Ещё одно новшество к косморазведке непосредственного отношения не имело и первоначально не планировалось. «Солнечный Ветер» переоборудовали в боевой крейсер, заменив стандартные антиастероидные пушки полноценными орудиями и усилив на порядок генератор силового поля. Вдобавок оснастили не одной, а двумя космошлюпками, пусть и уменьшенной вместимости. Для этого пришлось пожертвовать частью помещений жилой и рабочей палуб. Биохимическая лаборатория исчезла, но с этим можно мириться — не в разведку собрались. Хуже, что на жилой палубе осталось всего четыре каюты — на восемь членов экипажа. О личном пространстве и уединении на время экспедиции придётся забыть.

Свободного времени у команды почти не оставалось, часто приходилось работать и после ужина. Хорошо, погода баловала: хотя вечерами заметно похолодало, и ожидались заморозки, но было сухо. Пользуясь этим, Елена завела для себя правило — получасовая прогулка на свежем воздухе перед сном. Иногда удавалось вытащить с собой Диану, но редко — десантница предпочитала поваляться вечером с книжкой: «Ленка, у меня и так все косточки болят. Георгий нас вконец решил загонять тренировками. Мол, тяжело в ученье, легко в бою. Только такими темпами можно и не дожить до боя!»

Центральная аллея оставалась ярко освещённой всю ночь, зато на боковых дорожках властвовал полумрак. Елена любила здесь побродить не спеша, стараясь отключиться от дневных забот, прочистить голову перед сном. В этот раз, обогнув лётное поле, она направилась к беседке в углу лагеря. Здесь было темно и тихо, лишь опавшие листья шуршали под ногами…

— Ой!

Она замерла, неожиданно разглядев катящийся через дорогу тёмный клубок. Ёжик, должно быть, был удивлён не меньше. Свернулся, выставив колючки.

— Не бойся дурачок, я тебя не трону.

Елена старалась не шевелиться, чтобы не пугать зверька. Убедившись, что незнакомка нападать не собирается, тот высунул остренький носик, недовольно фыркнул и быстро засеменил в кусты. Когда ёжики перебегают дорогу, это хорошая примета или нет?

Оказывается, не одни они с ёжиком гуляли ночью по тёмным аллеям. На скамейке в беседке кто-то сидел.

— Лена, я занял твоё место? Извини, я сейчас уйду.

Тагиров. Пристинская смутилась.

— Нет, что ты! Какое ещё моё место? Просто гуляю перед сном. Скоро уйдём в экспедицию, а на Горгоне свежим воздухом не подышишь.

— Да уж…

Они замолчали. Поколебавшись, Елена вошла в беседку, присела на краешек скамейки. Тагиров, не отрываясь, смотрел куда-то вверх, туда, где над верхушками деревьев задумчиво мерцали звёзды. Пристинская спросила:

— О чём ты размышляешь?

— Ни о чём. Пытаюсь найти Горгону.

— Ты серьёзно? Её звезду с Земли разве что при десятикратном увеличении видно.

— Знаю, — засмеялся Георгий. И вздохнул: — Давно там не был.

Он не уточнил, где это «там», но Елена и так поняла — в Дальнем Космосе.

— Почему ты ушёл из косморазведки? Если не секрет?

— Не секрет. Думаю, рановато мы в космос выбрались. Следовало бы земные проблемы решить вначале.

— Так ты в СБ пошёл проблемы человечества решать? Не думала, что ты такой идейный.

Сказала и щеку прикусила, самой не понравилось, как это прозвучало. С кем другим, но с Тагировым говорить о таких вещах с иронией не получалась.

Георгий не обиделся, ответил тихо, без всякого пафоса:

— Моя идея простая. Раз назвались людьми, нужно учиться ими быть.

Елене хотелось как-то сгладить свою неумную реплику, изменить тему:

— Там, на Горгоне… Космодесант ведь не зря посылают. Думаешь, придётся применить силу? Это же начало звёздной войны.

— Да. Маленькая война, чтобы предотвратить большую.

— Мы всегда стремились избегать военной эскалации в космосе и вот, первыми начинаем. Нет, я понимаю, что они нарушили международное право, их действия могут быть опасными для всего человечества. Но формально — оружие они против нас не применяли. Мы сами бросили Горгону на произвол судьбы. Спровоцировали их своим враньём, если называть вещи собственными именами.

