В Переяславле-Рязанском тоже подход татар заметили.
– Слава тебе Господи, – широко перекрестилась Великая княгиня Анна Васильевна, вдова покойного Василия Ивановича Рязанского и тетка нашего Иоанна. Племянничек, конечно, никакого уважения у нее не вызывал. Она считала его бешенной собакой, ежели не хуже. Поэтому обрадовалась подходу татар как никогда. Обычно ведь что? От этих степных жителей одна беда да разорение. Чего же тут радоваться? А теперь? Вон – войско в поле стоит одно против другого. И все – враги. Коли поубивают друг друга, так и хорошо. Чего их жалеть? – Даст то Бог теперь устоим, – добавила она уже с улыбкой.
Но что-то пошло не так…
От татар выехала группа из примерно десятка всадников и направилась к боевым порядкам московской пехоты. Весьма и весьма напряженным. Да и сам Иоанн был им под стать. И причин для того было много.
На дворе шел 1473 год от Рождества Христова и поместной реформы Иван III свет Васильевич провести не успел в этой реальности. Даже не начинал. Благо, что сначала сын его отговорил, указав на всю пагубность подобных шагов, а потом он умер, чуть-чуть не дожив до тридцати трех лет. Из-за чего войско на Руси было таким же, как и сто лет назад в плане организации и комплектации. То есть, состояло из множества некрупных конных дружин. Причем не абы каких, а на конях линейной породы, да в добрых доспехах. Даже новик и тот имел как минимум кольчугу. А весьма недурная в плане защитных характеристик клепано-пришивная чешуя была надета у многих. Ну и, как следствие, тактика боя сводилась к копейной сшибке с последующей рубке на мечах.
А как же лук?
Тут все было не просто.
В свое время Святослав Игоревич начал сажать дружину свою на лошадей, а Владимир Святой закончил, ориентируясь на хазар. Отчего конный дружинник на Руси в XI веке представлял собой что-то очень близкое к своему хазарскому коллеге, только побогаче, так как материальная база Руси была пожирнее, чем голая степь. Отчего и лук имел, и кольчугу, и копье, и прочее. Но дальше эволюция конного войска на Руси пошла так, как и должно для всей остальной Европе – в сторону специализации в конницу, ориентированную на полный контакт. Из-за чего доспех русского дружинника стал утяжеляться и развиваться. Сначала, кроме базовой кольчуги, употреблялся ламеллярный доспех византийского или степного типа. А потом и появилась эндемическая для региона клепано-пришивная чешуя, сопоставимая по своим защитным свойствам с синхронной бригатиной из мелких пластин. В арсенал же вошел таранный удар копьем, в принципе не доступный для степной конницы из-за особенностей седла.
Именно такое конное войско в хороших чешуйчатых и добрых ламеллярных доспехах и смяло на поле Куликовом Мамая решительным ударом. И Степь ничего с этим поделать не могла.
Лук же в ходе данной эволюции постепенно выходил из практики употребления конного войска. И к середине XV века имел там весьма ограниченное применение, перейдя в основном на службу вспомогательных пеших контингентов таких как охрана какого-нибудь купца или еще чего-то в том же духе. Конечно, совсем лук из конных дружин на Руси так и не ушел, но употреблялся мало, редко и ситуативно. На рубеже XV–XVI веков, правда, ситуация поменялась коренным образом, но это уже другая история.
Так вот. Проживая там, в XX–XXI веках, наш Иван неоднократно слышал много всяких мифов о том, что каждый кочевник вооружен луком, тащит по два больших колчана стрел, попадает белке в глаз с полукилометра и вообще – настолько лютый зверь, что Леголас нервно курит в сторонке, причем свои собственные портянки.
Это все звучало бредово изначально. Уже тогда. Даже несмотря на то, что он этим вопросом не интересовался даже. Так – краем уха слышал от «знатоков». Попав же сюда он с удивлением обнаружил, что степной дружинник он-то, конечно, воин универсал. И у него есть лук. Но основным его оружием является копье, пусть и без практики таранного удара. И лук если и применяется, то весьма ограниченно по целому ряду причин. Среди основных упоминалась низкая эффективность обстрела из-за быстрой потери убойности с ростом дистанции, а также острый дефицит стрел в степи. Ведь стрела низкотехнологичное ремесленное изделие, требующее дефицитного для степи сырья – маховых перьев крупных птиц. Тех же гусей. И если в колчане у типичного степного дружинника имелся десяток стрел, то это уже круто. И пускать их просто так он уж точно не будет, стараясь бить накоротке и наверняка.
