— Мне показалось, что ему не хватало перчинки… — добавила я, не дожидаясь ответа.

— Господа, — поспешила вмешаться матушка, — я предлагаю пройти в каминный зал. Кофе подадут туда.

Первым поднялся Северов. Дождался, когда я отложу салфетку, подал мне руку:

— Вы позволите?

— И все-таки ему не хватало перчинки… — удрученно протянула, опираясь на его ладонь. — Вы давно знакомы с графом? — подмигнув наблюдавшему за мной Маркони, поинтересовалась я у князя.

— Достаточно для понимания, что он за человек, — ведя меня к выходу из столовой, ответил Северов. — Настя….

— Хочешь заключить перемирие? — добавила я недовольства голосу. Вроде как, такой поворот событий меня совершенно не радовал.

— Возможно, мы ошиблись в отношении Ока и Саида Амар Каира.

— Ошиблись? — сменила я интонации. Оглянулась назад, тут же пожалев о том, что сделала.

Граф и матушка…. Я не могла не признать, что он… похожий на затаившегося зверя, подходил к независимости Елизаветы Николаевны больше, чем несколько холодноватый, полный внутренней самодостаточности глава Департамента.

— Мы не нашли подтверждения, что принц прибыл в Марикард именно за Оком.

— Связали два не имеющих друг к другу отношения события, — понимающе кивнула я.

Коллекционер артефактов, не состоявшийся создатель и творение, к появлению которого он мог иметь самое непосредственное отношение. Не получи других данных, я бы, как и они, соотнесла те, что были, самым простым способом.

— И что заставило вас так думать? — чувствуя к Северову определенную благодарность, уточнила я, сожалея, чуть путь был столь коротким. Еще несколько шагов и разговор предстояло прервать, возвращаясь к светской болтовне.

— Око вернулось в Ровелин, — Северов положил ладонь на мою руку, лежавшую на его локте. Чуть сжал. — Информацию подтвердили два источника.

— Тебе не кажется это странным? — остановившись, посмотрела я на замершего напротив князя. Встретила взгляд Шуйского, который вел матушку, ответив прищуром, который вполне мог сойти и за объявление войны. — Око появляется вместе со следующим из Вероссии курьером и вновь теряется, как только исчезает дипломатический футляр. Причем, пустой, если верить вашим заверениям.

— Совпадение, — коротко бросил он.

Прозвучало совершенно спокойно, но я только усмехнулась.

Совпадение?! Так я ему и поверила?!

— А то, что граф буквально следовал за курьером, тоже?

Нас обходили стороной. Граф и матушка. Фарих с Матильдой Маркони. Сам Маркони….

Еще не больные черной лихорадкой, но уже зараженные ею….

— Это не имеет отношения к расследованию смерти бывшей фаворитки… — князь так и не отпустил моей руки, словно заявляя, что вот это… похожее на противостояние, тоже не имеет отношения к главному.

— В чем я совершенно не уверена, — закончила я, используя его же интонации.

— Настенька… — уже освободившись от опеки Шуйского, позвала меня матушка. Стояла у двери каминного зала рядом с Петро, который олицетворял незыблемость нашего дома.

— Одну минуту, — повернувшись, нежно улыбнулась я ей. — Кстати, а почему Саида Эльар Амар Каира называют Черным принцем?

Пауза была короткой. Мой вопрос Северов счел более безобидным, чем все предыдущие.

— Эльар Амар Каир признан вождем одного из племен на юге степи, — как-то… пронзительно вздохнул он. — Его называют Черным, за ритуальные обряды, обставленные в темных тонах. Принц старается держаться от них подальше, но отец не лишил его официального положения наследника.

— Дважды отступник… — вспомнив наш со степняком разговор, задумчиво протянула я.

— Это ты о чем? — нахмурился Северов, прекрасно понимая, что мне тоже есть, что от него скрывать.

— Нас ждут… — ласково улыбнулась я и потянула за собой.

К матушке. К похожим на острые клинки словам. К… мягкому уюту, которого не могли испортить ни Северов с Шуйским и их секретами, ни явно скрывающий за собой какой-то тайный смысл флирт матушки, ни яркое, ничем не затмеваемое счастье четы Маркони, на фоне которого наше с Даниилом хождение вокруг да около, выглядело особенно глупым.

