— Из Тироля.

— Наследник Фридриха что ли пришел?

— Видимо…

Несмотря на достаточно смехотворную угрозу, король отреагировал на нее серьезно. Чтобы избежать досадных недоразумений. Оставив союзников и часть своих войск продолжать блокировать Вену, остальными развернулся в сторону неприятеля. И приготовился к бою.

В паре километров от его боевой линии гости остановились.

Зрительная труба позволяла хорошо их рассмотреть. Это, в основном, городские ополчения. Довольно неплохо «упакованные» и сбитые в две баталии по типу швейцарцев. Ну и небольшое количество латной конницы.

Замерли.

Полк 12-фунтовых пушек был уже развернут как надо. Как и 6-фунтовые полковые пушки и стрелковая пехота. Половина ее. Судя по количеству неприятеля — и таких сил выходило с избытком. Однако рисковать Иоанн не хотел. Он не понимал того, кто задумал этот выпад в общем-то самоубийственный. И ожидал подвоха.

В этот раз Иоанн выехал первым.

Проситель — не проситель, все это было не важно.

Любопытство.

Вот что провоцировало его на такой поступок.

Ему хотелось узнать кто это и что им движет.

А репутация… он мог себе подобное позволить. Во всяком случае в подобных ситуациях.

С той стороны тоже выехали.

— Я удивлен, — произнес король, когда увидел, что это действительно, уже не молодой наследник Фридриха. — Зачем ты пришел? Это не твоя война.

— Ты отказываешь мне в праве явиться на призыв сюзерена? И защищать его с оружием в руках?

— Это священное право. В нем отказывать может только безумец или мерзавец.

— Тогда к чему этот вопрос? Он позвал. Я пришел.

— Ты ведь понимаешь, что это самоубийство?

— Всевышний нас рассудит.

— Да, — кивнул Иоанн. — Рассудит, ибо правда и справедливость часто приходят в наш мир на острие клинка. Но… ты ведь знаешь, что Фридрих не прав.

— Он — да. А я?

— Сложный вопрос. — после небольшой паузы произнес Иоанн. В этот раз ведь вокруг него были его союзники и требовалось очень тщательно выбирать слова. — Ты выполнил свой долг и явился на призыв сюзерена. Здесь твоя правда. Но твой сюзерен виновен перед лицом людей и Всевышнего. И тот, кто встает на его сторону, оказывается защитником его вины, принимая на себя гнев небес.

— Согласен, — кивнул визави. — Но я все же останусь верен своему слову. Не хочу умирать клятвопреступником.

Разговор зашел в тупик.

Иоанну не хотелось убивать этого человека, как и людей, что он вел. Да и вообще он ему был приятен и вызывал уважение. Но выбора не оставалось. Он ведь явно будет атаковать. Даже несмотря на всю пагубность этой затеи.

Так и оказалось.

Разъехались.

А чуть погодя началась атака неприятеля.

Но пушки молчали.

Даже когда могли уже работать ядрами.

Впереди двигалась группа всадников, за ними — ополчение городов Тироля, сбитое в две баталии. Тысяч по пять в каждой.

Медленно шли.

— Государь? Что делать? — поинтересовался командир артиллерийского полка, когда конная группа, идущая шагом, оказалась в зоне действия картечи.

— По всадникам. Дальней картечью. Из всех стволов.

— Есть. — козырнул полковник.

Артиллеристы зашевелились и секунд через двадцать пять раздался раскатистый беглый залп. Все восемнадцать 12-фунтовых пушек ударили тяжелой дальней картечью.

Пара секунд.

И конная группа превратилась в кашу. Началось столпотворение и давка. Но непродолжительная, так как почти сразу ударили стрелки с винтовками. Что и поставило жирную точку. Больше тысячи пуль… это оказалось просто фатально для столь небольшой группы всадников. Пусть и защищенных латами. Они давали неплохую защиту, но отнюдь не везде.

Тишина.

Наступающее городское ополчение замерло, не решаясь двигаться дальше. И с нескрываемым ужасом смотря на то, во что превратились рыцари с конями.

Войско же Иоанна не стреляло.