Иван это прекрасно осознавал. Но все равно – переживал.
Под Алексином успел убедиться. А все одно – те чертовы стереотипы, что ему вбили в голову в XX–XXI веке теперь откровенно мешали жить. Отчего молодой король и дергался. Отчего и опасался, что, столкнувшись со степным войском в его среде обитания, будет буквально растерзан этими шервудскими кентаврами… этими непарнокопытными Леголасами…
Но все получилось совсем иначе.
Наш герой даже сразу не сообразил, что делать, когда увидел переговорщиков, что выдвинулись от степного войска. Несколько секунд колебания и он также вышел вперед, прихватив с собой самых опытных и прекрасно снаряженных дружинников. Да не из сотен, а из королевской дружины. Их опыт и уровень оснащения все же был повыше.
– Рад тебя видеть, – вполне благожелательно произнес хан Ахмад. И, дабы не унижать своего визави, спустился с коня на землю. А следом так поступили и его воины сопровождения.
– Взаимно, – осторожно произнес Иоанн с некоторым подозрением глядя на хана.
– Я слышал, что ты Рязань воевать идешь.
– Она первая в моем списке. Мне много кого придется воевать в этом и, вероятно, следующем году.
– Так может это сделаем сообща? Я тебе помогу, а ты мне.
– Может и так, – кивнул Иоанн. – Отчего же нам не помочь друг другу? На кого ты войной собирался идти?
– Слышал я, что Ибак-хан[120] хочет себе земли мои взять, что на восточных пределах.
– Ибак-хан? Поговаривают, что он Вятку мою вынудил ему присягнуть…
Так осторожно и беседовали. Ахмад обозначал свой круг интересов, а Иоанн свой.
Понятное дело, что главу Большой орды очень тянуло отхватить себе старые земли булгар. Тем более, что Юрьев-Камский пока еще был маленьким форпостом и большая часть владений Казанского ханства лежала бесхозно. Вот он Ибак-хана и приплел. Хотя тот, конечно, действительно шалил и со своей стороны пытался отжать земли и племена, что временно оказались без крепкой руки.
Иоанна же интересовало, кроме взятия Переяславля-Рязанского, покой на южных рубежах. И чтобы никаких набегов на его земли не совершалось. Даже самых малых. К Литве ходи, к Польше ходи, куда угодно ходи, а к нему не ходи. И, в целом хан Ахмад был с такой постановкой вопроса согласен.
Репутация у Иоанна в степи была исключительная. Степь всегда уважала силу. А он ее под Алексином ТАК продемонстрировал, что супротивники едва ноги унесли. Поэтому и Ахмаду было незазорно с ним дружбу дружить. Тем более, что в Степи все еще помнили о том, что Русь – это провинция Золотой Орды. Полноценная. А ее хозяин держал даже золотой ярлык, наравне с главой Белой и Синей орд. То есть, в общем-то, свои люди. Пусть и с натяжкой…
Наконец, их беседа закончилась. Обговорив резоны обоих сторон, они договорились о содействии и Ахмад повел свою степную конницу закрывать все подходы к Переяславлю-Рязанскому.
– Это что это? – Удивленно хлопая глазами, произнесла Анна Васильевна, указывая на рукопожатие хана и короля. – Это как понимать?
– Может нам тоже выйти и поговорить? – Осторожно спросил престарелый боярин.
– И что он нам предложит? – Скривилась Великая княгиня.
– Вот и узнаем.
– Что узнаем? Он мужа моего убил и многих уважаемых людей рязанских извел! Что он нам предложит может?! Убийца!
– Ваш супруг войско собирал, мысля летом этим Москву воевать идти, – вкрадчиво заметил второй боярин.
– И что?
– Война – опасное дело. Там бывает умирают. Ваш супруг рискнул и погиб. А мог бы и Иоанна побить.