Это утро не наступило неожиданно. Оно пришло точно по часам и именно тогда, когда я почувствовала себя хорошо отдохнувшей.

Наверное, именно поэтому мое настроение вполне можно было назвать благодушным. Или, хотя бы, не несущим в себе желания поставить на место одного зарвавшегося князя вкупе с одним не менее самонадеянным графом.

— Матушка… — наклонившись, поцеловала я Елизавету Николаевну, которая, сидя у стола в малой гостиной, дожидалась меня к завтраку.

— Егоза, — перехватила она меня за руку, не дав отстраниться. Прижала мою ладонь к щеке, мягко вздохнула: — За ужином ты была великолепна.

— Все для вас, матушка, — с великосветской чопорностью склонила я голову. Роль не довела до конца — задорно улыбнулась. Когда Елизавета Николаевна отпустила, устроилась напротив. — Мне показалось, гости остались довольны.

— Особенно некоторые из них, — кивнула она, взглядом показав Любочке — старшей горничной, что она может разливать чай.

— Это вы о ком? — приподняла я бровь. — Северов? Шуйский? Матильда? Или, может, Фарих, на глазах которого вы, матушка, оказывала внимание другому мужчине?

— Ах, деточка, — улыбнувшись, легко отмахнулась от моих претензий Елизавета Николаевна.

— Хотите сказать, что все совсем не так, как выглядело? — поблагодарив Любочку, положила я на колени салфетку. — Матушка… — протянула восторженно, озаренная идеей, — надеюсь, среди поручений, с которыми граф прибыл в Марикард, не было предложения вернуться в Ровелин, переданного от имени императора Владислава?!

— Ну… — она неоднозначно повела плечами, — пока еще не категорично, но уже настойчиво.

— И что вы? — вот теперь я нахмурилась.

Больше всего на свете матушка чтила свободу. Не ту, которую мог забрать любимый и любящий мужчина, другую, в которой она сама могла определять, как, где и с кем ей жить.

— Я ведь не переиграла? — она тоже была серьезна.

— Переиграла? — откинулась я на спинку стула, забыв о завтраке.

Вот она улыбается Шуйскому…. Глядя на него, склоняет голову к плечу…. Поднимает бокал, отвечая на его тост, подносит к губам….

Все очень естественно, в какой-то мере робко и опасливо, словно она не совсем понимает, что именно с ней происходит. Держится прекрасно, оправдывая мнение о себе, как о львице, охота которой всегда заканчивается чьей-то сломанной шейкой, но что-то такое мелькает. Легкое. Неуловимое….

— Вряд ли господину Соулу известно о твоих планах… — не совсем соглашаясь с ее действиями, выпрямилась я, пододвигая тарелку, — но я вас поддерживаю. За свое счастье надо бороться.

— Я знала, что ты меня не оставишь, — облегченно улыбнулась она. — Поможешь завлечь Фариха в ратушу, но так, чтобы никто ничего не понял?

— Когда? — не стала я уточнять детали. Матушка строила свои планы не менее тщательно, чем я — следственные мероприятия.

— Завтра в четыре, — поднося ко рту крошечный бутерброд, ответила она. — Матильда приведет Маркони, — добавила она, когда прожевала.

— А вы уверены, что император Владислав имел в виду то, о чем вы и подумали? — все-таки уточнила я.

Придворные игры…. Стоило признать, в них я была не сильна.

— Граф Шуйский предпочитает прямолинейность деликатности, — поморщившись, похоже, от мелькнувших воспоминаний, заметила она.

— Вы это называете прямолинейностью? — засмеялась я. — Матушка, не слишком ли вы льстите графу?

— Он неплохой человек… — обтекаемо ответила она, отрезая крошечный кусочек от куска щедро политого брусничным соусом мяса. — Служба у него такая.

— Вы знали о его приемном сыне? — предпочтя кашу всему остальному, сменила я тему разговора. Обсуждать ее замужество, которое могло стать реальностью раньше, чем предполагалось, больше не стоило.

— О его воспитаннике, — кивнула она. — Мальчик жил в поместье, в столице появился уже юношей. Но о том, что он признал его сыном, мне известно не было.