Иоанн чеканил пока только три номинала монет: векша, куна и волк.
Векша была массой 0,8 грамм и изготавливалась из серебра 250-ой пробы, то есть, получалась по покупательной способности в ¼ новгородской деньги тех лет[203]. Куна чеканилась вдвое большей по весу и из серебра 500-ой пробы. Из-за чего, при массе в 1,6 грамм совпадала по стоимости с новгородской деньгой. Но из-за более низкой пробы хуже истиралась, да и чеканка сильно лучше у нее выходила. Волк же чеканился из серебра 750-ой пробы будучи массой 5,33 грамма, что равнялось пяти новгородским деньгам. Примерно.
Под чеканку волков Иоанн выделил одну линию, на куны три линии, а векши – восемь. Каждая линия в среднем за световой день выдавала по тысячи монет. Не очень производительно, конечно. Но это было НАМНОГО лучше, чем при старом методе чеканки. Поэтому пятьдесят семь человек, которые трудились на Монетном дворе начали в хорошем темпе перечеканивать все поступающее к Иоанну серебро в новую монету.
Дизайн их был прост. Лаконичен. И отличался крупными «мазками», чтобы четче чеканка получалась.
На аверсе помещался значок-символ монеты[204], над которым полукругом шло название, а под ним – «кор. Русь». На реверсе располагался простой равносторонний крест, у которого в нижних двух четвертях располагались парные числа года. Кроме того, по самому краю с обоих сторон шел бортик дабы защитить монету от обрезания.
Так вот – за каждого здорового человека, пригнанного кочевниками на Волгу, Иоанн платил два волка, а за раненого или больного – одного. Не очень много, но стабильно. Поэтому степняки и Белой, и Синей, и Сибирской орд, выступившие в поход, старались. Когда еще получится так подработать?
– Интересно, – произнес Людовик XI, покрутив в руках серебряного волка. – А почему он чеканит изображение зверей?
– Я же говорю – дикарь!
– Ваше Величество, – усмехнувшись, произнес кардинал. – Это отголоски прошлых лет. Например, куной там называли денье старого веса или аналогичный ему дирхем, потому что за них тогда покупали у охотников шкурку куницы. С векшей дело обстояло также – это ведь белка, в переводе на наш язык.
– А волк?
– Не знаю, Ваше Величество. Возможно это дань уважения к степи. Для кочевников волк – священное животное.
– Они его действительно признали своим каганом?
– Истинно так, – кивнул кардинал. – Иоанн контролирует практически все земли Золотой орды. В Крыму он посадил своего дядю. На слияние Камы с Волгой и в устье Волги поставил по крепости с достаточно сильными гарнизонами. В степях от Днепра до Волги кочует Белая орда. За Волгой Синяя и Сибирская. Все они принесли Иоанну оммаж. Остаются какие-то земли Кавказа и за Каспием[205]. Но точно я, увы, не знаю. Степь очень изменчива, непостоянна, определить ее границы сложно.
– Вот! – Воскликнул епископ. – Он принял себе под власть этих дикарей и теперь натравил их на честных христиан!
– Дикарей? – Улыбнулся Людовик. – А какой они веры?
– Сарацины, Ваше Величество! – Уверенно произнес Ян Пжежавский.
– Не все, – возразил кардинал. – Иоанн предложил бедным всадникам степи, у кого нет возможности раздобыть себе доброе воинское снаряжение, принять Христа. За это он дарит им броню тельную, шлем, щит и копье. В конях у кочевых ратников недостатка нет. Они плохие, но их хватает.
– О! – Наигранно удивился Людовик. – Иоанн что, получается, занялся крещением степи? Его можно считать крестителем?
– Выходит так, сир, – кивнул кардинал.
– Но, сир… – возразил Ян. – Он ведь покупает веру.
– Эти степные воины принимают Христа?
– Ваше Величество, это же…
– Они принимают Христа?
– Да, сир, – понуро произнес епископ.
– Ну вот и славно. А все остальное не так важно. Добрый ли подарок воинский выходит?