— И что ты предлагаешь? Не вмешиваться? Подарить им Горгону? Ждать, чем закончатся их эксперименты?

Всё так же мирно поблёскивали звёзды на чёрном бархате неба, тихо шелестели деревья вокруг, вдалеке вздыхало море. А Елена вдруг отчётливо поняла, что собирается не в очередную экспедицию к неизвестным мирам, — что летит на войну.

— Что ты собираешься делать с планетарной станцией? — ответила вопросом на вопрос.

— На месте определимся. Думаю, придётся штурмовать. У них пока нечего противопоставить ни нашему кораблю, ни нашей десантной группе. И это ещё одна причина, почему мы должны спешить.

— Но ведь штурм означает жертвы…

— Война есть война.

[1] Кварк-глюо́нная пла́зма (КГП, хромопла́зма) — состояние вещества в физике высоких энергий и физике элементарных частиц, при котором адронное вещество переходит в состояние, аналогичное состоянию, в котором находятся электроны и ионы в обычной плазме. Предположительно, вещество Вселенной находилось в состоянии кварк-глюонной плазмы в первые мгновения после Большого Взрыва.

[2] 3-бра́на (от мембрана) — 3-мерное пространство как поверхность в пространстве больших размерностей.

И ещё один день предполётной подготовки минул. До позднего вечера Елена с помощниками ковырялись в системе юстировки гипердвигателя. В экспедиции та значила для космонавтов не меньше, чем система жизнеобеспечения. Малейшие отклонения в параметрах двигателя грозили забросить корабль невесть куда. История «Денеба», затерявшегося в космосе и случайно обнаруженного через сорок лет после исчезновения, до сих пор оставалась кошмаром для всех путешественников Дальнего Космоса. Лучше уж погибнуть от столкновения с астероидом, задохнуться, замёрзнуть или поджариться, чем годы и десятилетия болтаться в чёрной пустоте без всякой надежды на возвращение. Поэтому после каждого Манёвра Перехода двигатель проверяли и возвращали в идеальное состояние. Процедура кропотливая, забирающая не менее трёх дней полёта. Создатели «Солнечного Ветра» постарались её автоматизировать до предела, но и Пристинская, и Пиврон знали, что техника подводит в самое неподходящее время, потому нелишне все операции уметь дублировать «ручками», по старинке.

Попробовали и выявили неприятный сюрприз: оборотной стороной повышения чувствительности системы юстировки стало её усложнение. Какие там три дня, в ручном режиме за три недели дай бог управиться! И то при условии, что заниматься юстировкой будут профессионалы — навигатор и бортинженер. А в боевой операции всё может случиться…

Закончили эксперимент они поздно, в начале одиннадцатого. Но отказываться от установленных для себя правил Елена не хотела. Наскоро приняла душ, набросила куртку и пошла к уединённой беседке. Почему-то хотелось снова застать там Тагирова. Смешно было на это надеяться. Если он и приходил, то давно ушёл спать, к жене.

Тагиров не ушёл. Сидел на том самом месте и, кажется, в той самой позе, что накануне, рассматривал невидимую Горгону.

— Добрый вечер! — окликнула Елена, стараясь, чтобы голос не зазвенел от радости. — Давно сидишь?

— Нет…В общем, да, давно. Что-то ты сегодня припозднилась?

— Завозились с юстировкой. Честно говоря, двойственное впечатление от нашего гипердвигателя.

Тагиров слушал неприятную новость, мрачнея на глазах. Когда Елена закончила, не сдержался, выругался сквозь зубы:

— Чёрт знает что! Но и винить некого. Не строили ещё наши спецы боевые гиперкрейсеры. Изначально корабль для косморазведки разрабатывался, живучесть по стандартным критериям закладывали. Самое худшее, времени на замену двигателя нет!

Он помолчал секунду, пожал плечами.

— Что ж, возвращение не приоритетно, главное — попасть туда быстрее… — и осёкся, взглянул на собеседницу, поспешил оправдаться: — Лена, ты не беспокойся! Мы обязательно вернёмся.