Когда он переступил порог их покоев, Авроры нигде не было видно, но доносившиеся из умывальни звуки воды подсказали ему, где она находится.

Начинала сгущаться темнота, и он отдал приказ зажечь лампы. Когда пространство комнат озарил мягкий свет, Рэндалл развалился на кровати и склонился к прикроватной тумбочке, чтобы достать книгу. Ощупав рукой содержимое полки, он быстро понял, что перепутал тумбочки и рылся сейчас в вещах жены. По прибытии в столицу она почему-то заняла правую часть кровати, хотя в Аэране спала слева.

Добродушно выругавшись, он уже собирался закрыть тумбочку, как вдруг почувствовал холодный, немного шершавый на ощупь круглый предмет. Он взял его в руку и направил под свет лампы, что стояла на тумбочке, внимательно приглядевшись.

Сердце Рэндалла пропустило болезненный удар. Это был лунный камень. Южане часто применяли их для гигиены, считая, что они останавливают потоотделение. Но для этих целей использовались более крупные камни.

Рэндалл готов был отдать все, чтобы стереть из головы разговор с Норой, когда та поведала, для чего именно женщины Юга используют лунные камни. Он тогда возмущался, что такой способ лжи отвратителен, и сказал подруге, что предпочел бы сладкой лжи горькую правду и простил бы жене ее прошлое, если та сама во всем сознается.

Он не заметил, как рука, сжимающая лунный камень, дрожала от напряжения. Он не мог в это поверить. Невозможно! Кто угодно, но только не она! Не его Аврора…

Сердце колотилось как сумасшедшее, а дыхание сбивалось. Рэндалл с трудом сдерживал полыхающий в груди гнев и желание ворваться в умывальню, швырнуть в нее этот камень и потребовать объяснений.

Неужели она лгала ему все это время? Неужели он, наивный дурак, не находил себе места от переживаний, что его ненаглядная дикарка презирает его за происхождение, в то время как сама отдала невинность другому? Но кому? Как? По любви или принуждению? Последнее и вовсе не укладывалось в его голове, ведь она была чертовой северной княжной. Такого род Йоранов допустить не мог. А что, если они знали? Что, если обвели его вокруг пальца, как деревенского простофилю?

Дверь умывальни распахнулась, и вышла Аврора, завернутая в банное полотенце. Увидев мужа, она тут же покраснела.

Рэндалл едва сдерживал свои отчаяние и гнев. Ему было больно даже смотреть на свою душераздирающе красивую жену.

– Рэндалл, ты в порядке? Выглядишь встревоженным, – мягко спросила она и несмело приблизилась к нему.

– В порядке, – выдавил он, борясь с бушующим штормом в душе.

Ее глаза лихорадочно блестели, а щеки покрылись ярким румянцем. Она сделала несколько шагов, и Рэндалл почувствовал жар ее тела.

– Рэй, – прошептала Аврора с неведомой ему печалью и прильнула к его губам.

Рэндалл и сам не понял, как ответил на поцелуй. Гнев, боль и желание отчаянно сражались внутри. Разум кричал о том, что это неправильно. Что это обман. А сердце неистово сопротивлялось доводам рассудка.

Он уже готов был принять поражение разума над чувствами, как вдруг Аврора начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Это стало сродни удару хлыста, и Рэндалл отстранился.

Она пыталась соблазнить его… Камень, который он сжимал в кулаке, напоминал раскаленный уголь.

Он поднял удивленный взгляд.

– Я сделала что-то не так? – дрогнувшим шепотом спросила она.

Рэндалл отвернулся, с трудом сдерживая злые слезы.

– Прости. Я… Мне нужно отлучиться по делам, – едва выдавил он. – Ложись спать.

Не глядя на жену, Рэндалл вышел из комнаты. Задержись он на секунду дольше, и эмоции взяли бы над ним верх. И случилось бы непоправимое.

Действовать сгоряча было не в его правилах. Ему требовалось призвать на помощь свое хладнокровие и терпеливо дождаться сведений от Кристин. Казалось, она знала о той, к кому он успел так сильно привязаться, гораздо больше, чем он сам.

Аврора была опустошена и разбита.

