Однако свама, как назвал ее охотник, все же смогла взять себя в руки.

— Я понимаю, господа охотники, что вы далеки от чаяний нашего мира. Что противостоять тварям тьмы способны лишь те, кто не уступают им в свирепости и кровожадности…

Эк, она нас поставила в один ряд с тварями. Волкоподобный даже клацнул челюстями от неожиданности сравнения.

— … поэтому мы поощрим вас если не за осознанное, то хотя бы формальное соблюдение законов, по которым живет наш прекрасный хрупкий мир…

— Уже интересней, — сообщил волкоподобный, стараясь не раскрывать пасть слишком широко.

— Каждому из вас будут начисляться очки рейтинга. И если по истечении времени вашего пребывания здесь рейтинг достигнет сотни баллов, вы сможете унести с собой достижения, навыки и даже повышение ранга.

— Красиво стелет, — заметил охотник с торчащими вверх кабаньими клыками, — Осталось узнать в чем подвох.

— Никакого подвоха, — возмутилась свама, — Я клянусь корнями древа-матери.

— Тогда скажи, что там за законы надо соблюдать.

— Если говорить просто, то вы обязуетесь убивать только тварей тьмы, — радостно сообщила свама, — Это ведь не сложно, да?

— То есть мне теперь нельзя прибить комара?

— В нашем мире нет кровососущих насекомых.

— А жрать я что буду? Мне нужно мясо.

— Вы сможете поедать мясо тварей тьмы.

— Сама жри мясо тварей тьмы. Оно почти всегда отравленное.

— Но для нас любое мясо несъедобно, — растерянно возразила свама.

— А для нас съедобно не любое. Черт, так и знал, что будет подвох. Вы ведь каждую травинку живой считаете?

— Конечно. Трава дитя леса.

— О-о. Я уже жалею, что приперся сюда. Вот к оракулу не ходи, нас будут штрафовать за каждого раздавленного червяка, а потом мы же по итогу должны останемся. Нет уж, дамочка. Сама истребляй тварей тьмы.

Несколько охотников исчезли в портальной вспышке, использовав автоматический самовозврат. Ну а я решил остаться. Гоблину нужны макры с тварей Изнанки именно этого мира. Так что, потерплю. Посижу на сырой диете. Уж голодом морить нас здесь не должны. Я когда подписывал контрактные бумаги, видел пунктик про жизнеобеспечение.

Свама слезла с крыши, посчитав инструктаж оконченным, а я подумал, это даже хорошо, что Акула в этот мир не попал. Он бы здесь точно не удержался. Я прошелся по деревне и заглянул в подобие местного трактира. Мне налили миску какого-то густого нектара. Вкусно и даже калорийно. Нормально, одним словом.

Зато здесь нет никакой вражды между охотниками. Никто никого не пытается подкараулить в засаде. Наоборот. Я так понимаю, здесь собрались профи с определенным кодексом чести и выработанными правилами. Я вижу много сработанных малых групп. Пары, тройки, пятерки. Они деловито расходятся из деревни.

Увы, меня ни в одну компанию не зовут. Я новичок и чужак. Я еще побродил немного, но так никого и не нашел. Ладно, придется охотиться в одиночку. Я вышел из деревни и пошел по принципу «куда глаза глядят».

Первая же попытка поохотиться чуть не стала для меня фатальной. Я вышел на не слишком опасную тварь… как мне показалось сначала… и подстрелил ее. А тварь взяла и не сдохла. Кинулась на меня по ломаной траектории, настолько непредсказумой, что еще две стрелы ушли в молоко.

И когда она добежала и набросилась, мне оказалось нечем отбиваться. Оружия ближнего боя у меня нет от слова «совсем». По большому счету меня спас доспех. Порвать его не так-то просто. Потом мне удалось скинуть с себя тварюгу и залезть на дерево. И только сидя на ветке, я смог ее добить из лука. Не, так дело не пойдей. Я ведь даже макр не смог вырезать. Пришлось убирать тварь в инвентарь целиком. А инвентарь тоже не бездонный.

Я вернулся в деревню, чтобы выпросить у местных хотя бы нож. Только при слове «нож» эти гребаные пацифисты бледнели и начинали молиться природе-матери… к такой-то матери. Я решил не пороть горячку. Сегодняшняя сессия все равно короткая. Нет смысла опять переть в лес. Дождался окончания времени пребывания в трактире с плошкой нектара. Благо его тут дают бесплатно. А потом переннеся в старый особняк.

