— Шухер! Он взорвется!

На рефлексах закидываю в инвентарь Ныра и Гамлета и падаю на землю, ногами к взрыву, головой к закату. А в следующее мгновение шарахнуло так, что у меня разом отрубились зрение и слух.

Через пару секунд понял с огромным облегчением, что зрение и слух меня не покинули. Это мой шлем в момент взрыва закрылся наглухо, а когда опасность миновала, вернул прежнюю форму. Я осмотрелся. Вся площадка усыпана сырыми щепками. Я тоже весь усыпан сырыми щепками.

Оглядываюсь за спину и понимаю. Ремесленники в последний момент успели взрастить вокруг лича живой древесный заборчик, который принял на себя основную силу взрыва. Молодцы аборигены. Начинаю относиться к этим ребятам с уважением.

Мы отправились дальше и к позднему вечеру поднялись на вершину хребта. Старший ремесленник сообщил, что отступник живет на следующей вершине гряды. И что идти до нее осталось не очень далеко.

— Ну что, Кротовский, — обратилась ко мне питонщица, — Сейчас пойдешь или…

— Или. Выйду с началом новой сессии, — отвечаю, — Утро вечера мудренее.

— Твое право, — может, мне показалось, но в голосе питонщицы я услышал сочувствие.

Я отошел в сторонку от остального отряда и присел на камень. Гамлет и Ныр расположились рядом.

— Кстати, Гамлет, — спросил я, — Как на этот раз тебе в моем инвентаре? Белой змеи не было?

— Нор-рмально, — коротко бросил Гамлет и отвернулся.

Ныр хмыкнул, но промолчал. Ну… нормально, так нормально. Я тоже не стал развивать тему.

Дождался смены локаций. Сидящая рядом Белкина задремала на моем плече. Последние несколько дней были так наполнены событиями, что мне некогда было перекинуться с ней даже парой слов. Наверное, она почувствовала, что я на нее смотрю, и открыла глаза.

— Кротовский, представляешь?

— Пока нет.

— Уснула всего на несколько секунд. А такой яркий сон приснился.

— Хороший?

— Не знаю. Там был ты. А с тобой был волк и птица, похожая на ворону. У тебя был такой вид…

— Какой?

— Будто тебе опять подсунули нерешаемую задачу.

— И не говори, Белкина… мне все время что-то подсовывают…

— Кротовский.

— У.

— А ты правда ходишь по иным мирам?

— Правда.

— Здорово. Возьми меня с собой.

— Ох. Ладно… подумаю… пойдем, баба Нюка зовет.

— Портал практически готов, — сказала баба Нюка, — Только нестабилен пока. Давай, Маргуша.

Портал на самом деле подрагивал и мерцал. Белкина пришлепнула печать, и он замер, будто закрепился на месте.

— Ну вот. Готово.

Я хотел пройти первым, однако Комаринский меня не пустил. Отправил сначала пару своих бойцов, которые зашли, а через минуту один из них вышел обратно.

— Можно, — лаконично сообщил он.

Перехожу на Лицевую сторону. В полночной тьме я могу видеть не хуже, чем днем, но с этого места трудно что-то рассмотреть. Мешает растительность, зато слышу звуки жаркого боя… причем совсем недалеко. Вызываю карту. Портал встал в самом лучшем месте, какое только можно было загадать. Недалеко от цеха, чуть севернее. Стены я не вижу, но вижу невдалеке протекающую речку. Теперь я точно представляю, где нахожусь.

За мной следом прошел Комаринский.

— Стреляют. Черт. Наверняка англичане штурмуют цех.

Так и оказалось. Две английские роты окружили цех и вели непрерывный беспокоящий огонь из карабинов, изматывая нервы обороняющимся. Защитники почти не стреляли в ответ, видимо экономили патроны.

Решив, что воля защитников сломлена, англичане пошли на штурм. Но получили отпор. Завязался бой, местами переходя в рукопашный. Я сам видел, как деда выскочил из укрытия, разрядил оба ствола, положив двоих, а третьему размозжил голову прикладом.

У нас совершенно не было времени на раскачку. Пришлось вступать сходу. Впрочем, тут главным образом сыграл фактор неожиданности. Англичане не ожидали коварного ударного в спину. Их быстро смяли. Часть из них смогла более-менее организованно отступить обратно к стене, оставив на поле боя с полсотни бойцов убитыми и ранеными. Наша помощь защитникам цеха подоспела очень своевременно.

