вляпался.

— Пока мне кофе не нальют… а, Фемка, вот ты где… неси сюда кофейник.

Я начал рассказывать. Постепенно за столом собрался весь мой клан, в том числе и Березников. И хотя инженер формально в мой клан не входит, я посчитал, что его тоже нужно вводить в курс дела. Как минимум, он имеет право знать степень опасности. А дело принимает такой оборот, что под удар может попасть кто угодно, в том числе и он.

— Вот такой получается расклад, — резюмирую свой рассказ, — До сих пор англичане только гадили. Теперь пролилась кровь. Джентльмены — люди не робкие. Им есть, за что сражаться. Не сомневаюсь, они пойдут на обострение конфликта. Поэтому… должен предупредить сразу. Принимая решение остаться в Кречевске, каждый должен отдавать себе отчет в существующих рисках…

— Благодарю вас за откровенность, граф, — взял слово Березников, понимая что последняя фраза была адресована в основном ему, — Такой разговор, вероятно, назрел… я мало выхожу из цеха, но и так вижу, к чему ведет конфликт с англичанами. От себя скажу: я знал, на что шел, отправляясь в Кречевск. И, если вы не возражаете, хотел бы продолжить работу в прежнем ключе.

— Хорошо сказано, — похвалил Комаринский.

— И я очень рад, что вы намерены остаться, спасибо, — с благодарностью киваю Березникову, — Может быть, еще кто-то хочет высказаться? Уехать отсюда непостыдно. Осуждать никого не стану. В Лучково у нас тоже много дел…

Высказаться больше никто не пожелал, и разговор за завтраком как-то сам собой перерос в производственно-оборонное совещание. Как раз со второго этажа спустилось казачество, мы начали распределять мобилеты, решив, что связь нужна не только на каждом недвижимом объекте, включая казачью слободку, но и в каждом патруле и в каждом отряде.

Кеша на пару с инженером довольно быстро установили два уровня сигналок: вокруг дома и вокруг калитки, и объяснили казакам с погранцами как их включать/выключать чтобы пропускать своих. Затем Кеша с озабоченным видом засобирался на выход.

— Инокентий, ты куда это намылился? — всевидящий деда заметил его сборы.

— Так в цех надо бежать, — пояснил Кеша, — Мне тут идейка одна пришла. Если все получится, стабилизаторы нам даже не понадобятся.

— Ну ты даешь, — поразился Комаринский, — Только обсуждали, что отныне по одиночке никуда не ходим. Ты же сам кивал… как болванчик.

— Ой… да… извините.

Казаки организовали для похода в цех целый рейд и, я считаю, правильно сделали. Шутки кончились. В цеху, кстати говоря, тоже надо ставить сигналки и выдавать мобилы охране, поэтому туда отправились все мои соклановцы, а заодно и Комаринский. А я, приняв один короткий звонок, остался.