Она не понимала, что сделала не так. Никогда раньше Рэндалл не смотрел на нее таким разочарованным взглядом. Слезы комом встали в горле, но она держалась из последних сил – взывала к своему хладнокровию и пыталась успокоиться. Надо просто дождаться его возвращения и все выяснить.

С этой мыслью она просидела на кровати полночи, а потом уснула, прислонившись спиной к изголовью.

Ей снился все тот же кошмар.

Почему эти сны не покидают ее? Почему она испытывает дикий страх и ужасную боль, как наяву? Она устала, так сильно устала. Холод безмолвного северного леса отобрал все ее силы и не оставил и крохи надежды на спасение.

– Ты хотела солгать ему, – раздался обжигающий шепот у ее уха.

– Нет! Нет! Нет, – рыдала она, продолжая сопротивляться.

Но все было тщетно. Одна за одной, все одежды были сорваны с ее тела и брошены в снег. Она лежала голой на холодном, белоснежном покрове. Ее ноги были в крови, а по всему телу расцветали синяки.

– Да, Аврора, ты маленькая лгунья. Ты прекрасно понимаешь, что южанину доверять нельзя. Он отвернется от тебя, как только узнает правду. И лишь я один, зная о твоей грязной сущности, продолжаю любить тебя. Ведь ты моя!

Аврора в ужаса зажмурила глаза, почувствовав на себе тяжесть тучного зловонного тела. Острая боль опалила ее внутренности, и с губ сорвался истошный крик.

Резкая вспышка боли – и Аврора с криком распахнула глаза. Перед глазами все расплывалось из-за слез, но вскоре она сумела различить очертания мебели. Она лихорадочно ощупывала рукой постель в поисках крепкого плеча, к которому могла бы прильнуть и утихомирить животный страх, но там было пусто.

– Рэндалл, – прошептала она и тихо заплакала.

Бессонная ночь давала о себе знать. Рэндалл в полудреме сидел в кресле в покоях Уилла. Погрузиться в сон ему мешал доносящийся с соседнего дивана ритмичный звук, как Тристан без остановки подбрасывает в воздух яблоко и ловит его.

Посреди комнаты стояло большое зеркало на ножках, перед которым сидел Уилл в ожидании, когда парикмахер закончит стричь его светло-русые волосы.

С его лица не сходила дурацкая улыбка.

– Чего вы такие хмурые? – спросил он, посмотрев на братьев. – Успели повздорить с утра пораньше?

– Много чести этому заморышу, – нахмурившись, сказал Тристан.

– Не нарывайся, Тристан, иначе яблоко окажется в неожиданном для тебя месте.

– Братец, нарываешься сейчас ты, я ведь в порошок могу тебя стереть за дерзость, – лениво потягиваясь, ответил Тристан.

– Свалишь меня с ног зловонным дыханием?

– Если хотите подраться, делайте это за пределами моих покоев, – вмешался Уилл. – Я не позволю вам испоганить счастливый день!

Тристан хмыкнул и, поднявшись с дивана, подошел к столику с вином.

– Такой ли он счастливый, раз его способна омрачить даже наша с заморышем обыденная перепалка?

– Самый счастливый, – ответил Уилл, одарив брата ослепительной улыбкой. – Рэндалл, ты виделся с Анной? Как она?

– Хорошо, правда, волнуется немного.

– Почему?

– Уилл, каждая невеста волнуется в день своей свадьбы.

– Или леди Джоанна наконец-то поняла, что собралась замуж за настоящего болвана, – будничным тоном отозвался Тристан, наливая вино в бокал.

– Смейся-смейся, Тристан, но придет тот день, когда и ты отдашь сердце той, что заменит тебе весь мир.

– Упаси боже, – скривился в раздражении тот и залпом осушил бокал.

– Ты просто не знаешь, каково это – быть с любимой, радоваться каждой ее улыбке, делить…

– Брось, Уилл, от твоих медовых речей меня скоро стошнит.

– Какой ты циник, Трис. Рэндалл, а ты что думаешь?

События прошедшей ночи не покидали его мыслей, и он прилагал титанические усилия, чтобы сохранять внешнее спокойствие.

– Прости, Уилл, но в этот раз вынужден согласиться с Тристаном. У меня скоро сахарный сироп из ушей потечет. – Он попытался выдавить из себя усмешку.

В комнату вошли Артур, Арон и Калеб.