— Я отведу тебя в галереи. Встретиться с иерофантом, — сказал Дику старый друид. — Если твоя супруга хочет посмотреть чародейские и целительские залы галерей Авалона, она может идти с тобой.

— Я хочу, — ответила Серпиана, с удовольствием оглядываясь вокруг. — Хочу.

— Ну тогда с нами пойдет и Олхаур Я прав? — уточнил Герефорд.

Телохранитель его жены лишь развел руками — мол, иначе и быть не может.

Дорога, окруженная рощей фруктовых деревьев, вывернула в ложбину между двумя невысокими горами и поднялась на одну из них до половины. Потом перед глазами путников поднялась огромная каменная арка. Сложно было догадаться, вмешательство ли человека угадывается в ее изгибах или одна лишь игра природы. Она открывала путь в анфилады огромных зал, высеченных в толще скалы.

Покои не углублялись в гору, а огибали ее по периметру, так что в каждой зале имелось огромное окно арочной формы, напоминающее окна в городских храмах. Во всех залах пахло травами, молодые и взрослые друиды работали у столов, где были разложены какие-то странные предметы, чье назначение Дик зачастую даже приблизительно не мог определить, или у подставок с книгами, или разбирали засохшие листики и стебельки. Серпиану больше занимали символы на стенах. Она долго разглядывала те, мимо которых проходила, а потом глубокомысленно изрекла:

— Кажется, я понимаю, кто они такие.

— Друиды, — подсказал Дик.

Серпиана бросила на мужа свирепый взгляд:

— Ты смеешься, да? Я не о том. Все люди — братья, слышал когда-нибудь такие слова?

— Э-э… Слышал. В храмах.

— В моем мире существуют жрецы, которые считают, что основа всякой магии, равно как и жизни, — природа, VI в ней черпают свои силы. И используют ее для чародейства…

— Не используют, — заметил Гвальхир. — Мы подчиняемся законам бытия, которые едины для всех. Самый главный из этих законов — закон равновесия. Ничего ниоткуда нельзя забрать, если это не предопределено твоим положением. Мы берем лишь то, что взять в силах — и соответственно вправе.

— Это одно и то же, — возразила девушка. — Я не имела в виду ничего другого.

— Я понимаю. Сторонний человек о друидах знает так же мало, как о надзвездных сферах. Кто-то считает, что друиды — лишь заклинатели погоды, кто-то — что это существа, которые служат дубам и прочим деревьям. Иные полагают, что друиды — ужасные чудовища, считающие необходимым подкармливать леса кровью людей. Иные — что наша братия способна только исцелять и подсказывать, когда стоит сажать брюкву, а когда — бросать в землю зерна. Но все эти представления верны в тон же мере, в какой и неверны.

Дик приподнял бровь:

— Как это возможно? Сказанное либо верно, либо неверно. Ты запутался, старик.

— Я не запутался. Я объясню. Да, друиды способны заклинать погоду, лечить и давать советы, когда что сажать. Да, мы творим наши обряды возле священных дубов, и у нас есть на то свои причины. Да, порой мы казним кого-то и отдаем его кровь и жизненную силу лесу. Но это далеко не все, что можно сказать о друидах. Вернее, это почти ничего. Главное в нас то, что мы считаем человека неотъемлемой частью мира и учим его жить так, чтобы и ему, и миру было хорошо. Это если вкратце.

— А если подробно? — заинтересовался Дик.

— Хочешь побольше узнать о нашем учении? Изволь, расскажу. Но позже.

— А если подробно, то любой друид представляет собой человека гармоничного, одинаково открытого всему человеческому в себе и всему природному, — прозвучал густой низковатый голос.

Обернувшись, путешественники увидели невысокого узкоплечего друида в белоснежном плаще поверх бледно-зеленого одеяния. По плечам его рассыпались седые локоны, кожу испещрили морщины, но глаза были ясные, ярко-зеленые, как весенняя листва. На первый взгляд он казался щуплым, даже болезненным, но, присмотревшись к тому, как двигается незнакомец, опытный Дик догадался, что эта щуплость обманчива, он просто жилистый и способен на большее, чем тот, кто имеет рельефные мускулы и богатырскую стать.

