На моем месте любая женщина захотела бы оказаться. Даже Ярла начала бы сочиться ядом, узнай, что не ее сокровищу — Линни, а мне выпала такая завидная честь. Ради Арона мачеха-ведьма сама бы вытолкнула дочь из окна и даже глазом не моргнула. Линни бы визжала от восторга, а я… Я боялась пошевелиться. Все смотрела на Арона, пока не поняла, что стоило бы заговорить.

— Вы… — заикнулась я и смолкла.

Так дело не пойдет, и стоит быть увереннее. Я же ненамеренно оказалась на руках у Арона, и это его осознанный выбор меня поймать. Вот пусть он и стыдится, а моя совесть чиста.

— Вы все видели? — выпалила я, и теперь не только мои щеки горели, но и кончики ушей.

— Отнюдь, всего я не увидел, — качнул головой разочарованный мужчина, хотя в его взгляде промелькнула усмешка. — Даже удивиться не успел, почему леди — будущая невеста принца — оказалась между небом и землей. Вам очень повезло, Цесса, что сегодня меня одолела рассеянность, и я вовремя оказался рядом.

«Просто сказочно повезло, — подумала я. — Дважды: Арон вернулся, спас меня и не попал к принцу».

В третий раз может не повезти.

— Арон, — я поддалась порыву и коснулась ладонью его зеленой рубахи, но тут же отдернула руку, когда ощутила удар сердца мужчины. — Пока принц меня не нашел, нам нужно поговорить.

Он удивленно приподнял брови:

— Я весь внимание, Цесса.

Я кивнула и серьезно продолжила:

— Но сначала ответьте на один вопрос, и пообещайте быть честным!

Арон еле заметно улыбнулся:

— Я когда-нибудь вам лгал?

— Увы, — вздернула бровь я. — Только вам это известно.

— Тогда я обещаю, — уголки губ Арона дрогнули. — А вы обещайте быть искренней в нашем разговоре.

Да это запросто! Правда, непонятно на кой сдалась ему моя искренность, но скрывать мне нечего, поэтому я быстро выпалила:

— Обещаю.

Он кивнул, а я облегченно выдохнула. Обещание или клятва — серьезное обязательство перед богами. Не каждый решится их нарушить, а это значит — я могу ему верить.

— Арон, — встретилась с ним взглядом я. — Скажите, вы мой союзник?

Его небесно-голубые глаза вспыхнули, будто он обрадовался вопросу, а руки на миг напряглись и сильнее меня стиснули.

— Я скажу, — он понизил голос и склонился ко мне, отчего водопад его золотистых волос сверкнул в лучах солнца и заструился по моим пальцам и лифу платья, чуть пощекотав открытую кожу. — Только сначала вы ответьте: вы позволите быть вашим союзником?

Арон спросил это тихо, но каждое его слово отдалось во мне дрожью. И так он был серьезен! Словно от моего ответа зависело многое, что я немного растерялась и почувствовала, как сердце быстро-быстро забилось:

— К-конечно! — выдохнула я, а златовласый красавец медленно моргнул и улыбнулся:

— В таком случае — да, Цесса. Я ваш союзник.

Напряжение ушло из моих плеч, а на душе стало невероятно легко. Я не ошиблась! Все это не зря! Шах и мат вам, принц Рензел. Наконец-то, все прояснилось, и теперь можно предупредить Арона об опасности. А уже потом, если останется время, я расспрошу его: почему он решил мне помогать. Вдруг ему надоело, что у принца гибнут невесты, и теперь он — моя единственная надежда на спасение?

— Ни в коем случае не встречайтесь с принцем, — с жаром начала я. — Он все знает!

Арон перестал улыбаться, и на его лбу прорезалась беспокойная морщинка:

— Знает? О чем?

— Обо всем! О нас! О вашем желании мне помочь, — смятение на лице Арона сменилось пониманием. — Поэтому я и сбежала. Он запер меня в комнате, сжег книгу и…

— Что ты себе позволяешь, Арон?

Я застыла, когда услышала леденящий душу голос, и выглянула из-за плеча Арона. Со стороны западного крыла, облокотившись о стену, стоял Рензел. И Богиня… Он был очень бледен. От злости, наверное, которая плескалась в его взгляде.

