— Что здесь за бойня? — спросил король зычно, и молодой рыцарь резко развернулся к нему. Пожалуй, обходительности в его движении было немного. Тут Ричард увидел Трагерна, и глаза его округлились. — Ох ты, как парнишку обидели! Это твой оруженосец, Герефорд?

— Да, — коротко ответил рыцарь-маг.

— А что кол не вынешь? Силенок не хватает? Давай-ка я.

— Не трогайте. — Дик пытался сосредоточиться, но то ли от усталости, то ли от потрясения ему это никак не удавалось.

— Ты что, хочешь, чтобы он подольше мучился? Так со слугами не поступают, — назидательно произнес король и взялся за кол.

— Не трогайте. Я хочу, чтобы он жил.

— Жил? — Государь Английский оглядел несчастного и с сомнением хмыкнул.

Образ Гвальхира возник за мгновение до того, как полянку осветило зеленоватое сияние, а расступившиеся деревья открыли проход сквозь лес.

— Здесь я, здесь, — ворчливо сказал старый Друид.

Высокий осанистый старик с длинной седой бородой и снежно-белыми кудрями, опираясь на посох с навершием в виде обвившейся вокруг дерева змеи, выступил из густой лесной темноты, оглянулся на короля — и тот мягко осел на траву.

— Ненадолго, — объяснил Гвальхир Дику.

— Что ты с ним сделал?

— Усыпил. Он ничего не будет помнить.

— Совсем ничего? А жить-то как будет?

Гвальхир сердито топнул ногой:

— Хватит твоих шуток, Ричард Уэбо. И не отвлекай меня.

Он вцепился в кол, торчащий чуть ниже грудной клетки Трагерна, и потянул на себя.

Толстая деревяшка вышла наружу, словно нож из масла. С едва слышимым щелчком сомкнулась трещина, рассекавшая тело дерева. Трагерн всхлипнул и мешком свалился на траву.

— Уложи его, — велел старый друид. — Уложи ровнее. — Он вынул из-за пояса серп и дубовую веточку, очищенную от коры. — Отойди.

— Ты и в самом деле поставишь его на ноги?

— Если ты отдашь немного своей природной силы.

— Отдам. — Рыцарь-маг протянул руку. — Что нужно делать?

— Погоди. Я скажу когда. Надо все подготовить, а то я могу ненароком вместе с природной силой забрать у тебя несколько лет жизни. Ни к чему это.

Гвальхир что-то делал с раной Трагерна, и та на глазах затягивалась — это было видно даже сквозь лохмотья одежды. Все время молодой друид оставался в сознании Он жалобно смотрел то на Дика, то на старика и по-девичьи хлопал ресницами.

— Учитель! — тяжело дыша, простонал он.

— Помолчи, недотепа. Да что же это такое?! Как младенец, иначе и не скажешь.

— Я не виноват. Неприятности словно сами ищут меня.

— Да уж… Молчи и не мешай… Ричард, клади ладонь. Вот сюда.

— Трагери, что с Серпианой? Ты можешь объяснить?

— Помолчи, Уэбо. Он пока не может с тобой говорить.

Вскоре по знаку друида Дик убрал руку с груди Трагерна. Он чувствовал легкую дурноту, которая, правда, довольно быстро прошла, а больше ничего особенного. Но Гвальхир, обернувшись, с деланным безразличием сказал:

— Ближайшие три года ни в коем случае не соглашайся на подобную процедуру. Для тебя это может стать гибельным.

— Сколько же сил ты забрал?

— Ровно столько, сколько может восстановиться естественным образом. Еще чуть-чуть — и «твой чан начнет подтекать». Ты можешь и вовсе лишиться силы. Понимаешь?

— Вполне.

С помощью старика-друида Трагери поднялся с земли. Он еще нетвердо стоял на ногах, и взгляд у него был удивленно-дурной, но умирать, кажется, он больше не собирался. Молодой друид раскрыл Гвальхиру объятия.

— Учитель!… — прочувствованно взвыл он.

— Так, избавь меня от твоих благодарностей. — Старик вытирал руки лоскутом материи. — И не дергайся, иначе будет плохо. Что здесь произошло, рассказывай… Или скоро проснется король.

— Гвальхир, ты что же, на страже стоишь и ждешь, когда тебя позовут? — медленно спросил Герефорд.

Старый друид обернулся и отдал ему испачканный кусок ткани.

— Вытрись, ты тоже в крови… Вообще-то я связан с Трагерном. Он — мой ученик, я его посвящал… Но это неважно. Рассказывай, юный неудачник.

— Я не неудачник! — вспыхнул молодой друид. Затем он пошатнулся, поморщился — и стал рассказывать.

По его словам, Далхан неожиданно появился из-за деревьев и, ни слова ни говоря, швырнул в Трагерна какую-то магическую дрянь. Молодой друид едва успел вырастить на пути заклинания живой щит…

— Вырастить? — изумился Дик, с уважением глядя на истерзанного друга.

