Однако пока наличие будущего питомца не мешало его занятиям и отдыху. Через пару недель под скорлупой стало что-то тихонько поскрипывать, словно слабым тоненьким коготком проводили изнутри. Обогреватель, принесенный одним из рабочих общежития, оказался подобием небольшого ящика с двумя снятыми стенками — он источал тепло, и яйцо можно было положить внутрь или рядом — в зависимости от того, какая температура ему требовалась. С появлением обогревателя батареи в спальне пришлось выключить вовсе.

Как и большинство зверей, вивернёнок решил появиться на свет ночью. Поздним вечером, корпя над справочником камней и минералов (полугодовое задание по материаловедению подразумевало постепенное составление сводной таблицы всех материалов, пригодных для создания магических артефактов, однако отдельные части работы нужно было предъявлять учителю раз в неделю), Илья услышал скрип и слабый хруст — и запаниковал не на шутку. Однако, как оказалось, прямо сейчас его не ждало ничего страшного. Простояв несколько минут над яйцом, юноша понял, что всё это — надолго.

— Я схожу к господину Махдару. — Санджиф отложил схему магической защитной системы, над которой трудился уже второй час, и снял с крючка дождевик. — Напомню ему про молоко.

— А на кухне нельзя взять?

— На кухне только коровье или козье, а ему, — кивок в сторону сотрясающегося яйца, — нужно виверновое. Или — на крайний случай — дельфинье. Я не знаю, какое господин Махдар заказывал.

— Дельфинье?! С ума сойти! У вас что, доят дельфинов?

— Конечно. На специальных фермах разводят и доят. Что тут такого? На многих магических существ оно как лекарство действует. Или как самое лучшее диетическое питание. Например, водоплавающие змеи его охотно пьют, на нём растут быстро и приходят в силу Или вот виверны. Его ещё в медицине как-то используют. Не знаю как… Ладно, сейчас схожу, узнаю…

И вышел. Илья ещё несколько мгновений постоял, согнувшись, над обогревателем и яйцом, вздрагивающим от усилий его «обитателя», после чего пожал плечами и вернулся к столу. Таблицу надо было заполнить сегодня, иначе придётся спешно доделывать задание на перемене, а это не слишком приятно. Да и неправильно. Вернувшийся Санджиф передал другу крохотную баночку с чем-то бело-жёлтым и свернутый кусок лохматой ткани, похожей на войлок, только очень нежной. Несколько минут постоял над обогревателем — и сел доделывать чертёж.

Вивернёнок пробил скорлупу только к полуночи и еще час доламывал свое «обиталище», из которого уже вырос. Это было тёмно-серое, длиной не больше тридцати сантиметров, смертельно уставшее существо с крупными и на удивление выразительными глазами. Чешуи не оказалось, лишь влажная складчатая кожица, такая нежная, что малыша боязно было трогать руками. Едва шевеля лапками и хвостиком, вивернёнок бессильно лежал в половинке яйца, сохранившейся в целости. Крыльев у него не было.

Санджиф подтолкнул друга в плечо, и Илья осторожно взял малыша на руки. Тот оказался теплым, обвис в пальцах — юноша чувствовал его дыхание и биение его сердечка. Существо смотрело на него жалобными глазами и потихоньку вздыхало. Свободной рукой сняв крышку с банки, петербуржец сунул виверненку под нос баночку с жёлтым, словно масло, молоком. По комнате пополз едва различимый запах рыбы.

Отпрыск Аддиг, конечно, не умел есть, но, когда его сунули мордой прямо в баночку, сообразил, что к чему, и принялся вылизывать поверхность молока, оказавшегося таким густым, словно это было и не молоко вовсе, а сметана. Заглянувший в комнату Махдар внимательно, но не прикасаясь, осмотрел виверненка, проследил, как тот ест, и подбодрил Илью.

— Всё очень хорошо. Похоже, он полностью здоров. Молоко, к сожалению, только дельфинье, другое привезут только завтра, я пришлю вам. Старайтесь немного подогревать его перед тем, как кормить. И чаще берите на руки. Первые пару дней можете класть с собой в постель, если хотите. Не волнуйтесь, это не станет нормой. Виверна привыкает к хозяину неделю-две, но по-настоящему важны только первые два-три дня жизни. Именно потому сперва прикасаться к детенышу может лишь его хозяин — чтоб малыш запомнил только его руки и его запах. Это очень важно.