— Может вдарим? — поинтересовался командир артиллерийского полка. — Мы и батарейными, и полковыми пушками по ним ядрами достаем надежно. Стоят они кучно — с одного залпа учиним форменную мясорубку.

— А зачем?

— Как зачем?

— Они нам не враги. Просто так получилось. В жизни разное бывает.

— Но они же…

— Они отходят. Видишь?

— Вижу.

— Думаешь от великой смелости?

На этом эпизод и закончился. Войско же Иоанна вернулось к своим приготовлениям. Все-таки Фридрих заперся в Вене и ее, судя по всему, требовалось брать штурмом. Что с одной стороны печалило, а с другой сулило очень солидную добычу. Весь столица Священной Римской Империи уже больше века находилась в инвестиционном фокусе. Габсбурги вливали в нее деньги как могли. И люди там жили весьма и весьма жирно. Не все, но город отличался богатством, среди прочих городов Центральной Европы.

Ева вышла из своей прогулочной коляски, приняв помощь у одного из сопровождающих. И направилась осматривать дела одном из государевых полей опытных, на котором занимались селекцией.

Она и в присутствии мужа курировала этот вопрос. Приглядывала. Благо, что работа не пыльная и неспешная. Теперь то и подавно. Кто, кроме нее?

Работа шла своим чередом.

Королева прогулялась. Посмотрела в каком состоянии поле и посадки. Ухожены ли. Пригожи ли. Нет ли каких видимых проблем. После чего повернулась к смотрителю, который ее уже ждал чуть в стороне.

Кивнула.

Тот подошел и начал обстоятельный доклад. Но в нем не было ничего нового или интересного. Простая текучка. По сути доклад требовалось выслушать. Не более. Для вида. О проблемах то он сообщал незамедлительно. И годовые отчеты присылал. Сама же Ева здесь, у грядок, всегда погружалась в свои мысли. Весьма безрадостные. Отчего смотрители нервничали и старались как можно лучше обнадежит, принимая эту эмоциональную реакцию на свой счет.

Старшие дети Иоанна, рожденные Элеонорой Арагонской, дочерью короля Неаполя, подросли. И если с маленькими Ева могла находить общий язык, то по мере их взросления это становилось все хуже и хуже. В них все сильнее и сильнее проявлялись фамильные черты Трастамара. А именно склонность к интригам, коварство и развратность. Как у старшего сына, так и у дочери.

Дочь еще как-то сдерживалась, хотя вокруг нее с ее же руки крутились всякого рода ухажеры. Но Ева делала все для того, чтобы рядом с девушкой были какие-нибудь условные тетушки. И кроме поцелуев, да томных объятий ничего не удавалось сотворить. Хотя было видно — чуть ослабь бдительность, и пойдет по стопам матери, которая практиковала разврат задолго до свадьбы. Сохраняя, впрочем, девственность. Тут же как выйдет — не угадать. Пылкая больно и порывистая.

Сын же…

Ева закатила глаза.

Иоанн воевал. Да. И воевал много. Но она как никто другой знала, насколько ему от всего этого тошно. И как он хотел бы просто сидеть тихо и заниматься развитием государства. Строительством дорог, мостов, городов, крепостей, производств… Вся его душа к этому тяготела. Сынок же горел войной.

Как он не увязался с отцом в поход — загадка.

Едва на колени не бросился, умоляя взять с собой. Но Иоанн в столь сложном походе не решился рисковать еще и наследником, который бы смог принять власть в случае чего. Это бы чрезмерно опасно. Поэтому, с отъездом отца, он словно с цепи сорвался.

Да… наследник и раньше предпочитал воинские упражнения всем прочим. Поначалу это проявлялось не сильно. Но лет с восьми-девяти он стал почти все время уделял физическим упражнениям, верховой езде и повышению мастерства с разными видами оружия.

По оценке самого Иоанна, в столь юном возрасте его сын был одним из лучших индивидуальных бойцов не только Руси, но и много шире. Проблема только в том — что индивидуальным. Он совсем не умел и не хотел работать в отряде. И командовать толком не мог, предпочитая вести войска в бой лично. Впереди. В поисках личной славы. Из-за чего, среди прочего король его и не взял в поход, опасаясь какой-нибудь фатальной выходки.