Тот слегка приосанился:

— Я же все-таки друид…

— Чему удивляться? — проворчал старик. — Подобное заклинание у любого друида должно быть заготовлено заранее. Разворачивается формула за считанные мгновения.

Трагерн сник.

— И что же? — подтолкнул рыцарь-маг.

— Ну и пока я возился с той гадостью, что на меня насела, Далхан сцапал Ану. Она даже ничего сделать не успела.

Заметив это, Трагерн кинулся на похитителя, одним движением руки умудрившись вызвать из-под земли сразу пять живых лиан (Гвальхир одобрительно крякнул). Те выросли, сплелись в полотно, готовое накинуться на врага, а за «стеной» зеленых стеблей и листьев молодой друид уже готовил кол, который — по его мнению — являлся единственным средством справиться с верным слугой сатаны…

— Так он тебя твоим же собственным колом прибил к дереву? — Дик и сам не знал, смеяться ему или вздыхать, воздевая к небу руки.

— Ну да.

Трагерн и не думал смущаться. Он держался за живот, пытаясь осторожно почесать кожу на краях затянувшейся раны. К животу под ложечкой он прижимал огромный ком ткани, пропитанной кровью, а из-под ткани были видны лучики ужасающего шрама, которые постепенно сглаживались и бледнели.

— Перехватил и врезал.

— А Серпиану куда дел?

— Уронил на траву, кажется. Она лежала неподвижно. Наверно, спала.

— Ну зачем она ему, боже мой! — не выдержал молодой рыцарь. Он с досадой ударил себя кулаком по бедру.

— Давай скорее, — приказал Гвальхир Трагерну.

— Что?

— Что-что… Собирайся, живо. Идешь со мной. Думаешь, ты исцелен? Я дал тебе немного сил, чтобы ты мог ответить на вопросы, но эйфория скоро пройдет. Тебя надо лечить.

— Опять?

Но времени на выяснение отношений учитель молодому друиду не дал — схватил за шиворот и утащил в лес.

За спиной Герефорда зашевелился распростертый на влажной траве король. Он подтянул под себя руки и довольно легко вскочил на ноги, хотя был не только высок, но и несколько грузен.

— Что-то я споткнулся, — сказал его величество, оглядываясь. Он совершенно не удивился исчезновению тела, прибитого к стволу, и валяющемуся теперь в стороне огромному колу.

— Думаю, нам надо торопиться, государь, — заметил Дик. — Пока за нами не выслали погоню.

Не ответив ни слова, Плантагенет поймал за повод черного жеребца Серпианы. Сел в седло, предоставляя своему спасителю собирать разбросанные вещи, и снова стал похож на себя прежнего — величавый и могущественный, поглядывающий сверху вниз на мельтешащих под ногами подданных.

— Быстрее, Герефорд, — властно бросил он.

Конь под ним горячился, недовольный незнакомым и намного более тяжелым седоком. Руки короля уверенно стиснули поводья и вздернули голову коня вверх. Боль в губах, прижатых удилами и трензелями, должна была заставить его смириться. Но жеребец был слишком горд и смиряться так просто не умел.

Герефорд торопливо нагрузил сумками со скарбом Трагернова мерина и привязал его повод к седлу своего коня. Запасная лошадь в дороге еще никогда не бывала лишней.

— Вперед, Герефорд!

Ночь раскрыла беглецам свои неласковые объятия. Она оказалась холодна, как глыба прозрачного льда с вершины горы, и ветер с брызгами мороси безжалостно хлестал в лицо. Но для Ричарда это была ночь свободы, а Дик просто не чувствовал холода. Он ничего не чувствовал.

Путешественники едва не загнали коней, добираясь до ближайшего города. Король ничего не ел больше суток, но впервые в жизни смог равнодушно переносить спазмы в желудке. У Дика в сумке нашлось несколько сухарей, которые он и отдал своему сеньору. Его величество не стал отказываться. Наученный горьким опытом, английский государь больше не желал засиживаться в трактирах. Дик, который сохранил кошелек с золотыми монетами, полученными в Вормсе за крупный рубин, без возражений оплачивал все покупки своего сеньора. Лишь когда приходила нужда подумать об этом, он радовался, что держал золото при себе — все их богатство оставалось с Серпианой, в таинственном «искусственном внепространстве». На постоялых дворах, глотая густую простонародную похлебку и ночуя в общей зале, Ричард держался на удивление тихо. Он больше молчал, не обращая внимания на окружающих, и в какие-то моменты Дику казалось, будто его король и в самом деле что-то понял в жизни. Впервые за много лет правитель Англии обходился без слуг, но ни на что не жаловался. Странное чувство справедливости, присущее Ричарду с детства, иной раз принимало довольно уродливые формы, но на сей раз диктовало абсолютное требование — не шпынять своего спасителя и не поручать ему работу, могущую оскорбить его достоинство. Так что всю дорогу до Кельна, города, расположенного на Рейне и считающегося портовым, король проходил в нечищеных сапогах и заляпанном грязью камзоле. Не мог же он сам взяться за щетку…