Я доплелся до комнаты, где мне постелил Фемка, и рухнул. Едва хватило сил нажать на виртуальную кнопку, убирающую доспех в инвентарь. Уснул почти мгновенно под переливистый Фемкин храп, доносящийся даже через закрытую дверь.

Спал как убитый. Проснулся как заново родившийся. Несмотря на разруху родовой особняк действует на меня благоприятно. Утром после умывания заглянул на кухню, где похмельный сторож пытался жарить яичницу трясущимися руками.

— Фемка, вот тут денег немного, — высыпаю на полочку несколько монет, — На малый опохмел тебе хватит?

— Спасибо, хозяин, — Фемка горестно вздохнул, — Стакан вина Крысючиха нальет.

— Ты, брат, тогда продержись до вечера. Нас всего двое в доме. А жизнь у нас теперь неспокойная пойдет.

— Я понял, хозяин. Один стаканчик, и все… а можно, я прямо сейчас сгоняю?

— Ладно уж. Беги. Сам дожарю.

Из вчерашних закупок осталось немного сыра, зелень и слегка раздавленный помидор. Сойдет для яишницы. К моменту возвращения сторожа, завтрак был готов. Со стаканчика вина Фемке не сказать, что сильно полегчало, но хоть вид не такой помятый.

Кофе у нас к сожалению не оказалось. Но местный чай тоже не плох. Фемка проводил меня до парадной калитки, выпустил на улицу и даже пообещал ее смазать и оттереть ото ржавчины. Ну, я только рад такому рвению. Когда человек при деле, время быстрее пролетает, дурным мыслям про опохмел в голове остается меньше места.

В здание заводоуправления вахтер сегодня пропустил молча… и это уже прогресс. Я поднялся в кабинет пана Пшнечного, приготовившись ждать. Такого рода начальнички любят мариновать людей в приемных, видимо, таким нехитрым образом утверждаясь в собственных глазах.

Пшнечный, правда, не заставил особо долго ждать, пропустил минут через двадцать. И сразу начал с наезда.

— Что вы там устроили в бухгалтерии? Мне доложили, пытались взять какие-то документы.

— Ни единого документа в глаза не видел, — отвечаю спокойно.

— Ну ладно, — пан Пшнечный сверлил меня какое-то время неприязненным взглядом, но и шут с ним, дырку не высверлил, — Какую документацию вы хотите получить?

— Я же сообщил вашему глабуху, — сохраняю полную безмятежность, — Для начала хочу оценить состояние императорских активов. Это ж довольно очевидно.

— Ну да… вы правы… обождите меня, я скоро.

По-моему этот пан не семи пядей во лбу. Но проблема не моя. Охота ему мотаться по кабинетам, пусть мотается. Кто не любит думать, тот вынужден много бегать. Я сто процентов уверен, что с главбухом он уже разговаривал. Но из упрямства своего действует по предварительно оговоренному условию: сперва пан Пшнечный получает от меня запрос и только потом я получаю документы. Инстанциональная субординация!

Он вернулся минут через десять с несколькими папками.

— Пойдемте, Кротовский, вам приготовили кабинет для работы.

Отлично. Я рад, что мне не придется сидеть всю дорогу в кабинете Пшнечного, уж больно атмосфера от него тягостная. Мне выделили кабинет, маленький и пыльный, зато свой. Пшнечный даже вручил ключ, но предупредил, что оставлять документы здесь на ночь нельзя. Что я должен в конце дня все относить в бухгалтерию.

Какой строгий пан. Но я этому только рад. Потому что эта строгость не от ума.

— Если у меня появться вопросы… — кидаю пану вдогонку, — …мне к вам идти?

— Разумеется. Со всеми вопросами только ко мне.

Уже через час я стучался к нему снова.

— Что еще вам нужно, Кротовский?

— Я ознакомился.

— Что уже?

— А смысл мне медитировать на эти бумажки.

— И что вы теперь хотите?

— Для начала задать вопрос. По этим документам царские станки и оборудование выведены из основных фондов. А физически они еще существуют?

— Разумеется. Все в целости. Хотите увидеть своими глазами?