- Заступница! – отступила, испуганно выдохнув, мама Лиза. А ведь только что раздавала приказы….

      - Забери Алену, - пошатнувшись, прошептала я, чувствуя, как покидают меня последние силы.

      Первой отреагировала кормилица, подскочила, попробовала перехватить девочку, но мои руки словно закаменели. Знаю, что надо отдать, но шевельнуть не могу. Не разгибаются….

      - Сади ее в кресло! – прикрикнула на Степана мама Лиза, вновь взяв все хлопоты на себя. – Неси шали. Влад, - я появление мальчика даже не заметила, - скажи на кухне, чтобы подогрели вино со специями. И камин, камин в комнате госпожи пусть растопят.

      Степан мужик крепкий, тут же подхватил нас с малышкой на руки, донес до стоявшего в холле кресла, усадил. Сам отошел, уступая место Катерине и Анне, которые тут же начали растирать мне руки и ноги.

      Наверное, я все-таки потеряла сознание, потому что когда снова начала что-то осознавать, кормилица укрывала хныкавшую Аленку пуховой шалью, а мама Лиза подносила к моим губам глиняную кружку.

      - Пей! – когда я дернулась от ударившего в нос слишком пряного запаха, грозно потребовала она.

      - Как малышка? – сипло спросила я. Прикушенные губы ныли, да и тело горело болью, заставляя морщиться даже от малейшего движения.

      - Все хорошо, - твердо произнесла мама Лиза и… отвела взгляд.

      - Как она?! – я попыталась встать, кружка покачнулась… кожу обожгло, но я это только отметила, пристально глядя на матушку.

      - Вымокла она, - тяжело вздохнула мама Лиза. Опустила глаза….

      - Ну почему так! – хрипло закричала я. Слезы потекли по щекам….

      Какая же я мать, если не уберегла ребенка?!

      - А вот это ты прекрати! – вдруг довольно грубо дернула она меня за плечи, поднимая. – Девочка крепенькая! Катерина сейчас ее барсучьим жиром разотрет, в теплое завернет, да покормит. Вот и согреет. Даст Заступница, все обойдется. А вот что с тобой делать?! Ты на себя бы посмотрела! Хорошо, что муж не видит!

      Наверное, она была права, но успокоиться я не могла, вновь и вновь вспоминая, как ударила меня первая капля дождя…. Как шлепнулась рядом ледяная горошина….

      Если бы я не растерялась….

      - Ванна готова. С травками, - подбежала к нам Аннушка, выбивая из недалекого прошлого. Накинула мне на плечи шаль.

      - Вот и ладушки, - кивнула головой мама Лиза. – А ты, - вновь сурово посмотрела на меня, - пей, пока не остыло. А то вся гусиной кожей покрылась, зуб на зуб не попадает.

      С этим она ошиблась. Вымокнуть и замерзнуть я успела, но колотило меня от запоздалого страха.

      - Пей, пей, - ухватив меня за руку, мама Лиза помогла поднести кружку к губам. Прикосновение оказалось болезненным, но я стерпела.

      Я – не важно, главное – Алена!

      Горячее вино не обожгло, словно растопило, согрев горло и теплом скользнув в желудок. А потом рвануло огнем по венам, заставив еще сильнее задрожать от выходящего из меня холода.

      - Ну, вот так-то лучше, - удовлетворенно протянула она, отдавая кружку Аннушке. – А теперь пойдем, милая, приведем тебя в порядок. А то скорее уж на чудище похоже, чем на графиню нашу. Это ж надо….

      О чем она говорила, я поняла, когда оказалась напротив большого зеркала, занимавшего часть стены в холе.

      Грязные туфли, подранное платье, от шляпки осталась только запутавшаяся в растрепанных волосах лента с поникшим бантом. Ссадины на руках, шее, плечах…. Глубокая царапина на виске….

      - Отправь вестника графу Горину, что мы задержимся на несколько дней, - прошептала я, чувствуя, как на глазах вновь выступают слезы.

      Ехать в таком виде к дяде Георгия мне точно не стоило….

      - Госпожа, госпожа…- потянула меня за плечо Аннушка, заставляя открыть глаза.

      Казалось, я их только закрыла….

      Эта мысль тут же всколыхнула воспоминания. Прогулка. Дождь с градом. Алена….

