В воцарившейся тишине Саша поняла, что настала ее очередь.

– Э… Спокойной ночи, – произнесла она, запнувшись.

– Спокойной ночи – кто? – повысив голос, немедленно поинтересовалась Кристина.

– Спокойной ночи… – добавить «Ваше Высочество» – а ведь именно этого от нее, судя по всему, ждали – у Саши упорно язык не поворачивался. Она и сама не очень понимала, почему. – Спокойной ночи… Кристина, – выговорила она. – Спокойной ночи, девочки! – обратиться ко всем сразу показалось ей хорошим выходом из возникшего затруднения.

– Вот так, да? – тоном, не предвещавшим собеседнице ничего хорошего, произнесла Кристина.

По спине у Саши пробежал неприятный холодок. Она даже хотела по-быстрому пробормотать это несчастное «Ваше Высочество», но во рту внезапно предательски пересохло, и голос пропал.

– Ладно, завтра с тобой разберемся, – бросила Кристина, так и не дождавшись никакого ответа. – Сегодня я устала, – она опустилась на подушку. – Отбой девочки!

Удивительно ли, что после этого разговора сон к Саше не шел?

Воображая себе, что может предпринять оскорбленная Кристина – одно ужаснее другого, – она проворочалась почти до самого утра, забывшись лишь с рассветом.

Картины мести со стороны Кристины не оставляли Сашу и во сне, поэтому проснувшись и увидев над собой хмурое лицо старшей девочки, она сперва даже не поняла, что это уже явь.

– Ну? – с острой, как кортик Эда, ухмылкой проговорила Кристина, наклоняясь над едва продравшей глаза Сашей. – Что нужно сказать?

– Доброе утро? – пробормотала та наугад.

– Доброе утро – кто?!

– Доброе утро, Кристина… – будь у нее время собраться с мыслями, она едва ли стала бы упрямиться – что за беда, в конце концов, нравится той называться Вашим Высочеством – пусть, ни от кого не убудет, но в этот момент Саша еще толком не отошла ото сна, вот и не сообразила.

– Поня-ятно… – протянула Кристина. – А ну-ка встань! – она рывком сдернула с ног лежащей девочки одеяло. То упало на пол.

Действуя почти на «автомате», Саша спустила ноги с кровати и поднялась. Это, впрочем, нисколько не помешало Кристине по-прежнему нависать над ней с высоты своего роста.

– Бетти, Белка, а ну придержите ее! – приказала «Ее Высочество».

Прежде чем Саша успела сообразить, что происходит, в руки ей вцепились две другие девочки – словно только этого и ждали.

– А ты у нас, оказывается, непонятливая, – проговорила Кристина, беря Сашу двумя пальцами – большим и указательным – за щеки вблизи уголков рта и несильно сжимая. – Придется поучить тебя уму-разуму.

Несмотря на все старания Франца и отчасти леди Матильды, слово «учить» по-прежнему имело для Саши единственное значение. Вот только терпеть этого от Кристины она не собиралась. И когда, разжав пальцы, та шлепнула ее ладонью по щеке – не больно, просто обидно, – Саша рванулась, освобождая правую руку из старательной, но неумелой хватки Бетти, и что было сил ткнула противницу кулачком в живот. Охнув, Кристина согнулась, отпрянув – вероятно, больше от неожиданности, чем от самого удара, – и, оттолкнув Изабеллу – руки та разжала сама, – Саша метнулась в сторону.

Первой ее мыслью было выскочить за дверь, но та оказалась плотно прикрыта, открывалась же внутрь, и Саша сразу поняла, что не успеет с ней совладать. Оставалось броситься в угол. Забившись в щель между стеной и спинкой одной из кроватей, Саша повернулась лицом к противницам и, выставив руки, приготовилась защищаться.

– Ты че, совсем дура, что ли? – пробормотала тем временем Кристина, медленно распрямляясь и делая шаг к ней. Взгляд ее пылал. – Жить надоело?

Саша вжалась спиной в угол – так, что, казалось, окажись стены хоть самую малость менее прочными, продавила бы их, вывалившись на улицу. Несмотря на высокий второй этаж, это еще был бы, пожалуй, не худший вариант.

– Стой! – внезапно рванувшись к «сестре», Бетти схватила ее за руку. – Смотри, что это у нее на шее!

Саша машинально поднесла обе руки к горлу – ничего там не было.

– Это же след от… – начала Бетти.

– Ошейника! – поняла Кристина, как-то вся сразу расслабившись. – Да ты у нас, подружка, выходит, раба!