На радостях обнимались и подбрасывали шапки. Я тоже обнялся с Анютой, дедой и даже с Кешой.

— Так, Кеша, — отстраняю от себя нашего пропахшего смазкой изобретателя, — Зачем тебе винчестер?

— Обороняться, — воинственно ответил Кеша.

— Отдай оружие ополченцам. У меня для тебя другое задание будет, — знал бы он, сколько мне приходится совершать телодвижений, чтоб в его светлую голову приходили технологически-прорывные идеи…

— Слушаю.

— Мы с Лучково притащили мобильную вышку. Срочно ставь ее на крышу и подключай. Мне позарез нужна связь с казачьей слободкой… поручик, — переключаюсь на Комаринского, — Как думаешь, какие у англичан будут дальнейшие действия?

— По зубам они получили крепко, — отвечает Комаринский, — Думаю, сейчас они хвост подожмут и рыпаться не будут, пока не уяснят обстановку. Мы же им как снег на голову…

— Так-то да. И сколько им понадобится времени, чтобы уяснить обстановку?

— До утра точно со стены носа не покажут.

— Значит, надо успевать до утра.

Кеша взял пару рабочих и уже через пятнадцать минут вышку кое-как прикрепили и подключили. Но мне лучше и не надо. Это все равно временно. Я сразу набрал старшего Осадчего. Тот явно не спал, принял звонок почти мгновенно.

— Сергей Николаич, я извелся совсем, — признался Осадчий, — Как там у вас?

— Ситуация под контролем. Пришла подмога из Лучково. Англичанам крепко дали под сраку. Ваш Васька жив и даже не ранен. Как у вас?

— Напряженно. Пьяный народец шарит вокруг слободки. На рожон не лезут, но гадить пытаются… даже постреливают из-под тишка. Я своих сдерживаю, как могу. Казаки пока терпят.

— А, может, хватит терпеть? Наведем порядок в городе?

— А как англичане?

— Все англичане на стене сейчас. До утра по крайней мере. Успеем?

— А чего ж не успеть… успеем. Город у нас небольшой. Если всеми силами сойдемся. Двух часов хватит, чтоб всю шелупонь по щелям разогнать.

Ну что ж. Как говорил классик марксизма-ленинизма, вчера было рано, а сегодня будет поздно. Вдарим прямо сейчас. Мой отряд зашел в Кречевск с севера, а казаки с юга. Отдельные непродравшие глаза недоумки пытались сопротивляться и даже соорудили пару баррикад. Это они зря. Злить казаков — себе дороже. Лучковские этой ночью тоже особым гуманизмом не отличались.

Так что, если какой-то горожанин, потерявший берега под винными парами, не понимал простого шомпола по кумполу, ловил еще и шашкой… и не всегда плашмя. Дабы горожане окончательно вняли, что власть переменилась и англичане здесь больше не рулят, засветили два сигнальных огня, подпалив мануфактурный склад и ирландский паб, где у англичан было что-то вроде неформальной штаб-квартиры.

Ближе к утру Ева привела на центральную площадь, пылающую праведным гневом Крысючиху.

— Кротовский, — сказала баронесса, — Лавочница хочет тебе кое-что рассказать.

— Вообще-то мне сейчас не до проблем мелкого бизнеса.

— А все равно меня послушайте, пан Кротовский, — голос у Крысючихи оказался резкий и неприятный, — Я с ими как с людями поступала… я им в кредит продукты давала… а они так со мной поступили.

— Ага. Я так понимаю, речь идет о погромщиках? — заинтересовался старший Осадчий.

— Об них. Знамо дело. Я им никогда не отказывала… я их с пеленок… а они как собаки…

— Угу. А где живут, знаете?

— Всех знаю. Обо всех как на духу, пан Осадчий.

Да уж. Недальновидно поступили склонные к криминалу горожане, решив под шумок поживиться в Крысючихинской лавке. Она сдала всех с потрохами, адресами. Мы такую важную информацию под сукно прятать не стали. Фактически Крысючиха сдала нам самых отъявленных и проблемных. Осадчий тут же послал конные наряды. Сегодня правосудие вершится без ненужных проволочек.

Когда наступило утро, город полностью перешел под наш контроль, а англичанам мы полностью перекрыли возможность в него вернутся. Мы заняли позиции как изнутри, так и на самой стене, поднявшись на нее на восточном и западном направлениях.