      - Что с малышкой? – откинув одеяло, резко села я на кровати.

      - Жар у нее, госпожа, - вздохнула Аннушка. – Мама Лиза послала за доктором.

      - Жар?! – переспросила я, надеясь, что ослышалась. Дожидаться ответа не стала, тут же приказав: - Помоги одеться.

      Встала… ноги не держали.

      - Вы и сами… госпожа… - нахмурилась Аннушка.

      - Помоги одеться, - повторила я, направляясь к гардеробу.

      Открыв дверцу, слепо посмотрела внутрь шкафа. Жар – не жар, но меня мутило. Тело было слабым, безвольным. Перед глазами все плыло.

      Сейчас это не имело никакого значения.

      Мысль о том, как быстро начинаешь понимать, что в твоей жизни по-настоящему главное, мелькнула и пропала, оставив после себя горький след. Мне бы очень не хотелось, чтобы Заступница когда-нибудь заставила разрываться между теми, кто был дорог.

      - Давайте вот это, - взяв вопрос выбора на себя, Аннушка достала платье из мягкой ткани с высоким воротником стойкой и длинным рукавом.

      В отличие от меня, про синяки, которые оставил на моей коже град, она не забыла.

      На ее вопросительный взгляд – все ли устраивает, я только кивнула. Лично мне было все равно, лишь бы скорее увидеть дочь.

      Быстро переодевшись и чуть прибрав волосы, я торопливо направилась в детскую. Мама Лиза была уже там.

      - Как она? – чуть хрипло спросила я, подходя к колыбельке.

      - Не уберегли мы ее, - мама Лиза посмотрела так, словно была виновата в этой беде.

      Сказать ей об этом не дала вернувшаяся Катерина. В руках она держала кувшин, чашку и бутылочку с уксусом:

      - Вот… - расставляя все на столике рядом с колыбелькой, произнесла кормилица. Меня вроде и заметила, но так, будто я и не покидала детской.

      - Пока доктор не пришел… - мама Лиза оттеснила ее, налила в чашку воды, добавила немного уксуса, попробовала, макнув в раствор палец. – Дай мягкую салфетку, - кивнула она Катерине на комод.

      - Я подам, - первой отреагировала я. Не могла видеть, как тяжело дышит моя малышка, как пылают жаром ее щечки….

      - Девочка горячая, - когда я принесла салфетку, начала объяснять мне мама Лиза, - значит, обтирать можно. Если у ребеночка ручки-ножки холодные при температуре….

      - Может, я здесь уже и не нужен, - входя в детскую, добродушно проворчал мужчина.

      Невысокий, неказистый, но силы, говорили, немеряной. А руки при этом у него были мягкие, нежные….

      - Василий Иванович, - бросилась я навстречу доктору. Знала его хорошо – здоровьем рода Орловых он занимался уже не первый год. – Алена….

      - Вижу, голубушка, вижу, - басовито протянул он. – Лизавета, пошли-ка кого за водой, руки обмыть.

      - Анна! – тут же прикрикнула на замешкавшуюся Аннушку мама Лиза. – А разве я не права, Василий Иванович? – уперла она руки в бока.

      - Права, Лизавета, права, - хмыкнул он в усы, - но это пока меня не было, - добавил доктор, направляясь к колыбельке. Постоял, склонившись – мы все затихли, едва ли дыша. Достал из поставленного на пол саквояжа трубочку для прослушивания, положил ее на столик, на чистую салфетку. Потом вдруг резко обернулся: - А вы что же, голубушка, не подготовились? – строго взглянул он на меня. – Поведали мне, как вас градом побило.

      - Василий Иванович… - жалобно посмотрела я на него. – Аленка….

      - Принесла! – влетела в детскую Аннушка, спасая от дальнейшего разговора обо мне. Поставила на подставку таз, поправила полотенце на плече, протянула чашечку с мылом: - Давайте полью, Василий Иванович.

      - Ну, полей, полей, красавица, - отходя от колыбельки, буркнул доктор. Закатал рукава, подставил ладони под струю воды. Взял мыло, размылил….

      Все это так медленно, неспешно….

      - Вот что, голубушка, - закончив тщательно вытирать руки, вновь заговорил он, - детям свойственно болеть, как бы мамочки не хотели видеть их здоровыми.