– Для воинов степи – очень. Чешуя московская, нашитая на стеганую одежду. Шлем – шапель с маской для лица, защищающей еще и горло. Щит простой, круглый. Копье тоже, легкое, вполне обычное для степи.
– И многих он уже обратил?
– Мне известно о трех тысячах, но, боюсь, мои сведения не точны.
– Хорошо, – кивнул Людовик и вновь уставился на польского епископа. – То есть, ты хочешь сказать, что король Руси угоняет христианское население на восток?
– Да, сир. Угоняет. И дома старые их разоряет.
– И многих угнал?
– Мы пока не может подсчитать, сир. Дым и пожарища от самого пограничья до земель польских. Местами и в Польшу татары пробираются.
– А что ваши воины?
– Они оказались не готовы к вторжению. Сир, этот варвар напал совершенно внезапно и ведет себя не подобающе.
– Внезапно? – Неподдельно удивился Людовик. – А мне кажется вся Европа зналат о том, что твой король собирал на него великое войско? И твой король уже два года назад ходил на Иоанна войной, так и не заключив мира. В чем же внезапность?
– То война Казимира и Иоанна. Их личное дело. Почто же он на Литву напал, города ее берет да мирные поселения разоряет?
– Разве войско Казимира два года назад не разоряло земли Руси? Разве Казимир не обещал города Руси своим подданным? – С язвительным выражением поинтересовался кардинал.
– Но…
– Что?
В общем разговора не вышло. Ян просто не был готов к тому, что руа Франции и его окружение окажутся настолько информированы, относительно дел на восточных пределах Европы. А зря. Потому что Людовик давно и с большим интересом отслеживал приключения этого львенка. Видел попытки Святого Престола организовал Персидскую торговлю с его помощью, дабы ослабить Великую Порту. А также видел, как окружение Карла Смелого пыталось им воспользоваться для решения своих задач.
Ему очень нравилось, то, как закручивались дела. И если поначалу он пытался противится плану Маргарет Йоркской и Антуана Великого бастарда, то потом стал им помогать. Не афишируя свое участие, разумеется.
Причина была проста.
Его враг – Карл Смелый – был обладателем репутации безупречного рыцаря. И эта репутация в немалой степени способствовала его популярности у подданных и союзников. И вот она промашка. В ситуации с Иоанном ведь герцог Бургундии поступал крайне бесчестно. Тут и просьба Святого Престола, который пообещал ему королевскую корону, если он поможет наладить торговлю. И прямое обращение Иоанна, вполне дружеское. А что в ответ? Он финансирует и организует огромную армию, которая идет на восток, чтобы уничтожить Иоанна. Мерзко? Ну… терпимо. Если бы не нюанс. Карлу ведь требовалось отправить погулять эту армию не просто так. А для того, чтобы самому завоевать Лотарингию. И Людовик прекрасно знал об его планах. Слишком все было очевидно, да и уши… они есть даже у стен.
Строго говоря Людовику с Иоанном делить было нечего. И как-либо вредить или помогать ему он не желал. Но вот сыграть на этом промахе Карла он собирался. И, следуя примеру Иоанна, подготавливал для этого агитационную брошюрку.
– Сир, – осторожно спросил кардинал, когда польский епископ удалился, – а может быть пойдем дальше? Ведь Персидская торговля – выгодная вещь.
– Если будет с кем договариваться.
– Вы думаете, Иоанн проиграет?
– А ты еще не понял, что он делает? – Усмехнулся Людовик. – Он разграбляет и выжигает земли Литвы на подступах к своим владениям, чтобы они стали непроходимы для армии швейцарцев и ломбардцев[206]. Он очевидно опасается их. Я бы тоже опасался. И решение – отменное.
– Сир, при отеле Карла считают, что Иоанн имеет все шансы на победу.
– Я не хочу с ними спорить, – пожал плечами Людовик. – Но переговоры, полагаю, возможны, только после этой войны. Посмотрим, чем она закончится. И мне бы хотелось, чтобы мои люди были по обе стороны этого конфликта. Все-таки намечается грандиозное сражение.