Обычно аккуратно уложенные волосы принца упали ему на лицо, а напряженные пальцы того гляди готовы были впиться в стену и раскрошить ее. Но тут он выпрямился, приосанился, а губы плотно поджал.

— Прошу меня простить, ваше высочество, — Арон вежливо, непринужденно и с толикой извинения улыбнулся, но в его голосе я уловила сухость и непривычную твердость. — Вы все неверно поняли. Вышло недоразумение.

Неторопливо Арон опустил меня на землю, будто боялся: стоит сделать резкое движение и принц на него кинется. Его ладонь мягко скользнула на моей талии без настойчивости или тайного умысла, оставила на ней пылающий след, который быстро стер прохладный ветер. А заодно ледяная стужа, что тянулась от Рензела.

Все это время принц не спускал с меня сверкающих от злости глаз. Когда же он опустил взгляд на штору в моих руках, я попыталась спрятать ее за спину. Глупо, конечно, будто под окном не развевается «парус» из тюля. Но страх вынудил поступить так, словно нелепость — мое единственное спасение. Но я смогла его побороть и, бросив штору на землю, гордо выпрямилась.

— Я шел к вам и увидел, как леди Цессара… Хм. Оказалась в опасности, — продолжил Арон с небольшой заминкой. — Я всего лишь сберег вашу невесту, принц Рензел.

Его голос понизился, в нем послышалась усмешка и наигранное осуждение. Но не успела я взглянуть на Арона, чтобы понять, показалось мне или нет, как вдруг передо мной возник Рензел и сжал мое запястье. От его руки по всему моему телу пробежало покалывание вместе с дрожью.

Принц ничего не сказал, грубо меня дернул и поволок прочь, но у поворота к дверям замка он остановился и обернулся:

— Поговорим в башне, — почти прорычал он Арону, а я тоже оглянулась, чтобы запечатлеть в памяти жесткое выражение лица Арона.

— Несомненно, — ответил он Рензелу ровным голосом и на мгновение встретился со мной взглядом.

В его взоре я прочла решительность и участие, будто Арон сделал для себя какие-то выводы, а мне дал молчаливое обещание, что это не последняя наша встреча. Или же я все придумала? От страха и волнения еще не такое померещится.

Арон резко развернулся и, взмахнув мантией, пошагал в западное крыло, а принц опять дернул меня за руку, отчего плечо хрустнуло. Его пальцы слишком грубо и больно стискивали мое запястье, но я терпела. Брови Рензела нахмурились, желваки на скулах задвигались, черты лица заострились, а кожа напомнила цветом снег. Рензел коснулся лба, который рассекала вертикальная морщинка, и по его пальцам пробежали язычки голубого пламени.

Прошипев что-то невнятное, подозрительно похожее на брань кучеров, он тряхнул рукой, и раздался звук, как треск костра, чей огонь сбил сильный ветер. Волшебное пламя исчезло.

— Ваше высочество, — не выдержала возле ступеней крыльца я. — Мне больно.

— Боль — меньшее наказание за то, что вы натворили, — процедил Рензел.

— У меня останется синяк.

— И будет вам напоминанием, леди Цессара, — он на мгновение ослабил хватку, но потом вновь впился в мою руку. — Больше никаких книг и прогулок даже под надзором Арвела. Будете сидеть у себя в комнате, и чтобы я никогда не видел вас рядом с Ароном.

Каждое его слово вбивалось в мое сознание, точно кол в сердце.

— Говорить с Ароном тоже запрещаю, — жестко закончил принц, а у меня против воли побежали горячие слезы по щекам.

В душе поднялась жгучая обида от несогласия с тем, как Рензел со мной поступает. Это низко, подло и жестоко. И после этого Арвел будет говорить, что я не узница его высочества, а его дорогая невеста? Вздор!

— Мне больно, ваше высочество! — воскликнула я и дернула руку.

Случилось чудо или принц все-таки образумился и выпустил меня, но я освободилась и прижала покрасневшее запястье к груди. А Рензел обернулся и опять ко мне потянулся, но замер, когда увидел мои слезы. Искры ярости перестали сверкать в его глазах, а на лице отразилась мучительная усталость и… сожаление? Но мне уже было все равно, сожалеет он или нет.

— Цесса… — подался вперед принц и поморщился, когда я отпрянула.

Меня трясло от страха, злости, обиды. Даже боль в запястье не могла приглушить то, что кипело на душе.