– Нет! – выдохнула Саша. – Я не раба!

Пальцы нащупали на шее уплотнение. Саша знала, оно действительно заметное, но как-то не думала, что выдает ее былое рабство. Ей казалось, что раз ошейника больше нет – нет и вопросов. Кольцо – другое дело, но его она еще вчера сняла в карете и снова запихнула глубоко под подушку сиденья.

Так вот, оказывается, зачем леди Матильда подобрала ей платье с высоким воротничком!

Только вот у ночной сорочки воротника не было.

– Я не раба! – угрюмо повторила Саша и добавила после паузы, решив, что не стоит отрицать очевидное. – Больше нет!

– Сэр Павел говорит, что вольноотпущенники – те же рабы! – злорадно хмыкнула Кристина. – Что ж, все с тобой ясно. Оставим ее в покое! – обернулась она к товаркам. – Что взять с рабыни?!

Те с готовностью закивали, словно цветки колокольчика на ветру.

– Надо будет сказать леди Матильде, чтоб не сажала ее с нами за один стол! – принялась рассуждать вслух Кристина, отступая к своей кровати. – Виданное ли дело: наследным принцессам есть вместе с рабыней! А, Бетти?

– Да, конечно, скажи, – согласилась ее сестра.

– А ты что думаешь, Белка?

– Да, надо, – быстро, но как будто бы без особой уверенности, подтвердила Изабелла.

– Вот тогда ты, Белка, и скажешь, – решила Кристина, стягивая ночную сорочку.

Изабелла покорно кивнула.

Пока соседки переодевались в платья и ждали прихорашивающуюся перед зеркалом Кристину, Саша так и стояла, замерев, в своем укрытии. И лишь когда дверь за отправившимися к завтраку девочками с хлопком закрылась, позволила слезам хлынуть из глаз.

Леди Матильда застала ее за возней с засовом входной двери. Как она подошла, Саша не слышала.

– Далеко собралась, Александра? – поинтересовалась учительница.

Вздрогнув, Саша обернулась, но ничего не сказала: к горлу снова покатил тугой давящий ком. Руки ее беспомощно опустились.

– Ты не была на завтраке, – заметила леди Матильда. – Почему?

Уставившись в пол, Саша продолжала угрюмо молчать, понимая, что если проронит хоть словечко, может не сдержать слез.

– Та, что желает именоваться принцессой – нашей будущей королевой, – должна быть сильной и не пасовать перед первыми же трудностями, – наставительно проговорила женщина.

– Принцессой?! – вырвалось у Саши. От возмущения даже слезы ненадолго отступили. – У нас же Кристина – принцесса, разве нет?!

– Может быть, – кивнула леди Матильда. – Может быть. А может быть Беатриче. Или Изабелла. Или… Александра. Одна из вас. Но точно не та, что бежит сломя голову прочь от своего долга.

– Пусть Кристина! – зло бросила Саша. – Пусть Бетти! Пусть даже Изабелла! Не я! Я не гожусь!

– Почему? – спросила учительница. – Что случилось? – она протянула руку, очевидно, желая взять девочку за локоть, но та резко отстранилась. – Что случилось? – повторила свой вопрос леди Матильда.

– Они… – нет, слезы никуда не ушли, они просто ненадолго затаились – и вот подкатили вновь. – Они узнали… Узнали, что я была рабыней! – выкрикнула Саша так громко, что, наверное, слышно было и в соседних домах.

– И что такого? – невозмутимо поинтересовалась женщина.

От такого вопроса Саша даже немного растерялась. Как это – что такого?!

– Они… Они называют меня рабой!.. Говорят, что это навсегда… Что я никогда не стану им ровней… – сил сдерживаться более не было, и она разразилась рыданиями.

– Послушай меня, – воспользовавшись тем, что девочка совершенно ослепла от слез, учительница-та-ки взяла ее за руку. Вырываться Саша не стала: что толку? – В Королевстве нет рабства. Нет и никогда не было. Тебя взяли в плен враги. Это и с самым доблестным рыцарем может случиться, что уж говорить о маленькой девочке? Это враги надели на тебя ошейник. В этом нет ничего позорного. Позорно – смириться. Позорно – сдаться. Продолжать бороться – наоборот, почетно. Когда мы свергнем Владык, очистим наши системы от Драконов, мы вновь уничтожим рабство. Тогда никто не будет носить ошейник. Так сделает новая королева. Одна из вас.