— Понял… Так это мальчик?

— Да. Будущий скоростной виверн. С ним придется много заниматься, много дрессировать… Ну что ж, удачи.

И ушёл, оставив Илью наедине с его новым питомцем, который, наевшись молока, изнеможённо уснул. Юноша положил его к себе на подушку и то и дело просыпался от испуга, что придавил малыша. Но тот спокойно спал на подушке рядом с головой хозяина, и его дыхание было беззвучным.

Лишь через три дня Илья решился вынести малыша из комнаты, и, конечно, вокруг него сразу собралось столько ребят и девушек, что стоящим сзади не был виден даже затылок счастливого виверновладельца. Каждый хотел посмотреть на крохотное, ещё не крылатое существо, может быть, потрогать его, расспросить, чем такие питаются и в какого могут вымахать. На попытки потрогать себя вивернёнок (которого Илья про себя уже называл Терминатором, а если короче, то Темой) отреагировал злобным шипением, стиснулся в комок, и больше никто уже не пытался тянуть к нему руку.

— Он кусается? — спросил Федор, прищуриваясь.

— Нет пока. Зубов-то у него нет, кажется… Молоком питается.

— Очень толковый экземпляр, — с уверенным видом заявил Ферранайр. — Я таких видел, они очень скоростные. Если, конечно, попадётся хороший дрессировщик. У меня есть один на примете, очень хороший. Могу порекомендовать.

— Я подумаю. — Илья заставил себя ответить любезно, хотя сейчас ему следовало быть любезным, если он собирался убеждать собеседника в своей готовности с ним подружиться.

— Можно было бы в ближайший выходной, в принципе, говорят, нас в город выпустят всё-таки.

— Полагаю, в ближайшие выходные Тема будет слишком мал, чтоб выносить его на холод.

— Да, может быть, ты прав. — У Ферранайра нервно подергивался уголок глаза, улыбка выглядела слишком уж кривой. — Я тебе дам телефон тренера, посоветуйся с ним. Он очень опытный специалист. Думаю, кое в чем он разбирается даже лучше, чем господин Махдар.

Илья пожал плечами. Почувствовав, что вивернёнок начинает дрожать, он решительно запихнул его себе за пазуху, аккуратно прижал ладонью. Извинился, отнёс малыша к себе в комнату — и снова выскочил в холл с тетрадями и миллиметровой бумагой, чтоб уточнить, какие именно уроки надо делать, что он пропустил, возясь со своим крохотным питомцем (и, конечно, с ведома и с разрешения мастера). Санджифа не было, он занимался фехтованием, Мирним танцевала, так что приходилось просить помощи других одноклассников.

— Я тебе всё объясню. — Искра решительно оттеснила от Ильи остальных одноклассников. — Хотя, конечно, пропускать занятия из-за чего бы то ни было — не дело. Надеюсь, это не будет повторяться…

— Слушай, мне твои нотации без надобности. Или ты считаешь, что в учебном процессе понимаешь больше, чем мастер? Который разрешил мне пропустить занятия.

— Да, я знаю, — миролюбиво ответила девушка. — Поэтому и считаю своим долгом тебе помочь. Но я не совсем согласна, учёба должна быть на первом месте… Мне так кажется.

— Тебе кажется, что я согласен всё это выслушивать. — У Ильи закончилось терпение. — Серёга, — окликнул он бывшего друга, проходившего мимо (теперь, когда оказалось, что ухаживать за вивернёнком не так и сложно, юноша пришел в отличное расположение духа и решил — надо, пожалуй, и с Сергеем помириться, почему нет). — Может, ты мне поможешь?

— Нет уж, — неприязненно глядя на одноклассника, отозвался тот. — Иди, у Ферранайра проси помощи. Придурок.

И поспешил уйти.

Пораженный, Илья проводил его взглядом. Сперва было только недоумение, непонимание, болезненная обида. Потом вмешался здравый смысл — конечно, со стороны, наверное, его миролюбивое общение с недавними врагами выглядело не слишком-то красиво. Сергей ненавидел Ферранайра и Ирбала всеми фибрами души, это чувство распространялось и на всех, кто с ними дружелюбно общался. «Ему, должно быть, особенно обидно, что прежний друг так поступает».