Нет, с самой собой я тоже не была согласна — пока не пройдешь путь расследования до конца, не узнаешь, что было важным, а что — нет, но на данном этапе, когда нам была известна лишь малая часть из того, что должно было быть, некоторыми сведениями можно было и пренебречь.

— И что же заставляет вас так думать? — сделал стойку граф Паррей.

Впрочем, не он один. Папенька Сэма хоть и казался безмятежным, но воспринималась эта самая безмятежность весьма подозрительно.

— Сведения, которые мне были предоставлены по запросу, — неторопливо ответил Северов, доставая из-за обшлага рукава свернутый лист.

Протянул мне, вроде как считая в этом террариуме главной и… расслабленно откинулся на спинку стула.

И только попробуйте подумать, что это была месть….

Магическая печать была уже взломана, сургучная — тоже. Края бумаги слегка потерты….

Я развернула послание, отметив и герб Ровелина в верхней части, и водянистые разводы, и печать дипломатического ведомства….

Вздохнув, подняла глаза на графа Паррея. Не нравилось мне это все….

Тот улыбнулся, но как-то провокационно. То ли пытаясь поддержать, то ли… намекая, что я уже довольно глубоко увязла в том, что напрямую меня не касалось.

Посчитав, что бояться, как и отступать, уже поздно, пробежалась взглядом по ровным строчкам.

Слог — сухой, официальный. Слова….

По вашему запросу… надеемся, что указанные сведения… ограниченный круг, находящихся под клятвой….

— Виконт Рокалев вез пустой футляр для дипломатической почты, — зачитала вслух лишь то, что было главным. Посмотрела на хмурившегося Фариха. Засмеялась… легко, искренне: — А была такая версия….

Похоже, согласны со мной были все. Версия действительно была просто замечательной.

— Третья линия? — оборвал мое веселье Фарих.

Не дожидаясь ответа, встал, отошел к окну.

Мысль о сочувствии мелькнула и пропала — впору радоваться. Нападение на дипломатического курьера сама по себе серьезная проблема, способная испортить отношения между империями, а уж дипломатическая почта…. Тут просто волнением не обойдешься.

— В третью линию я выделяю Джейн и ее ребенка, — спокойно, насколько это было возможно, произнесла я.

— Что?! — удивленно протянул граф Джакс, посмотрев на меня с недоумением.

— Барышня Джейн и ее ребенок, — 'скромно' улыбнулась я ему и подмигнула Маркони, явно довольному самим фактом появления столь необычной версии. — И поручить ее я хочу младшему следователю Энгину Паррею.

— Неожиданно… — не без удовлетворения протянул от окна Фарих.

Я оглянулась, чтобы оценить спину главы Департамента. И ведь не лукавил…. Не в том, что неожиданно, в том, что ему понравился мой сюрприз.

— Я не питаю особых надежд на эту линию, но….

— Вопросы к госпоже старшему следователю есть? — не дал мне закончить Фарих, возвращаясь к столу. — Ну, раз нет, — не позволив никому высказаться, тут же продолжил он, — оставьте мне план и можете быть свободны.

Повторять не пришлось. Я тут же подскочила, пододвинула ему папку и поспешила покинуть кабинет. Мне нужно было работать….

Ковальски воспользовался моментом, тут же последовав за мной.

— Про Джейн ты всерьез? — спросил он, как только мы вышли в коридор.

— Не знаю, — честно ответила я, думая совершенно о другом.

Реакция на сообщение о моей помолвке…. Понятно, что все к этому шло, но чтобы вот так, едва ли не равнодушно….

— Чутье? — Вик кивнул проходившему мимо следователю.

Я, пусть и чуть запоздало, но повторила жест:

— Джейн — сильная барышня, — продолжила я, подбирая слова, способные убедить в том, что для меня самой все еще оставалось неясным. — К тому же….

Остановившись у окна напротив дежурки, посмотрела на Ковальски. Хороший следователь. Сильный. С тем самым чутьем, о котором спросил.

— И что не так с Джейн? — не без сарказма поинтересовалась я, с удовлетворением отметив, как на его губах появляется лукавая улыбка.

— Сначала — ты, — хмыкнул он добродушно.