— Друид открыт Мировому Духу и владеет лишь теми способностями, которыми может обладать каждый человек. Если только по-настоящему захочет, — продолжил незнакомец. — Человек, открытый миру, созвучен тому, что существует вокруг него, и способен управлять окружающей реальностью как собственным телом. Здравствуй, Ричард, наследник Лузиньянов и Плантагенетов. Рад приветствовать тебя на Острове яблок.

— Здравствуй, иерофант, — ответил рыцарь-маг.

У глаз иерофанта углубились мелкие морщинки смеха.

— Пожалуй, это звучит слишком официально. Меня зовут Кервален. Не стану возражать, если и ты будешь звать меня так.

— Кервален? Хорошее имя. Достойное. Правда, больше подходящее для воина.

— Почему? «Победителем» хорошо быть в любой ситуации, не только в бою. — Иерофант церемонно повернулся к Серпиане. — Мое приветствие, леди. Надеюсь, вам, как воплощенному символу нашего учения, здесь понравится. Мое приветствие. — Он слегка поклонился Олхауру.

Телохранитель кивнул в ответ.

Хозяин провел гостей в следующую залу — круглую, с протянувшимися вдоль стен уютными лавками, низенькими и широкими, застеленными пышными шкурами. Здесь они увидели большой стол, изящные кресла и свежие тростниковые циновки на полу. Молоденькая девушка в венке из листьев и длинном светлом платье принесла тарелку с сыром, кувшин, два глиняных кубка, лепешки и фрукты на огромном блюде. Словно заметив какой-то жест иерофанта, Гвальхир деликатно увел Серпиану, пообещав ей показать заклинательную залу. Вместе с ней ушел и Олхаур.

Иерофант сам разлил напиток из кувшина но кубкам. Подвинул один из них Дику.

— Я хотел поговорить с тобой, Ричард, — сказал он, вздыхая.

— Я так и понял. Сразу после приглашения Гвальхира.

— Зря ты так воспринял его приглашение. Тебе здесь рады и так, без всяких дел.

— С чего бы вдруг? Я не друид и вашим адептом никогда не буду.

— Ты у нас учился, ты нам помогал. Кроме того, ты наследник одного из нас.

— Боже мой, да когда это было! С тех пор прошло, наверное, лет двести.

— Около тысячи. Но для нас это не имеет значения.

— Потому что вы живете долго?

— В том числе. Я сам помню того твоего предка, о котором сейчас говорю. Я у него учился. Но дело даже не в этом. Друиды и мир — едины, и неважно, какой исторический период существования мира имеется в виду. Для нас он непрерывен. Неважно, каким по счету потомком Угана Кйннента ты являешься. Главное, что его силу ты унаследовал в полной мере. И если бы захотел, смог бы стать сильным друидом.

— Я не хочу.

— Твое право. Жаль только, что силу, к которой ты мог бы прийти с нашей помощью сравнительно легко, тебе придется отыскивать как-то иначе. Хотя, судя по всему, ты на правильном пути. — Друид ободряюще кивнул головой. — Право каждого — выбирать свою дорогу, но отрадно, когда человек не совершает страшной ошибки. Впрочем, в своей жизни ты все поймешь сам, не мне поучать тебя. Я хотел говорить с тобой о печати.

— Вы хотите, чтобы я ее снял, — утвердительно произнес Дик.

— И я хочу, и мы хотим. Гвальхир ведь объяснял тебе зачем.

— Объяснял. Хотя теперь я понимаю, что из всех возможных доводов он тогда выбрал самый простой.

— Разумеется. Попробуй объяснить неподготовленному человеку, что такое энергетический дисбаланс.

— Я уже достаточно подготовлен. Мне все можно объяснять.

— Полагаю, ты и так уже знаешь, что такое дисбаланс. Тем более энергетический.

— Знаю. Но не понимаю, какое отношение он имеет к печати. Наслушавшись страшных рассказов Гвальхира, я сломя голову бросился снимать печать, но по дороге наткнулся на магический источник, где энергия била ключом. Как это можно объяснить?

Иерофант развел руками:

— Никак. Источники в этом мире есть. Пока. Их сейчас уже мало. Но проблема не в этом. Отсутствие источников крайне прискорбно для магов, для обычных людей оно терпимо. Говоря простыми словами, большинству все равно.