Спорить не стала. Я — так я:

— Года четыре тому назад подобная история была с другой барышней госпожи Ли. Та забеременела от одного… довольно влиятельного господина. Свое положение скрывала, пока не стало поздно избавляться от плода, а когда родила, пыталась получить за ребенка деньги, шантажируя новоявленного папеньку. Для него огласка в тот момент была смерти подобна, так что он заплатил. И уже не один раз.

— И что Джейн? — поторопил меня Ковальски, когда я замолчала, вспоминая о своем участии в тех событиях.

С 'Птичкой' и ее обитателями я познакомилась еще на практике. Проблем от таких заведений всегда было более чем достаточно, так что господин Соул требовал от сотрудников не просто знать свой будущий контингент, но и, не злоупотребляя служебными полномочиями, общаться по мере возможности.

Следователям-мужчинам в этом отношении было сложнее. Мне — проще. Приятельницы — не приятельницы, но если случалось что необычное, барышни предпочитали обращаться именно ко мне.

В тот раз так и было. Джейн пригласила меня на разговор еще до того, как вся эта ситуация зашла безвозвратно далеко.

— С моей помощью Джейн убедила барышню, что той лучше забыть, кто был отцом ее ребенка, а саму девочку отдать в приют Елизаветы Николаевны Волконской. И основным ее аргументом было как раз то, что там малышке будет намного лучше, чем с такой матерью. Уход, воспитание, профессия и защита.

— Хочешь сказать, что Джейн…

— … способна выделить главное, — закончила я за Вика. — Она любит сына, в этом я не сомневаюсь, но ради его благополучия, не задумываясь, откажется от прав на него. К тому же она наслаждается жизнью, чтобы так просто с ней расстаться. И… — я посмотрела на него многозначительно, — тебе кто угодно в 'Птичке' скажет, как она относится к дури.

— Насколько я понимаю, плохо, — скривился Ковальски. — Значит, в ее самоубийство ты не веришь, — свел он воедино все, что я сказала.

— Допускаю такую возможность, но для этого должны быть более веские причины, чем разлука с сыном, — поправила я Вика. — И раз уж мы начали о работе, — продолжила, представляя, что может ждать меня в кабинете, — не затягивай с вызовом на допрос госпожи Волконской.

— На что я должен обратить внимание? — Ковальски не стал намекать, что и сам разберется, как-то легко приняв, кто именно ведет это расследование.

— На Катарин, — я была готова к этому вопросу. — По поводу ее встреч с постоялицей тридцать четвертого номера — само собой, но главное — Катарин. — я задумчиво тронула подбородок, посмотрела в окно.

Это выходила на задний двор. Деревья и густой кустарник закрывали обзор, позволяя лишь смутно разглядеть здание, в котором располагались боевики.

— Тебя что-то тревожит? — Вик правильно понял мою заминку.

— Тревожит, — кивнула я. — Идем! — бросила коротко, направляясь к лестнице.

Не знаю, кто и когда успел проговориться, но взгляды всех, кто встречался по пути, были направлены на мою ладонь. Ту самую, на одном из пальцев которой сейчас красовалось подаренное в честь помолвки кольцо.

— И за что мне такое?! — спугнув грозным выражением лица очередного любопытного, не очень-то и добродушно поинтересовалась у спокойно шедшего рядом Ковальски.

Переспрашивать, что именно имела в виду, тот не стал. Хмыкнул… получилось едва ли не понимающе:

— А разве не заслужила?

— Интересно, чем? — не отстала я от него.

— Тем, что вся такая… — засмеялся он. Потом добавил, уже серьезно: — Не думай, что мужчины менее любопытны, чем женщины. Мы просто умеем это скрывать.

— Неужели?! — всплеснула я руками. — Хочешь сказать, что им сейчас всего лишь нечем заняться?

— Не считая тех дел, которые ведут, — подтвердил он мои слова. — И не обращай внимания. День-два и привыкнут.

— Ну, спасибо, утешил, — не сбившись с шага, шутливо поклонилась я. — Но все равно неприятно.

— Хочешь, я поговорю… — остановился он. — Это не по злобе. Тебя здесь любят….